Александр Генис: Богачи, магнаты, олигархи – всегда привлекают к себе внимание – романистов и газет, толпы и историков. Нас всех интересуют, что большие деньги могут сделать с человеком, и что человек может сделать с большими деньгами. Об этом книга “Первый магнат”, рассказывающая о жизни легендарного Корнелиуса Вандербильта.
У микрофона – ведущая рубрики “Книжное обозрение” Марина Ефимова.
T.J. Stiles. The First Tycoon. The Epic Life of Cornelius Vanderbilt
Ти Джей Стайлс. “Первый магнат.
Легендарная жизнь Корнелиуса Вандербильта”
Марина Ефимова: Большинство американских богачей занимались филантропией и благотворительностью, обычно - в конце жизни. И остальные американцы гадали, что заставило их поделиться своим богатством: щедрость? Давление общественного мнения? Смутное ощущение несправедливости в таком неравномерном распределении благ? Потеря интереса к накоплению? Страх перед заповедью Христа, который учил раздавать нажитое ближним? Или просто страх перед ненавистью и завистью этих самых ближних?..
Так или иначе, но Корнелиуса Вандербильта (судя по его новой биографии) эти проблемы совершенно не занимали. Если американцы не ценят его за пароходы, которые он построил; за железные дороги, которые он провел; за остановленную им биржевую панику 1869 года; за вокзал Гранд-Сентрал в Нью-Йорке (который он построил на свои собственные миллионы), то это их проблема, а не его. Корнелиус Вандербильт, проживший долгую жизнь с 1794 по 1877 год, никому ничего не роздал и до самой смерти оставался самым богатым американцем 19-го века.
Диктор: “В первые годы республики большинство богатых американцев унаследовало богатство от своих предков – купцов или землевладельцев. Наподобие европейских высших классов, они получали вместе с деньгами возможность (и право) управлять государством или, во всяком случае, влиять на его управление. Вандербильт к ним не принадлежал. Сын фермера с нью-йоркского островка Стэйтн-Айланд, он в возрасте 11 лет начал розничную торговлю, развозя товары на лодке вдоль берегов Гудзона. Он ограничил свое образование пятью классами школы, но среди предпринимателей-самоучек ему не было равных”.
Марина Ефимова: К 20-ти годам Вандербильт накопил достаточно денег, чтобы подавить конкурентов в своей сфере. И пока его ровесники учились в Принстоне, он стал процветающим купцом, получившим прозвище – shopkeeper of the see – “морской лавочник”. При этом он тоже учился. И освоил ни больше, ни меньше, как самую главную техническую новинку своего времени – пароход. Он научился конструировать пароходы и даже освоил искусство их вождения.
Диктор: “Вандербильт возводил империю на своей любви к могучей энергии пара и на совершенном владении всей новой техникой управления пароходами. Это была опасная индустрия: капитаны, стремясь опередить конкурентов, заставляли двигатели работать на пределе их мощностей, котлы взрывались, пароходы часто сталкивались. Гибельное было дело. Вандербильт сам любил устраивать гонки с другими судовладельцами на кораблях собственной конструкции. Он сам стоял у штурвала и вёл корабль с дерзкой ловкостью, хотя и не всегда победоносно. Именно тогда он заслужил новое прозвище, которым очень гордился – коммодор”.
Марина Ефимова: Коммодор – старинный морской чин, он присваивался офицерам, командовавшим не одним кораблем, а целой эскадрой. Этот чин исчез, кстати сказать, вскоре после смерти Вандербильта – в 90-х годах 19-го века. Пароход был страстью и бизнесом Корнелиуса Вандербильта. Во время калифорнийской золотой лихорадки он организовал переправку золотоискателей из одного океана в другой, первым проложив путь через Никарагуа. Во время Гражданской войны он одолжил правительству Союза самый большой и быстрый военный корабль. А после победы Вандербильт, вдруг, перебросил свою могучую энергию в новую сферу – в железные дороги. Вандербильт был созидателем, и потому заслужил безусловное уважение современников, но всё же капитал он заработал, не строя корабли и не стоя у штурвала, а снижая цену билетов на пассажирские суда и перекупая компании разорившихся соперников. Именно так он завладел практически всеми пароходами, совершавшими рейсы между Нью-Йорком и Бостоном, и стал монополистом. Многие современники думали, что он и железные дороги монополизировал благодаря тому, что удешевил билеты и улучшил обслуживание дорог. Но теперь ясно, что он принимал и другие меры, чтобы добиться контроля над рынком:
Диктор: “Манипулирование стоимостью акций на бирже было столь же важной мерой, как и удешевление билетов. Осенью 1869 года Вандербильт остановил панику на бирже, вкачав миллионы долларов в несколько крупных компаний, оказавшихся на грани банкротства. Но он же сам и спровоцировал этот кризис, запрудив рынок акциями своих железных дорог – чтобы разрушить планы другого железнодорожного барона – Джея Гулда. Как у настоящего спортсмена, вся жизнь Вандербильта была сплошным соревнованием. И каждый раз он достигал максимальной прибыли, разоряя конкурентов, разгоняя забастовки рабочих с помощью полиции и добиваясь максимального контроля над тем рынком, который он осваивал. Жалость и сочувствие никогда не вставали на пути его решений. У него было 11 сыновей и 2 дочери. Когда они выросли, он помогал только тем своим сыновьям, которые проявляли силу характера и целеустремленность. Он тщательно контролировал выбор женихов, которые делали обе его дочери. Вандербильт был удивительным парадоксом: он был одновременно и созидателем, и разрушителем”.
Марина Ефимова: Можно ли надеяться, что умные капиталисты с неограниченными возможностями и почти неограниченной властью будут принимать решения, которые принесут пользу большинству населения? Вот уже несколько поколений американцев приходят к выводу, что на это рассчитывать нельзя. Историк Майкл Казин пишет в рецензии на книгу “Первый магнат”:
Диктор: “Американцы всегда испытывали двойственное чувство к людям, преобразовавшим свой мелкий бизнес в гигантский. Мы восхищаемся их умом и смелостью, завидуем тем удовольствиям, которые они извлекают из своего богатства, но в нас всегда живет подозрение, что каждый, кто стал несметно богат, должен был нанести какой-то вред общему состоянию дел. Магнатов обвиняют в том, что они ограничивают свободу рынка, что они подкупают и развращают политиков, что они эксплуатируют работников. Немудрено поэтому, что в нашей стране (самой капиталистической из всех стран) ведущих капиталистов общество всегда встречает восхищением, смешанным с неприязнью и подозрительностью”.
Марина Ефимова: Но свободу рынка ограничивает и правительство, вводя, скажем, законы об обязательном страховании. Государственный сектор экономики развращает чиновников и работников государственных компаний. Немудрено поэтому, что западные страны постоянно пытаются балансировать между системой свободного рынка, где царят магнаты вроде Вандербильта, и системой плановой экономики, которой командует правительство.
