У нас любят тех, кого выгнали. Еще сильнее любят посмертно, но уволенные по чужому желанию – тоже сойдут. Это все происходит от духовности, конечно. Любовь к низвергнутому (не до конца!) кумиру питает калорийными чувствами и зрителей, и читателей, прямо-таки удобряет (от слова добро) их душу. В рамках возвращения утраченного властителя дум на НТВ была показана передача "Честный понедельник", где одним из участников выступал опальный некогда телеведущий Сергей Доренко. В этот раз он был просто гостем программы, ведущим-то был другой, сильно напоминающий Шарикова до операции.

В студии то и дело загорались какие-то сполохи, как на дискотеке (только ярче), и зал начинал то одобрительно орать, то осуждающе гудеть. Тема была поднята очень животрепещущая: коррупция. Слово, во-первых, красивое. Произносишь и во рту слаще. По-русски не так звучно – растление. Но растленный звучит хуже, чем коррумпированный, не так ли? Коррумпированный – это вроде как бронированный, тонированный – что-то из мира гламура, фондю и фуа-гра. То есть вызывает уважение, не только ненависть… Врочем, разговор о развращенных милиционерах и чиновниках быстро сполз в какую-то совсем неожиданную сторону: показали язвительный сюжет об оппозиции, которая кормится грантами. Мол, нет грантов – нет и несогласных. Мол, когда ОМОН избивает людей на митингах – это все подстроено и хитро просчитано – Америка глядит на эти жуткие кадры и дает деньги.

У меня, правда, сразу возник вопрос: ОМОН что, – тоже в доле? Им что, тоже платят из Вашингтона, чтоб резвей махали дубинками? Ведь если не будет бесчинств, не будет и грантов! Можно же никого не бить, пусть себе демонстрируют несогласие. Тогда вашингтонские ястребы лишат противных оппозиционеров долларовых выплат, и они вступят в Единую Россию.

Бывший опальный телеведущий, низведенный до уровня гостя, но все же приглашенный в ящик впервые за долгие годы, красиво говорил про дьявола и стакан воды – такая вроде как религиозная притча… Рассказанная красивым бархатным голосом, подкрепленная брутальным мужским обаянием – просто чудо что такое. Мол, если в пустыне дьявол подаст вам стакан воды – это просто стакан воды или дьявольская помощь? И что делать со стаканом и подателем его? Я, признаюсь честно, не угадала правильный ответ. Да и манера цитировать религиозные притчи, словно ленинские цитаты, стала как-то утомлять. Отсылки к Библии отчасти даже опасней партийных апокрифов – трактуются шире и легко произносятся в любых ситуациях: лично мне вспомнился персонаж Сэмьюэля Л. Джексона из "Криминального чтива", цитирующий своим будущим жертвам стих из Иезекииля (25:17). После чего, как вы помните, он незамедлительно превращал их головы в кровавую кашу.

Слава богу, наш герой был вооружен только микрофоном, поэтому кашу в голове зрителей он организовал временно – и только манную. Сравнение грантодателей с дьяволом хромало на обе ноги. То, что должно было прогреметь громом небесным громыхнуло листом ржавого железа: клерикальный пафос приелся даже массовке популярного канала. К тому же аппелировать стоит к понятным образам зла, а не к неясному дьяволу в пустыне...

Какой к дьяволу дьявол, какая к дьяволу пустыня? Мы в городе живем, переходим шумные магистрали в положенных местах, и тут... нет не дьявол со стаканом, а мент на джипе. Переезжает нас насмерть и едет дальше. Или вот мы идем в магазин за молоком, а там уставший оборотень в погонах решил пострелять по живым мишеням! Вот он дьявол, который в деталях. Вернее — в хронике происшествий. А стакан и пустыню — оставьте проповедникам. Если кто зайдет в церковь — услышит.