Александр Генис: Недавно в “Нью-Йорк Таймс” появилось интересное эссе, автор которого, известный писатель Джим Холт, призывает читателей учить стихи наизусть и делится своим повседневным опытом в этом непростом деле. Я попросил поэта “Американского часа” Владимира Гандельсмана, как заинтересованное лицо, обсудить с нами эту тему.
Владимир Гандельсман: Моя первая мысль: мало его мучили в школе. Но потом я подумал об этом и наоборот: может быть, его слишком мучили. И вот человек вырос, стал разумным интеллигентом, и подумал: разве может прекрасное доставлять такие мучения? Надо разобраться. И вот он разбирается.
Александр Генис: Вот и расскажите как?
Владимир Гандельсман: Несколько лет назад Холт начал ежедневно заучивать наизусть стихи. Сейчас он помнит около ста стихотворений, некоторые довольно длинные – а всё вместе – больше 2000 строк, не считая лимериков и лирики Боба Дилана. Он читает их себе под нос, бегая трусцой вдоль Гудзона, иногда и не под нос, а громко, если рядом нет человекообразных существ. То же самое он делает, но потише, пока кружит по Манхэттену, исполняя всякие поручения по работе... Как бы разговаривает с кем-то по невидимому мобильнику. Так что вот эти люди, которые разговаривают сами с собой и вызывают у меня (и, подозреваю, не только у меня) странное раздражение, эти люди, непрерывно говорящие по мобильнику, может быть, на самом деле они читают Гомера, воодушевляясь великими стихами...
Александр Генис: Возможно. Но поговорим о выученных наизусть стихах. Тем более, что теперь эта педагогическая техника вышла из употребления.
Владимир Гандельсман: Действительно, сегодня это может показаться эксцентрикой, каким-то мазохизмом. И кстати, Холт поминает свое поколение и свою школу недобрым словом. “Если вы, - говорит он, - принадлежите к послевоенному поколению, как я, или еще старше, ваш школьный учитель, возможно, заставлял вас учить наизусть стихи. Как мы протестовали и хныкали! Какой смысл в заучивании наизусть Шекспира? Этот устаревший английский – эти первые 18 строк “Кентерберийских историй”: “Когда Апрель обильными дождями / Разрыхлил землю, взрытую ростками, / И, мартовскую жажду утоля, / От корня до зеленого стебля...” . Зачем это знать? “Наш учитель, - говорит Джим Холт, - никогда не мог удовлетворительно ответить на эти вопросы. Он говорил какую-то чушь о чувстве “культурной ориентированности”... Мы заучивали, наматывали на колесо памяти, и это было сродни колесованию”.
Александр Генис: Да, я до сих помню вызубренные под угрозой двойки “Стихи о советском паспорте” с идиотским образом “двуспальной английской левою”. Правда, есть такие счастливцы, которым это ничего не стоит: выучить стихотворение наизусть.
Владимир Гандельсман: И не одно. Джордж Оруэлл говорил, что когда стихи звучат как колокол – как это звучало для него у раннего Элиота – он запоминает 20-30 строк с одного прочтения. Сэмуэль Джонсон, великий британский лексикограф, обладал мнемоническим талантом. Таких людей немало. Но вот для людей не столь выдающихся больше подходит постепенный способ запоминания - по чуть-чуть. Так поступает и наш неофит. Он берет пару новых строк каждое утро, перед завтраком, и присоединяет их к уже заученным. Сейчас он на 22-й строке теннисоновского “Улиса”. На заучивание всей вещи уйдет около месяца, но в итоге он будет обладателем шикарной поэтической собственности, которой всегда сможет распоряжаться: вспоминать ее, обдумывать. Мне кажется, Саша, что это не худший вид собственности.
Александр Генис: Именно – так, причем – неотчуждаемая собственность. Мой отец с детства знал наизусть “Онегина”, и в старости он помогал ему сохранять память. Отец каждый вечер перед сном декламировал сам себе главу на выбор. А как Вы считаете, заучивание помогает понять стихи или это просто мнемоническое упражнение?
Владимир Гандельсман: В своем эссе Джим Холт делает очень точное наблюдение: процесс запоминания вполне механистичен поначалу. Вы проникаетесь ритмом и системой рифмовки, декламируете все это, не особо придавая значение смыслу. Но затем начинают происходить какие-то органические вещи. Автоматическое запоминание уступает смысловому. Вы начинаете чувствовать связь и натяжение между абстрактным ритмом и стихами.
Александр Генис: А Вы сами в своей преподавательской практике заставляете учеников заучивать стихи?
Владимир Гандельсман: Я не заставляю, но прошу. Почему? По нескольким причинам. Первое: я считаю, что человек просто читающий, не заучивающий, – это уже замечательно. Хотя бы потому, что он никому не мешает. Он сосредоточен, он не суетлив. Второе: человек, который заучивает художественный текст – мы не будем здесь определять, что есть “художественность”, это нас уведет далеко в сторону, - такой человек сосредоточен вдвойне. А теперь вспомним известную формулу Кольриджа: “Поэзия есть лучшие слова в лучшем порядке”. И формулу Теодора де Банвиля: “Поэзия есть то, что сотворено и, следовательно, не нуждается в переделке”. Обе эти формулы основаны на особенно ясном ощущении законов, по которым слова влияют на наше сознание.
Александр Генис: Бродский, который заставлял своих студентов учить стихи, говорил, что каждое выученное наизусть стихотворение вы можете считать своим, будто сами его написали.
Владимир Гандельсман: И в большом количестве. Он приводил замечательный пример Надежды Мандельштам, действительно замечательный: она состояла из стихов своего гениального мужа, а в результате сама стала замечательным писателем. К сожалению, такой результат не обязателен. Были в истории весьма начитанные люди и при этом бандиты, Сталин, например, палач Мандельштама… Дзержинский, Менжинский, Вышинский (простите, что в рифму) – всё это были образованные люди, да еще и пописывавшие сами…
Александр Генис: Но если уж нас занесло в это время, лучше вспомнить Шаламова, которого спасали в лагерях стихи Пастернака.
Владимир Гандельсман: Да, это великий пример. В стихах Пастернака столько жизни, что они могут спасти чисто физически. Можно вспомнить, что Преподобный Серафим Саровский при жизни своей заповедал ежедневно читать Псалтирь в церкви двенадцати сестрам, меняясь через каждые два часа, и читать вслух непременно в течение всего года. Почему? Потому что это очищает душу. А что такое псалмы Давида? Те же стихи.
Александр Генис: Кто же спорит… Но вернемся к Джиму Холту и его рецептам.
Владимир Гандельсман: Их, в сущности, нет. Его эссе ни на что не претендует. Никаких таких призывов, всё довольно скромно. Но он говорит, что, по крайней мере, он развеял три мифа.
Первый миф; стихи трудно запоминать. Неправда. Легко.
Второй миф: нашей памяти не хватает на то, чтобы запоминать стихи. Чушь. Наша память – мускулатура, а не закрытая банка.
Третий миф: никто не может обойтись без мобильника или iPodа. Вполне можно обойтись. Запоминайте вместо этого стихи!
Я хочу добавить от себя, что ритм, поэзия растворены в крови человека. Поэтому ребенок так легко усваивает все, что ритмично, поэтому дитя слушает колыбельную. Об этом есть стихотворение у упомянутого нами Пастернака, которое я напоследок прочту, - по-моему, оно в тему:
Так начинают. Года в два
От мамки рвутся в тьму мелодий,
Щебечут, свищут, — а слова
Являются о третьем годе.
Так начинают понимать.
И в шуме пущенной турбины
Мерещится, что мать — не мать
Что ты — не ты, что дом — чужбина.
Что делать страшной красоте
Присевшей на скамью сирени,
Когда и впрямь не красть детей?
Так возникают подозренья.
Так зреют страхи. Как он даст
Звезде превысить досяганье,
Когда он — Фауст, когда — фантаст?
Так начинаются цыгане.
Так открываются, паря
Поверх плетней, где быть домам бы,
Внезапные, как вздох, моря.
Так будут начинаться ямбы.
Так ночи летние, ничком
Упав в овсы с мольбой: исполнься,
Грозят заре твоим зрачком,
Так затевают ссоры с солнцем.
Так начинают жить стихом.
