В Приморье рабочие судоремонтного завода приостановили работу более недели назад. Причина - пятимесячные долги по зарплате. Профсоюз не удовлетворила даже частичная выплата задолженности.
О том, какое будущее ожидает профсоюзное движение в России, рассуждает эксперт в области рабочего движения, президент экспертного фонда социальных исследований "ЭЛЬФ" Павел Кудюкин.
- В разных регионах России профсоюзы проводят единичные забастовки. Однако очень часто рабочие не верят в их эффективность. Ни сокращения рабочей недели, ни незаконные увольнения не побуждают рабочих обратиться за помощью в профсоюз. Почему?
- По российскому законодательству, профсоюзы обладают не такими уж большими правами. По Трудовому кодексу 2001 года профсоюзы лишились права на согласование увольнения работника по инициативе администрации. В принципе, само право было спорным: нормальный профсоюз никогда не должен давать согласия на увольнение своих членов. Но, тем не менее, в новом кодексе остался не очень внятный институт консультаций с профсоюзами. То есть, если профсоюз выдвинул аргументированную позицию, почему не надо сокращать рабочие места, а работодатель все равно рабочих увольняет, то в суде это может быть использовано как дополнительный аргумент в пользу правоты работника.
У рабочих остается оружие забастовки. Но действующий Трудовой кодекс носит крайне антипрофсоюзный характер, особенно в том, что касается миноритарных профсоюзов. В сущности, он делает невозможной проведение законной забастовки. Там прописаны настолько переутяжеленные процедуры - и, при всей переутяжеленности, оставлены столь многочисленные пробелы, что провести забастовку по закону в современной России почти невозможно. Тем не менее, используя пробелы в законе в интересах профсоюзов, это сделать можно. Так что возможности у профсоюзов все-таки есть.
Но очень часто у работника такой подход: вы профсоюз, вы меня и защищайте, а я пальцем о палец не ударю. В таких условиях, конечно, профсоюзу действовать трудно. Для того, чтобы работника защитить, работник сам должен проявлять некоторую активность.
- Сегодня нам говорят, что нужны профсоюзы нового типа.
- Да, возникают идеи создать профсоюз, объединяющий вместе работников и работодателей. Это идея не совсем оригинальная. Можно привести пример с фашистской Италией - с так называемыми корпорациями, которые объединяли вместе и работодателей, и работников. Или вертикальные синдикаты во франкистской Испании. В принципе, такая структура свойственна тоталитаризму. Советские профсоюзы на самом деле тоже были вертикальными, объединяя в своих рядах всех работников - от уборщицы до министра. С моей точки зрения, это идея очень вредная. Профсоюз по определению - организация конфликтная, объединяющая только одну сторону трудовых отношений.
Это не значит, что нет общих интересов работников и работодателей. Они есть. И те, и другие заинтересованы в том, чтобы организация жила и зарабатывала деньги. А дальше начинаются очень серьезные разногласия по поводу того, как эти деньги делить. Конечно, нужны отдельные организации работников и работодателей, которые должны находиться, как говорят социологи, в конфликтном взаимодействии.
- В России довольно много моногородов, где рабочие заявляют, что, вслед за пикалевцами, тоже будут перекрывать автотрассы. Превратится ли это в тенденцию?
- Люди наконец начинают понимать, что власть обратит внимание на их проблемы только под угрозой. В свое время, в 80-м году, один из тогдашних деятелей КОС-КОР и "Солидарности" Адам Михник сформулировал: "С властью можно разговаривать, только приставив ей револьвер к виску". Власти в авторитарных режимах действительно понимают только такой разговор. Но то, что в этих выступлениях есть элемент бунта на коленях, как говорил Салтыков-Шедрин, тоже верно. Это апелляция к доброму царю, который находится далеко, в Москве. И который может явиться, как премьер с вертолета, и решить все проблемы - наказать олигархов и велить заплатить зарплату.
Но, на самом деле, на всех премьера не хватит. И, может быть, рано или поздно люди начнут задумываться, что им не нужно слишком рассчитывать на власть, а нужно больше полагаться на свои силы и солидарность.
Кстати, перекрывать дороги можно и не нарушая закона. В Забайкалье несколько месяцев назад был пример, когда люди просто цепочкой непрерывно ходили взад и вперед по нерегулируемому переходу на шоссе. Естественно, шоссе заблокировали наглухо. При этом каких-либо законных санкций к ним применить было невозможно. Вот этот опыт заслуживает тиражирования.
В республике Алтай тоже произошла история с угрозами перекрытия дорог. Однако там инициатором протеста выступили не профсоюзы, а директор государственного унитарного дорожно-строительного предприятия. Налицо проблема единства интересов. Но не исключен и вариант, что дирекция попросту прикрывает свою неэффективность лозунгами о необходимости защитить интересы работников.
- Такие акции, как перекрытие дорог и штурм мэрии, станут более частыми?
- Не исключено. Ведь мы уже увидели, что в условиях кризиса даже в относительно благополучной Западной Европе радикализируются формы борьбы - вплоть до угрозы взорвать предприятия. В прибалтийских странах мы тоже видим весьма радикальные выступления. Таков кризис. Можно вспомнить великую депрессию конца 20-х - начала 30-х годов прошлого века, сильные рабочие выступления в США. Кстати, именно Великая депрессия, и особенно новый курс Рузвельта, сыграли чрезвычайно большую роль в развитии профсоюзного движения, придав ему новое качество.
- Возможно ли у нас нечто подобное?
- Не уверен. Я не верю в способность российских властей проводить политику, хоть в чем-то похожую на новый курс Рузвельта. Нужно действительно принципиально новое решение - не по форме, а по сути. Но, тем не менее, есть вероятность радикализации рабочего движения, его оживления в условиях кризиса - и, в связи с этим, усиления профсоюзов. Это вероятность не абсолютная, но она есть.
- Насколько в обществе сильна поддержка профсоюзов? Ведь сильны представления, что не все так плохо и профсоюзы лишь раскачивают лодку.
- К сожалению, в России массовые настроения консервативны. Года три-четыре назад сложился некий путинский консенсус: "лишь бы не было хуже", "наступила стабилизация" и так далее. При этом есть очень мощное идеологическое давление со стороны СМИ - обвинения профсоюзов в групповом эгоизме. Мы читаем типично неоконсервативные вещи - дескать, профсоюз мешает экономическому развитию, профсоюзы - это, по сути, рэкетиры. Почему-то Россия очень активно воспринимает именно эту аргументацию.
Поэтому будет существовать некий когнитивный диссонанс. С одной стороны, человеку капают на мозги СМИ, а с другой стороны, есть реальность, с которой он будет сталкиваться и в личной жизни и наблюдать по сторонам. Возможно, это несоответсвие и будет менять отношение к профсоюзам и приведет к пониманию, что нельзя надеяться на доброго дядю, будь то представитель работодателя или государства, а нужно надеяться на солидарность с такими же, как ты. Нужна коллективная защита своих прав и интересов. Возможно, кризис сыграет в этом оздоровительную роль. И тогда будет совершен переход от индивидуалистических настроений к готовности к сотрудничеству с другими.
О том, какое будущее ожидает профсоюзное движение в России, рассуждает эксперт в области рабочего движения, президент экспертного фонда социальных исследований "ЭЛЬФ" Павел Кудюкин.
- В разных регионах России профсоюзы проводят единичные забастовки. Однако очень часто рабочие не верят в их эффективность. Ни сокращения рабочей недели, ни незаконные увольнения не побуждают рабочих обратиться за помощью в профсоюз. Почему?
- По российскому законодательству, профсоюзы обладают не такими уж большими правами. По Трудовому кодексу 2001 года профсоюзы лишились права на согласование увольнения работника по инициативе администрации. В принципе, само право было спорным: нормальный профсоюз никогда не должен давать согласия на увольнение своих членов. Но, тем не менее, в новом кодексе остался не очень внятный институт консультаций с профсоюзами. То есть, если профсоюз выдвинул аргументированную позицию, почему не надо сокращать рабочие места, а работодатель все равно рабочих увольняет, то в суде это может быть использовано как дополнительный аргумент в пользу правоты работника.
У рабочих остается оружие забастовки. Но действующий Трудовой кодекс носит крайне антипрофсоюзный характер, особенно в том, что касается миноритарных профсоюзов. В сущности, он делает невозможной проведение законной забастовки. Там прописаны настолько переутяжеленные процедуры - и, при всей переутяжеленности, оставлены столь многочисленные пробелы, что провести забастовку по закону в современной России почти невозможно. Тем не менее, используя пробелы в законе в интересах профсоюзов, это сделать можно. Так что возможности у профсоюзов все-таки есть.
Но очень часто у работника такой подход: вы профсоюз, вы меня и защищайте, а я пальцем о палец не ударю. В таких условиях, конечно, профсоюзу действовать трудно. Для того, чтобы работника защитить, работник сам должен проявлять некоторую активность.
- Сегодня нам говорят, что нужны профсоюзы нового типа.
Люди наконец начинают понимать, что власть обратит внимание на их проблемы только под угрозой
- Да, возникают идеи создать профсоюз, объединяющий вместе работников и работодателей. Это идея не совсем оригинальная. Можно привести пример с фашистской Италией - с так называемыми корпорациями, которые объединяли вместе и работодателей, и работников. Или вертикальные синдикаты во франкистской Испании. В принципе, такая структура свойственна тоталитаризму. Советские профсоюзы на самом деле тоже были вертикальными, объединяя в своих рядах всех работников - от уборщицы до министра. С моей точки зрения, это идея очень вредная. Профсоюз по определению - организация конфликтная, объединяющая только одну сторону трудовых отношений.
Это не значит, что нет общих интересов работников и работодателей. Они есть. И те, и другие заинтересованы в том, чтобы организация жила и зарабатывала деньги. А дальше начинаются очень серьезные разногласия по поводу того, как эти деньги делить. Конечно, нужны отдельные организации работников и работодателей, которые должны находиться, как говорят социологи, в конфликтном взаимодействии.
- В России довольно много моногородов, где рабочие заявляют, что, вслед за пикалевцами, тоже будут перекрывать автотрассы. Превратится ли это в тенденцию?
- Люди наконец начинают понимать, что власть обратит внимание на их проблемы только под угрозой. В свое время, в 80-м году, один из тогдашних деятелей КОС-КОР и "Солидарности" Адам Михник сформулировал: "С властью можно разговаривать, только приставив ей револьвер к виску". Власти в авторитарных режимах действительно понимают только такой разговор. Но то, что в этих выступлениях есть элемент бунта на коленях, как говорил Салтыков-Шедрин, тоже верно. Это апелляция к доброму царю, который находится далеко, в Москве. И который может явиться, как премьер с вертолета, и решить все проблемы - наказать олигархов и велить заплатить зарплату.
Но, на самом деле, на всех премьера не хватит. И, может быть, рано или поздно люди начнут задумываться, что им не нужно слишком рассчитывать на власть, а нужно больше полагаться на свои силы и солидарность.
Кстати, перекрывать дороги можно и не нарушая закона. В Забайкалье несколько месяцев назад был пример, когда люди просто цепочкой непрерывно ходили взад и вперед по нерегулируемому переходу на шоссе. Естественно, шоссе заблокировали наглухо. При этом каких-либо законных санкций к ним применить было невозможно. Вот этот опыт заслуживает тиражирования.
В республике Алтай тоже произошла история с угрозами перекрытия дорог. Однако там инициатором протеста выступили не профсоюзы, а директор государственного унитарного дорожно-строительного предприятия. Налицо проблема единства интересов. Но не исключен и вариант, что дирекция попросту прикрывает свою неэффективность лозунгами о необходимости защитить интересы работников.
- Такие акции, как перекрытие дорог и штурм мэрии, станут более частыми?
- Не исключено. Ведь мы уже увидели, что в условиях кризиса даже в относительно благополучной Западной Европе радикализируются формы борьбы - вплоть до угрозы взорвать предприятия. В прибалтийских странах мы тоже видим весьма радикальные выступления. Таков кризис. Можно вспомнить великую депрессию конца 20-х - начала 30-х годов прошлого века, сильные рабочие выступления в США. Кстати, именно Великая депрессия, и особенно новый курс Рузвельта, сыграли чрезвычайно большую роль в развитии профсоюзного движения, придав ему новое качество.
- Возможно ли у нас нечто подобное?
- Не уверен. Я не верю в способность российских властей проводить политику, хоть в чем-то похожую на новый курс Рузвельта. Нужно действительно принципиально новое решение - не по форме, а по сути. Но, тем не менее, есть вероятность радикализации рабочего движения, его оживления в условиях кризиса - и, в связи с этим, усиления профсоюзов. Это вероятность не абсолютная, но она есть.
- Насколько в обществе сильна поддержка профсоюзов? Ведь сильны представления, что не все так плохо и профсоюзы лишь раскачивают лодку.
- К сожалению, в России массовые настроения консервативны. Года три-четыре назад сложился некий путинский консенсус: "лишь бы не было хуже", "наступила стабилизация" и так далее. При этом есть очень мощное идеологическое давление со стороны СМИ - обвинения профсоюзов в групповом эгоизме. Мы читаем типично неоконсервативные вещи - дескать, профсоюз мешает экономическому развитию, профсоюзы - это, по сути, рэкетиры. Почему-то Россия очень активно воспринимает именно эту аргументацию.
Поэтому будет существовать некий когнитивный диссонанс. С одной стороны, человеку капают на мозги СМИ, а с другой стороны, есть реальность, с которой он будет сталкиваться и в личной жизни и наблюдать по сторонам. Возможно, это несоответсвие и будет менять отношение к профсоюзам и приведет к пониманию, что нельзя надеяться на доброго дядю, будь то представитель работодателя или государства, а нужно надеяться на солидарность с такими же, как ты. Нужна коллективная защита своих прав и интересов. Возможно, кризис сыграет в этом оздоровительную роль. И тогда будет совершен переход от индивидуалистических настроений к готовности к сотрудничеству с другими.
