Юбилей отмечает московский Всероссийский Выставочный центр. 1 августа 1939 года на северной окраине Москвы открылась Всесоюзная сельскохозяйственная выставка (Выставка достижений народного хозяйства), которую ее создатели замышляли, как огромный пропагандистский стенд для демонстрации достижений социализма. Несколько поколений советских людей любовались ее республиканскими и отраслевыми павильонами - или ужасались той показухе, символом которой стала ВДНХ.
Исследователи считают, что идейным образцом для ВДНХ стали две международные промышленные выставки: Всемирная Чикагская ярмарка 1893 года и Парижская выставка 1937-го. Говорит историк архитектуры Сергей Никитин:
- Чикагская ярмарка 1893 года вошла в историю как одна из крупнейших и самых знаменитых выставок. За три месяца существования ее посетило 27 миллионов человек. Это половина тогдашнего населения Соединенных Штатов. Она была задумана как единый большой мегаполис глобального характера. Считается, что именно эта выставка стала катализатором тех явлений, которые впоследствии привели к появлению "Диснейленда" и архитектуры Лас-Вегаса. На выставке было очень много скульптуры, и эта скульптура чрезвычайно напоминает ту, которая украшала и украшает до сих пор Выставку достижений народного хозяйства. Возникает удивительное ощущение схожести с тем, что было построено на Ярославском шоссе в Москве в 1939 году.
И экспозиция в Чикаго, и московская Выставка достижений народного хозяйства ставили перед собой очень большие, идущие за пределы понятия выставки, задачи, назовем их условно цивилизаторскими задачами - пропаганды, агитации за те или иные культурные, экономические, политические моменты. Такие функции, как, например, образовательная, сакральная функция, конечно же, не являются основными функциями для обыкновенной торговой выставки. Так вот, на выставке ВДНХ и ВСХВ они вышли на передний план. Я полагаю, что катализатором этого события стало участие Советского Союза в выставке 1937 года в Париже. Тогда на небольшом пятачке на берегах Сены, собственно говоря, встретились нацистская Германия, фашистская Италия и сталинский Советский Союз. Эта архитектура выражала заявление на некое мировое господство - либо политическое, либо идейное, либо непосредственно физическое. Превращение выставки в пространство тотальной политической истории, в политический проект, полагаю, произвело сильное впечатление, в том числе, и на советское руководство того времени. И уже готовая выставка, построенная по проекту Вячеслава Олтаржевского, была разобрана и частично перестроена. Олтаржевский был сослан. Началась работа по переустройству выставки, которая привела к тому, что, в общем и целом, дошло до нас: каждый павильон был автономным, ярко и богато украшенным храмом, посвященным той или иной территории нашей страны или той или иной отрасли.
Экзальтированное самовосхваление, которое было свойственно павильонам ВДНХ и ВСХВ, как мне кажется, пришло в архитектурное решение именно благодаря Парижской выставке. Уникальность ВДНХ - на концептуальном уровне - связана с тем, что эта выставка - тотальное пространство, опыт потемкинской деревни и единственная, принятая государством версия реальности, которая, конечно же, как мы прекрасно знаем, к реальности, к сожалению, не имела никакого отношения.
Исследователи считают, что идейным образцом для ВДНХ стали две международные промышленные выставки: Всемирная Чикагская ярмарка 1893 года и Парижская выставка 1937-го. Говорит историк архитектуры Сергей Никитин:
- Чикагская ярмарка 1893 года вошла в историю как одна из крупнейших и самых знаменитых выставок. За три месяца существования ее посетило 27 миллионов человек. Это половина тогдашнего населения Соединенных Штатов. Она была задумана как единый большой мегаполис глобального характера. Считается, что именно эта выставка стала катализатором тех явлений, которые впоследствии привели к появлению "Диснейленда" и архитектуры Лас-Вегаса. На выставке было очень много скульптуры, и эта скульптура чрезвычайно напоминает ту, которая украшала и украшает до сих пор Выставку достижений народного хозяйства. Возникает удивительное ощущение схожести с тем, что было построено на Ярославском шоссе в Москве в 1939 году.
Уникальность ВДНХ - на концептуальном уровне - связана с тем, что эта выставка - тотальное пространство, опыт потемкинской деревни и единственная, принятая государством версия реальности
И экспозиция в Чикаго, и московская Выставка достижений народного хозяйства ставили перед собой очень большие, идущие за пределы понятия выставки, задачи, назовем их условно цивилизаторскими задачами - пропаганды, агитации за те или иные культурные, экономические, политические моменты. Такие функции, как, например, образовательная, сакральная функция, конечно же, не являются основными функциями для обыкновенной торговой выставки. Так вот, на выставке ВДНХ и ВСХВ они вышли на передний план. Я полагаю, что катализатором этого события стало участие Советского Союза в выставке 1937 года в Париже. Тогда на небольшом пятачке на берегах Сены, собственно говоря, встретились нацистская Германия, фашистская Италия и сталинский Советский Союз. Эта архитектура выражала заявление на некое мировое господство - либо политическое, либо идейное, либо непосредственно физическое. Превращение выставки в пространство тотальной политической истории, в политический проект, полагаю, произвело сильное впечатление, в том числе, и на советское руководство того времени. И уже готовая выставка, построенная по проекту Вячеслава Олтаржевского, была разобрана и частично перестроена. Олтаржевский был сослан. Началась работа по переустройству выставки, которая привела к тому, что, в общем и целом, дошло до нас: каждый павильон был автономным, ярко и богато украшенным храмом, посвященным той или иной территории нашей страны или той или иной отрасли.
Экзальтированное самовосхваление, которое было свойственно павильонам ВДНХ и ВСХВ, как мне кажется, пришло в архитектурное решение именно благодаря Парижской выставке. Уникальность ВДНХ - на концептуальном уровне - связана с тем, что эта выставка - тотальное пространство, опыт потемкинской деревни и единственная, принятая государством версия реальности, которая, конечно же, как мы прекрасно знаем, к реальности, к сожалению, не имела никакого отношения.
