Александр Генис: Сегодняшний “Американский час” завершит сентябрьский выпуск традиционной рубрики “Музыкальная полка” Соломона Волкова. Соломон, что на вашей музыкальной полке сегодня?
Соломон Волков: Я хотел поговорить о книге, которая называется “How the Beatles destroyed rock-n-roll” - “Как Битлз уничтожили рок-н-ролл”. Написал ее Элайджа Уолд, специалист по американской, хочу отметить, поп-музыке, по джазу, и основной тезис этой книги не такой вызывающий, может быть, как этот заголовок. Тезис книги довольно прост, и мне даже кажется, что он не вызывает особых возражений. А именно, что Битлз преобразовали рок-н-ролл, они преобразовали его из искусства для масс, под которое можно было танцевать легко, и которое было всем доступно, они сделали некую элитарную гранд оперу и положили основание тому арт-року, который, по мнению автора книги, скорее подорвал основы рок-н-ролла, чем расширил его художественную палитру.
Александр Генис: Я совершенно согласен с заглавием книги и с тезисом. Битлз не уничтожили рок-н-ролл, потому что лучше их ничего быть не может, они закрыли тему, как Пушкин русскую поэзию, его преодолеть невозможно. И мне кажется, что с тех пор как Битлз исчезли, ничего больше так и не появилось. Я понимаю, что я небольшой специалист, даже не большой любитель рока. Но я разговаривал об этом с тем, кто знает это лучше, с Гребенщиковым. Он сказал, что Битлз это раз и навсегда, и человек начинается тогда, когда он первый раз слушает Битлз. Это и есть его рождение. Во сколько лет человек начинает слушать Битлз? В 12-13. Вот тогда-то он и появляется на свет. Эта дата для каждого самая важная в жизни, по крайней мере, для меня это точно так.
Соломон Волков: Эти соображения Гребенщикова поддерживаются результатами последних опросов, которые проводились по всему миру, в частности, в Америке, и выяснилось, что Битлз во всех возрастных категориях входят в первую пятерку самых популярных массовых артистов. Согласившись с этим, я хочу добавить, что в рок-н-ролле, как в эстетическом явлении, как в музыкальном явлении, всегда будут два полюса, которые будут тянуть в разные стороны. Всегда будет направление более массовое, если угодно, грубое, агрессивное и эффективное, и художественно тоже значительное. И, конечно, наилучшими представителями этого крыла для меня всегда будут “Роллинг Стоунз”. Это одно крыло рок-н-ролла, можно его любить, не любить, но оно существует и оно привлекает большую аудиторию. А есть другая часть, которая привлекает гораздо меньшую аудиторию. Это арт-рок. И начало этому арт-року, кончено же, положили Битлз, и в этом смысле диск “Сержант Пеппер” навсегда останется памятником этой эпохи и той точкой отсчета, от которой мы всегда будет говорить: вот с этого момента начался арт-рок, который был тогда, есть сейчас и, вероятно, будет существовать еще долгое время.
Александр Генис: “Личная нота”.
Соломон Волков: На моем проигрывателе - музыка, которую записал с Оркестром BBC английский дирижер Эдвард Даунз. Я слушаю его в связи с печальным известием, которое пришло этим летом. Эдвард Даунз вместе со своей женой, а ему было 85 лет, уехал в Швейцарию и там принял смертельную дозу барбитуратов, то есть - эвтаназия. Эта проблема сейчас в Америке актуальная в связи с теми оживленными дебатами, которые развернулись вокруг плана медицинской реформы президента Обамы.
Александр Генис: Это вы мягко сказали, что оживленно, на самом деле идет такой грандиозный всеамериканский скандал, и один из самых острых вопросов, связанных с медицинской реформой - вопрос, что делать со смертью. Потому что в Америке смерть это то, что никто не хочет признавать. Между тем, мне очень нравится определение, которое дали многие американские врачи вот этому последнему периоду жизни, а именно - “продленная смерть”. Как сделать так, чтобы жизнь человека заканчивалась достойно. И вот разговор о лондонском дирижере напомнил мне о том, как красиво можно умереть, вот так, как умер только что Эдвард Кеннеди, например, который умер у себя дома, отказываясь участвовать в мучительном продлении жизни, которые происходит в больнице. Меня это очень горячо волнует эта тема, потому что в этом году умерла моя мама. Я знаю, как было трудно добиться от больницы, того, чтобы ей дали спокойно умереть - у нее было специально написанное завещание. Поэтому я считаю, что мужественный поступок, о котором мы говорим, это достойный выход.
Соломон Волков: Я думаю об Эдварде Даунзе, он был почти слепой и почти глухой. Вообразите себе музыканта, дирижера, который всю жизнь занимался музыкой, человек, который не может ни прочесть партитуры, ни услышать ничего. Для него жизнь это мучение такого рода. Тем не менее, на пути к тому, чтобы уйти из такой вот жизни, препятствия огромные. И в связи с делом Эдварда Даунза возник громкий скандал в Великобритании, и чем он закончится, мы еще даже и не знаем. Но я сейчас думаю о Даунзе, отдаю должное его памяти и его достижениям как музыканта, и просто хочу напомнить, что он также был и пропагандистом русской музыки и, в частности, одним из его любимых сочинений был опус, который, по-моему, даже и в России в наши дни звучит совсем не так часто, это Симфония №3 Рейнгольда Глиера три под названием “Илья Муромец”. Оркестр ВВС, дирижирует Эдвард Даунз.
Александр Генис: “Гоголиада”. В этом цикле передач мы говорим о 200-летии Гоголя, о том, как отразился Гоголь в музыке.
Соломон Волков: Мы уже говорили с вами о том, что Гоголь, в сущности, очень загадочный писатель, у которого много вещей, которые даже сегодня не сказать, что это классика, если бы не проходили этого всего в школе. Вот пришел к вам совершено какой-то новый писатель и принес что-то вроде “Носа”.
Александр Генис: Хорошо было бы.
Соломон Волков: Это абсолютно наисовременнейший абсурдист, Гоголь, и вот одним из таких загадочных и, я считаю, абсурдистских сочинений является его комедия “Игроки”, в которой на полном серьезе излагается совершенно не укладывающаяся ни в какие традиционные представления история, как группа шулеров надула еще одного шулера, и как эти шулера со всей страстью вникают в проблемы карточной игры. То есть, кажется, что проблема совершенно неподходящая для сцены. Ну, ладно, гоголевская комедия, но идея Дмитрия Шостаковича, который начал перекладывать гоголевскую пьесу в 1942 году на музыку, вообще не поддавалась….
Александр Генис: Война, Шостакович, наказанный всеми за все и, вдруг, одна из самых странных сцен в русской литературе!
Соломон Волков: Причем он начал ее писать и прекратил, объясняя это тем, что он понял, что если он так слово за слово, как он и стал перекладывать на музыку эту пьесу гоголевскую, что если он все это положит на музыку, то это будет многочасовая вагнеровская опера о карточных игроках. И для меня, как я уже сказал, вся эта идея представлялась весьма загадочной, но несколько лет тому назад я побывал в Риме и там Валерий Гергиев дирижировал как раз вот этим отрывком из “Игроков” Шостаковича Гоголя. И я вдруг был поражен тем, что это такое вышивание серебром получилось по черному бархату. То есть, какие-то расцвели абсолютно сюрреалистические цветы перед нами. Я был больше всего поражен тому, как на все это реагировали итальянцы, потому что пели по-русски. Абсурдистский текст, какая-то очень странная загадочная музыка, и слушатели были абсолютно прикованы к своим креслам, и устроили после исполнения Георгиеву овацию.
Александр Генис: Соломон, была ли какая-то внутренняя связь у музыки Шостаковича с поэтикой Гоголя?
Соломон Волков: Именно вот это абсурдистское в Гоголе было особенно близко Шостаковичу. Гоголевская проза, конечно, запоминающаяся, и Шостакович страницами мог наизусть цитировать Гоголя, причем вот именно наиболее абсурдистские его страницы, он находил в этом особый вкус. А здесь бы я хотел проиллюстрировать, что понаписал в 1942 году Шостакович, на примере арии вот этого самого шулера, обращенного к своей карточной колоде. Это любовная ария, посвященная картам, по –моему, уникальный случай в мировой оперной литературе.
