Программу «Итоги недели» ведет Дмитрий Волчек. Принимают участие корреспондент Радио Свобода Марьяна Торочешникова и Данила Гальперович.
Дмитрий Волчек: В Хамовническом суде Москвы, где рассматривается дело Михаила Ходорковского и Платона Лебедева, выступили первые свидетели обвинения. Всего прокуратурой объявлены 250 человек, в основном это бывший сотрудники компаний, сотрудничавших с ЮКОСом, и чиновники. Они должны подтвердить, что Ходорковский и Лебедев виновны в хищении 350 миллионов тонн нефти, присвоении акций, принадлежавших государству и легализации преступно нажитых средств. Но защита бывших совладельцев ЮКОСа утверждает, что показания уже допрошенных в суде свидетелей по большому счету доказывает невиновность подсудимых. В зале суда работает корреспондент Свободы Марьяна Торочешникова.
Марьяна Торочешникова: В понедельник Михаил Ходорковский заявил, что возражает против начала допроса свидетелей, поскольку в деле отсутствуют документы о деятельности предприятий, признанных потерпевшими в результате хищения нефти. Без этих материалов, заявил бывший руководитель ЮКОСа, невозможно компетентно допрашивать свидетелей об обстоятельствах обвинения. Адвокаты Ходорковского и Лебедева неоднократно заявляли, что прокуратура намеренно скрывает финансово-хозяйственную документацию о движении нефти и ее фактической стоимости. Говорит адвокат Михаила Ходорковского Вадим Клювгант.
Вадим Клювгант: Речь идет об отчетности, первичных документах, прежде всего, и далее отчетности финансовой тех организаций, которые признаны потерпевшими от якобы того, что у них якобы похитили нефть в огромных количествах. Они были изъяты следователями, этими многочисленными бригадами, которые штурмовали офисы ЮКОСа, его дочерних компаний, аудиторских компаний, юридических компаний, адвокатов и выгребали оттуда, что только могли на бумаге и на жестких дисках компьютеров. И после этого все спрятано. Поскольку они делами манипулируют, вычленяя их, разделяя, куда-то загоняя, объединяя, они в каждое дело то, что им выгодно, кусочек маленький засунут в каких-то копиях, неизвестно какого происхождения. А про все остальное говорят: не дадим, вам это не надо.
Марьяна Торочешникова: Михаил Ходорковский, обращаясь к председательствующему с ходатайством об истребовании необходимых документов, подчеркнул: «Нас обвинили в краже нефти, а моя стратегия защиты заключается в том, что вся добытая так называемыми потерпевшими нефть была ими сдана в государственную трубопроводную систему «Транснефти», что в принципе исключает возможность кражи». В свою очередь Платон Лебедев обратил внимание суда на то, что по закону ущерб исчисляется из фактической стоимости похищенного имущества, а не из общей выручки компании, как это представляет в данном случае сторона обвинения. Потому-то и нужны все документы. Но судья Виктор Данилкин ходатайство подсудимых отклонил как преждевременное. После этого начался допрос первого свидетеля со стороны обвинения. Первым стал Андрей Крайнов, известный журналистам по делу совладельцев ЮКОСа, которое рассматривал Мещанский суд Москвы. В том процессе он и сам был подсудимым. Ему так же, как Ходорковскому и Лебедеву, были предъявлены обвинения в мошенничестве и неуплате налогов. За деятельное раскаяние суд приговорил его к условному наказанию, как и просил тогда прокурор Шохин. То, что происходило в Хамовническом суде, у многих вызывало ощущение дежавю, да и говорил Крайнов в основном о событиях, связанных с обвинениями по первому делу и честно признался журналистам, что по поводу новых обвинений Ходорковского и Лебедева ему сказать нечего.
Андрей Крайнов: Нефть, нефтепродукты, вообще сказать ничего не могу, я не специалист.
Марьяна Торочешникова: Какое-то давление со стороны правоохранительных органов все это время ощущали?
Андрей Крайнов: Знаете, вообще-то давят. Я был обвиняемым, это давит чисто по-человечески.
Марьяна Торочешникова: А вы по-человечески сочувствуете Ходорковскому и Лебедеву?
Андрей Крайнов: Не буду комментировать этот вопрос.
Марьяна Торочешникова: В конце судебного заседания Платон Лебедев возмущался: «Свидетелю не был задан ни один вопрос по событиям преступления. Время, дата, место, способ – все забыли». Михаил Ходорковский его поддерживал: «Я не понимаю, почему мы обсуждаем вопросы из серии «есть ли жизнь на Марсе?». Обратился он к председательствующему и предложил либо вернуться к предмету судебного разбирательства при допросе свидетелей, либо разрешить и защите в дальнейшем обсуждать то, что кажется интересным подсудимым. Говорит адвокат Михаила Ходорковского Вадим Клювгант.
Вадим Клювгант: В этом вопросе ни преступления нет, ни людей, которые что-либо совершили, нет, поэтому у нас и свидетели такие, которые не знают, что сказать, а обвинители такие, которые не знают, что спросить. Но чтобы создать ощущение, что всего много чего-то, спрашивают все подряд. Если у нас есть какой-то предмет в этом судебном разбирательстве и он объявлен как хищение нефти, давайте о нем будем говорить. Если у нас подсудимые конкретные, например, Михаил Ходорковский и Платон Лебедев, давайте о них будем говорить. Потому что так закон требует. А если мы как в дискуссионном клубе говорим обо всем, что нам интересно, тогда надо быть готовым к тому, что это и другая сторона может делать. Вот несколько тем он обозначил, которые было бы интересно обсудить – про Довгия, про Вышинского, про основы судопроизводства правосудия, много еще всего.
Марьяна Торочешникова: Несмотря на то, что ничего существенного, как говорили подсудимые и их адвокаты, свидетель Крайнов рассказать не мог, его допрос растянулся на три дня.
Константин Ривкин: Наш доверитель Платон Лебедев просил сообщить о том, что, во-первых, о том, что допрос Крайнова не закончен, а только взята определенная пауза. И особо он обращает внимание на то, что в результате его допроса было установлено как минимум три факта фальсификации.
Марьяна Торочешникова: Сказал адвокат Константин Ривкин. Второй свидетель обвинения так же хорошо знаком журналистам – это бывший руководитель компании «Ист Петролеум» Евгений Рыбин, он проходил потерпевшим в деле против бывшего руководителя службы безопасности ЮКОСа Алексея Пичугина. На Рыбина было совершено два покушения, в 1998 и в 1999 годах, именно этим обстоятельствам была посвящена большая часть вопросов прокуратуры.
Константин Ривкин: Этот свидетель приглашен для того, чтобы создать репутационный отрицательный фон. Никаких конкретных сведений фактических он суду не сообщил за многочасовой допрос и не может сообщить, потому что их не знает. Совершенно очевидно наличие личной неприязни, совершенно очевидно наличие мотива мести. У них доказательств нет того лживого сфальсифицированного обвинения, которое они принесли в суд, подменить его пытаются путем созданием отрицательного репутационного фона. Ужас, какие плохие люди. Но людей не судят за то, что они плохие или хорошие, а судят за конкретные действия, о которых разговор был в самую последнюю очередь. У свидетеля Рыбина не было вообще, если говорить о фактах.
Марьяна Торочешникова: На следующий день Евгения Рыбина допрашивали сами подсудимые и их адвокаты. Отвечая на один из их вопросов, свидетель обвинения заявил, что нефть невозможно украсть всю или ее большее количество, потому что нефть жестко регламентируется по своему движению. Допрос свидетеля Рыбина продолжится в понедельник. Пока сторонам никак не удается уложиться в график «один день – один свидетель». И учитывая, что прокуратура заявила о намерении допросить 250 человек, можно только предполагать, на сколько еще растянутся слушания.
Дмитрий Волчек: На завершившейся в пятницу в Страсбурге сессии Парламентской Ассамблеи Совета Европы в адрес России было высказано множество критических замечаний, в том числе и касающихся второго дела против Михаила Ходорковского и Платона Лебедева. О том, в каком контексте упоминались имена бывших руководителей ЮКОСа – в репортаже Данилы Гальперовича:
Данила Гальперович: Сабина Лойтхойзер-Шнарренбергер, подготовившая доклад о политически мотивированных судебных процессах – бывший министр юстиции Германии, и известна как человек очень обстоятельный. В ее докладе говорится о политическом использовании юриспруденции в четырех странах – Великобритании, Германии, Франции и России. Таким образом, у тех, кто жалуется на то, Парламентская Ассамблея Совета Европы указывает на недостатки исключительно России, был выбит из рук такой аргумент, и даже им пришлось благодарить известного немецкого юриста за проделанную работу. При этом про Россию в докладе сказано больше всего, и в российской части упомянуты все дела, в которых политика играла большую роль: и обвинения против директора Сахаровского центра Юрия Самодурова, и суд над обвиняемыми в убийстве Анны Политковской. Но больше всего Сабина Лойтхойзер-Шнарренбергер говорила о втором деле ЮКОСа:
Сабина Лойтхойзер-Шнарренбергер: Органы прокуратуры в России, и я сама явилась тому свидетелем, лично наблюдая за новым процессом против Ходорковского и Лебедева, являются полными хозяевами положения при рассмотрении дел. Посмотрите на объем обвинительных приговоров, приближающийся к ста процентам – это говорит само за себя. Обратите также внимание на те дисциплинарные санкции, которые применяются против судей, обвиненных в слишком частом вынесении оправдательных приговоров. По нашему мнению, такие приговоры можно было бы выносить и почаще. Как о полной иллюзии можно говорить о якобы существующем равенстве в процессе между защитой и обвинением. Даже в том деле, о котором я говорила, и где обвиняемые могут позволить себе нанять хороших защитников, есть масса нарушений: незаконные обыски в офисах адвокатов, задержание адвокатов, постоянный отказ в вызове свидетелей, монотонное чтение бумаг вместо представления доказательств. Я не могу перечислить все виды нарушений в этом процессе, так как они очень многочисленны.
Данила Гальперович: То, что российская юстиция – особая, отмечали и те, кто выступал следом за Сабиной Лойтхойзер-Шнарренбергер. Ее коллега по немецкой делегации в ПАСЕ Мария-Луиза Бек даже предположила, что битва с правовым нигилизмом, объявленная президентом Дмитрием Медведевым, ведется исключительно для вида, а сам Дмитрий Медведев лишь показывает Западу демократическое лицо России, тогда как страной на самом деле правит Владимир Путин. Российская делегация прямо все это не опровергала, а говорила в основном о проблемах, беспокоящих следователей в Москве. Например, бывший глава российской госавтоинспекции, а теперь член Совета Федерации Валерий Федоров жаловался на то, что России не выдают подозреваемых, получивших убежище на Западе:
Валерий Федоров: Не секрет, коллеги, что сейчас стало модным использовать политические мотивы выдачи заведомого преступника. Ведь чем больше букет вменяемых некоторым фигурантам преступлений, тем громче они кричат: а я политический, меня будут судить не за преступные деяния, а по политическим мотивам. И просят убежища. И дают ведь – вот в чем беда. Нет, коллеги, такая гуманность не может быть в нашей практике для поощрения безнаказанности уголовных преступников. Помощь мы всегда примем, но она должна быть искренней и основанной на доброжелательности.
Данила Гальперович: Еще бывший руководитель ГАИ жаловался на то, что Михаил Ходорковский и Платон Лебедев упомянуты в проекте резолюции ПАСЕ. Валерий Федоров усмотрел в этом желание Ассамблеи повлиять на судебный процесс:
Валерий Федоров: Полагаем, что какие-либо оценки и комментарии относительно уголовных дел, находящихся в производстве суда, дел, которые только рассматриваются по существу, недопустимы. Это может рассматриваться как попытка прямого воздействия на суд, игнорирование независимости судей. Рекомендации в резолюции даем укреплять независимость судьям, а здесь же пишут совсем другое.
Данила Гальперович: Тем не менее, Ассамблея назвала второе дело против Ходорковского и Лебедева одним из свидетельств того, что в битве против правового нигилизма до победы еще далеко.
Дмитрий Волчек: В Хамовническом суде Москвы, где рассматривается дело Михаила Ходорковского и Платона Лебедева, выступили первые свидетели обвинения. Всего прокуратурой объявлены 250 человек, в основном это бывший сотрудники компаний, сотрудничавших с ЮКОСом, и чиновники. Они должны подтвердить, что Ходорковский и Лебедев виновны в хищении 350 миллионов тонн нефти, присвоении акций, принадлежавших государству и легализации преступно нажитых средств. Но защита бывших совладельцев ЮКОСа утверждает, что показания уже допрошенных в суде свидетелей по большому счету доказывает невиновность подсудимых. В зале суда работает корреспондент Свободы Марьяна Торочешникова.
Марьяна Торочешникова: В понедельник Михаил Ходорковский заявил, что возражает против начала допроса свидетелей, поскольку в деле отсутствуют документы о деятельности предприятий, признанных потерпевшими в результате хищения нефти. Без этих материалов, заявил бывший руководитель ЮКОСа, невозможно компетентно допрашивать свидетелей об обстоятельствах обвинения. Адвокаты Ходорковского и Лебедева неоднократно заявляли, что прокуратура намеренно скрывает финансово-хозяйственную документацию о движении нефти и ее фактической стоимости. Говорит адвокат Михаила Ходорковского Вадим Клювгант.
Вадим Клювгант: Речь идет об отчетности, первичных документах, прежде всего, и далее отчетности финансовой тех организаций, которые признаны потерпевшими от якобы того, что у них якобы похитили нефть в огромных количествах. Они были изъяты следователями, этими многочисленными бригадами, которые штурмовали офисы ЮКОСа, его дочерних компаний, аудиторских компаний, юридических компаний, адвокатов и выгребали оттуда, что только могли на бумаге и на жестких дисках компьютеров. И после этого все спрятано. Поскольку они делами манипулируют, вычленяя их, разделяя, куда-то загоняя, объединяя, они в каждое дело то, что им выгодно, кусочек маленький засунут в каких-то копиях, неизвестно какого происхождения. А про все остальное говорят: не дадим, вам это не надо.
Марьяна Торочешникова: Михаил Ходорковский, обращаясь к председательствующему с ходатайством об истребовании необходимых документов, подчеркнул: «Нас обвинили в краже нефти, а моя стратегия защиты заключается в том, что вся добытая так называемыми потерпевшими нефть была ими сдана в государственную трубопроводную систему «Транснефти», что в принципе исключает возможность кражи». В свою очередь Платон Лебедев обратил внимание суда на то, что по закону ущерб исчисляется из фактической стоимости похищенного имущества, а не из общей выручки компании, как это представляет в данном случае сторона обвинения. Потому-то и нужны все документы. Но судья Виктор Данилкин ходатайство подсудимых отклонил как преждевременное. После этого начался допрос первого свидетеля со стороны обвинения. Первым стал Андрей Крайнов, известный журналистам по делу совладельцев ЮКОСа, которое рассматривал Мещанский суд Москвы. В том процессе он и сам был подсудимым. Ему так же, как Ходорковскому и Лебедеву, были предъявлены обвинения в мошенничестве и неуплате налогов. За деятельное раскаяние суд приговорил его к условному наказанию, как и просил тогда прокурор Шохин. То, что происходило в Хамовническом суде, у многих вызывало ощущение дежавю, да и говорил Крайнов в основном о событиях, связанных с обвинениями по первому делу и честно признался журналистам, что по поводу новых обвинений Ходорковского и Лебедева ему сказать нечего.
Андрей Крайнов: Нефть, нефтепродукты, вообще сказать ничего не могу, я не специалист.
Марьяна Торочешникова: Какое-то давление со стороны правоохранительных органов все это время ощущали?
Андрей Крайнов: Знаете, вообще-то давят. Я был обвиняемым, это давит чисто по-человечески.
Марьяна Торочешникова: А вы по-человечески сочувствуете Ходорковскому и Лебедеву?
Андрей Крайнов: Не буду комментировать этот вопрос.
Марьяна Торочешникова: В конце судебного заседания Платон Лебедев возмущался: «Свидетелю не был задан ни один вопрос по событиям преступления. Время, дата, место, способ – все забыли». Михаил Ходорковский его поддерживал: «Я не понимаю, почему мы обсуждаем вопросы из серии «есть ли жизнь на Марсе?». Обратился он к председательствующему и предложил либо вернуться к предмету судебного разбирательства при допросе свидетелей, либо разрешить и защите в дальнейшем обсуждать то, что кажется интересным подсудимым. Говорит адвокат Михаила Ходорковского Вадим Клювгант.
Вадим Клювгант: В этом вопросе ни преступления нет, ни людей, которые что-либо совершили, нет, поэтому у нас и свидетели такие, которые не знают, что сказать, а обвинители такие, которые не знают, что спросить. Но чтобы создать ощущение, что всего много чего-то, спрашивают все подряд. Если у нас есть какой-то предмет в этом судебном разбирательстве и он объявлен как хищение нефти, давайте о нем будем говорить. Если у нас подсудимые конкретные, например, Михаил Ходорковский и Платон Лебедев, давайте о них будем говорить. Потому что так закон требует. А если мы как в дискуссионном клубе говорим обо всем, что нам интересно, тогда надо быть готовым к тому, что это и другая сторона может делать. Вот несколько тем он обозначил, которые было бы интересно обсудить – про Довгия, про Вышинского, про основы судопроизводства правосудия, много еще всего.
Марьяна Торочешникова: Несмотря на то, что ничего существенного, как говорили подсудимые и их адвокаты, свидетель Крайнов рассказать не мог, его допрос растянулся на три дня.
Константин Ривкин: Наш доверитель Платон Лебедев просил сообщить о том, что, во-первых, о том, что допрос Крайнова не закончен, а только взята определенная пауза. И особо он обращает внимание на то, что в результате его допроса было установлено как минимум три факта фальсификации.
Марьяна Торочешникова: Сказал адвокат Константин Ривкин. Второй свидетель обвинения так же хорошо знаком журналистам – это бывший руководитель компании «Ист Петролеум» Евгений Рыбин, он проходил потерпевшим в деле против бывшего руководителя службы безопасности ЮКОСа Алексея Пичугина. На Рыбина было совершено два покушения, в 1998 и в 1999 годах, именно этим обстоятельствам была посвящена большая часть вопросов прокуратуры.
Константин Ривкин: Этот свидетель приглашен для того, чтобы создать репутационный отрицательный фон. Никаких конкретных сведений фактических он суду не сообщил за многочасовой допрос и не может сообщить, потому что их не знает. Совершенно очевидно наличие личной неприязни, совершенно очевидно наличие мотива мести. У них доказательств нет того лживого сфальсифицированного обвинения, которое они принесли в суд, подменить его пытаются путем созданием отрицательного репутационного фона. Ужас, какие плохие люди. Но людей не судят за то, что они плохие или хорошие, а судят за конкретные действия, о которых разговор был в самую последнюю очередь. У свидетеля Рыбина не было вообще, если говорить о фактах.
Марьяна Торочешникова: На следующий день Евгения Рыбина допрашивали сами подсудимые и их адвокаты. Отвечая на один из их вопросов, свидетель обвинения заявил, что нефть невозможно украсть всю или ее большее количество, потому что нефть жестко регламентируется по своему движению. Допрос свидетеля Рыбина продолжится в понедельник. Пока сторонам никак не удается уложиться в график «один день – один свидетель». И учитывая, что прокуратура заявила о намерении допросить 250 человек, можно только предполагать, на сколько еще растянутся слушания.
Дмитрий Волчек: На завершившейся в пятницу в Страсбурге сессии Парламентской Ассамблеи Совета Европы в адрес России было высказано множество критических замечаний, в том числе и касающихся второго дела против Михаила Ходорковского и Платона Лебедева. О том, в каком контексте упоминались имена бывших руководителей ЮКОСа – в репортаже Данилы Гальперовича:
Данила Гальперович: Сабина Лойтхойзер-Шнарренбергер, подготовившая доклад о политически мотивированных судебных процессах – бывший министр юстиции Германии, и известна как человек очень обстоятельный. В ее докладе говорится о политическом использовании юриспруденции в четырех странах – Великобритании, Германии, Франции и России. Таким образом, у тех, кто жалуется на то, Парламентская Ассамблея Совета Европы указывает на недостатки исключительно России, был выбит из рук такой аргумент, и даже им пришлось благодарить известного немецкого юриста за проделанную работу. При этом про Россию в докладе сказано больше всего, и в российской части упомянуты все дела, в которых политика играла большую роль: и обвинения против директора Сахаровского центра Юрия Самодурова, и суд над обвиняемыми в убийстве Анны Политковской. Но больше всего Сабина Лойтхойзер-Шнарренбергер говорила о втором деле ЮКОСа:
Сабина Лойтхойзер-Шнарренбергер: Органы прокуратуры в России, и я сама явилась тому свидетелем, лично наблюдая за новым процессом против Ходорковского и Лебедева, являются полными хозяевами положения при рассмотрении дел. Посмотрите на объем обвинительных приговоров, приближающийся к ста процентам – это говорит само за себя. Обратите также внимание на те дисциплинарные санкции, которые применяются против судей, обвиненных в слишком частом вынесении оправдательных приговоров. По нашему мнению, такие приговоры можно было бы выносить и почаще. Как о полной иллюзии можно говорить о якобы существующем равенстве в процессе между защитой и обвинением. Даже в том деле, о котором я говорила, и где обвиняемые могут позволить себе нанять хороших защитников, есть масса нарушений: незаконные обыски в офисах адвокатов, задержание адвокатов, постоянный отказ в вызове свидетелей, монотонное чтение бумаг вместо представления доказательств. Я не могу перечислить все виды нарушений в этом процессе, так как они очень многочисленны.
Данила Гальперович: То, что российская юстиция – особая, отмечали и те, кто выступал следом за Сабиной Лойтхойзер-Шнарренбергер. Ее коллега по немецкой делегации в ПАСЕ Мария-Луиза Бек даже предположила, что битва с правовым нигилизмом, объявленная президентом Дмитрием Медведевым, ведется исключительно для вида, а сам Дмитрий Медведев лишь показывает Западу демократическое лицо России, тогда как страной на самом деле правит Владимир Путин. Российская делегация прямо все это не опровергала, а говорила в основном о проблемах, беспокоящих следователей в Москве. Например, бывший глава российской госавтоинспекции, а теперь член Совета Федерации Валерий Федоров жаловался на то, что России не выдают подозреваемых, получивших убежище на Западе:
Валерий Федоров: Не секрет, коллеги, что сейчас стало модным использовать политические мотивы выдачи заведомого преступника. Ведь чем больше букет вменяемых некоторым фигурантам преступлений, тем громче они кричат: а я политический, меня будут судить не за преступные деяния, а по политическим мотивам. И просят убежища. И дают ведь – вот в чем беда. Нет, коллеги, такая гуманность не может быть в нашей практике для поощрения безнаказанности уголовных преступников. Помощь мы всегда примем, но она должна быть искренней и основанной на доброжелательности.
Данила Гальперович: Еще бывший руководитель ГАИ жаловался на то, что Михаил Ходорковский и Платон Лебедев упомянуты в проекте резолюции ПАСЕ. Валерий Федоров усмотрел в этом желание Ассамблеи повлиять на судебный процесс:
Валерий Федоров: Полагаем, что какие-либо оценки и комментарии относительно уголовных дел, находящихся в производстве суда, дел, которые только рассматриваются по существу, недопустимы. Это может рассматриваться как попытка прямого воздействия на суд, игнорирование независимости судей. Рекомендации в резолюции даем укреплять независимость судьям, а здесь же пишут совсем другое.
Данила Гальперович: Тем не менее, Ассамблея назвала второе дело против Ходорковского и Лебедева одним из свидетельств того, что в битве против правового нигилизма до победы еще далеко.
