Александр Генис: А сейчас в эфире - "Музыкальное приношение" Соломона Волкова. Что в вашем “Музыкальном приношении” сегодня, Соломон?
Соломон Волков: Я хотел бы показать две новые записи сегодня, и начну я с очень примечательного комплекта, три компакт-диска, которые вышли здесь, в Нью-Йорке, и которые представляют известного американского пианиста Ричарда Гуда его исполнением всех пяти фортепьянных концертов Бетховена. Фортепьянные концерты Бетховена принадлежат к вершинам фортепьянного репертуара, и каждому пианисту, претендующему на величие, что называется, обязательно нужно эту вершину взять.
Александр Генис: Соломон, а в чем разница между концертами Бетховена и сонатами Бетховена, что тяжелее играть?
Соломон Волков: Мне кажется, что фортепьянные сонаты. Особенно, если брать цикл, все 32 сонаты, то, вероятно, сонаты - более сложная задача. Но, кстати, Гуд эту задачу преодолел, он выпустил уже 32 сонаты Бетховена с большим успехом, это было причислено к его огромным достижениям, и по справедливости. Фортепьянный концерт это немножко другое, это более бравурная музыка, может быть, она иногда требует большей пианистической энергетики, но, в принципе, сделать их проще. Там есть свои трудности, но нет ничего, что можно было бы сравнить с поздними фортепьянными сонатами Бетховена. Тем не менее, именно как в цикле, в этих пяти концертах нужно что-то сказать новое. Вообще, когда исполнитель подходит к таким пьесам, когда десятки, может быть, уже сотни раз они записаны на сегодняшний день…
Александр Генис: Причем, лучшими пианистами мира. И что же надо такое сказать, чтобы сделать это заново?
Соломон Волков: Что-то надо сказать. Причем, когда ты интерпретируешь Бетховена, можно соревноваться в героизации Бетховена, а можно соревноваться в интеллектуализации Бетховена. Скажем, Андраш Шифф интеллектуализирует Бетховена.
Александр Генис: А что это значит?
Соломон Волков: Он осмысляет буквально каждую ноту и насыщает ее, нельзя сказать, что тяжеловесным, но очень внушительным интеллектуальным содержанием. Гуд, если угодно, интимизирует Бетховена. Гуд – музыкант камерный, он является как бы духовным наследником Рудольфа Серкина, музыканта из Германии, который основал здесь, в Америке, фестиваль Мальборо, о котором мы уже рассказывали. И вот Гуд, вместе с пианисткой Мицуко Ушидой, является в данный момент кодиректором этого фестиваля и продолжает камерные традиции, заложенные в Америке с середины века музыкантами-эмигрантами из Германии. Это продолжение австро-венгерской и немецкой линии, если угодно, и его подход к Бетховену - подчеркнуто интимный, и это и тоже очень освежает, после длинной линии героических сообщений на эту тему. Скажем, Гуд играет очень монументально этот цикл, еще более монументально этот цикл звучит в исполнении Эмиля Гилельса. И если уж говорить, то на сегодняшний момент интерпретация Эмиля Гилельса - моя самая любимая в этом цикле.
Александр Генис: Соломон, вы наметили три направления в интерпретации Бетховена. Какая из них, по-вашему, ближе всего была бы самому Бетховену?
Соломон Волков: Это невозможно сказать, потому что Бетховен был очень непредсказуемым человеком, который взрывался там, когда никто этого от него не ожидал, и который с исполнителями в этом смысле взрывался так, что они не знали, как ему угодить, они не знали, как надо играть так, чтобы Бетховену понравилось. Он иногда топтал ноты, там были совершенно невероятные нервные взрывы, непредсказуемые, это был вообще один из самых непредсказуемых композиторов и в своем творчестве, и в своей жизни. Наверно, это как-то все-таки было взаимосвязано. А у Гуда это все можно слушать с огромным удовольствием, и он для меня представляет очень важное крыло американского пианизма. Бетховенский концерт № 3, первая часть. Гуда сопровождает Будапештский фестивальный оркестр, дирижер Иван Фишер.
Вторая запись, о которой я сегодня хотел поговорить, сделана скрипачом Гидоном Кремером и пианисткой Мартой Аргерих, его постоянной партнершей. Она записана вживую в Берлине с концерта, это невероятно интересный дуэт, никогда не знаешь, как они сыграют, они очень оба непредсказуемые, они очень оба импровизационные. И Аргерих, конечно, в этом плане здесь ведет, потому что предсказать, как будет играть Аргерих, и будет ли она вообще играть, невозможно. Она очень часто отменяет концерты, поэтому, когда концерт с ее участием проходит, все вздыхают с облегчением. Но она очень заводит всегда своих партнеров, и Кремер буквально расцветает, когда выступает вместе с Аргерих, они прекрасно друг друга дополняют. Здесь я хотел показать очень изящную миниатюру “Муки любви” австро-немецкого скрипача, который потом жил в Америке, Фрица Крейслера. Она как бы олицетворяет собой шарм, прелесть, изысканность старой Вены. И вот эту пьеса “Муки любви” Гидон Кремер и Марта Аргерих играют с изысканностью на уровне декадентства, но они не переходят эту грань - и это самое сложное.
Александр Генис: А сейчас - “Музыкальный антиквариат”.
Соломон Волков: Мой выбор для “Музыкального антиквариата” связан с юбилеем, а именно 20 лет смерти. 20 лет тому назад, в сентябре, умер композитор Ирвинг Берлин, выходец из России и один из столпов американской легкой музыки. Он за свою жизнь, а прожил он сто лет, сочинил более полутора тысяч песен, и очень многие из них становились суперхитами.
Александр Генис: Причем сочинял он до последнего дня. Я помню, как говорили о том, что в столетнем возрасте он собирается написать новый мюзикл, даже обсуждали возможность его постановки на Бродвее.
Соломон Волков: Так вот, я хотел показать один из этих хитов, одну из самых знаменитых песен Берлина из кинофильма “Top Hat”. Поет ее Фред Астер, звезда этого фильма. Фред Астер был любимцем Берлина и, должен сказать, что он относится к числу, может быть, любимейших моих и певцов, и киноактеров, потому что то изящество, непритязательность и, одновременно, феерическое техническое мастерство, виртуозность Астера (как известно, ему сам Барышников завидовал, тому, с каким мастерством он управляется своими ногами)… Здесь, в этом номере, он только поет, но, как я уже сказал, это одна из самых знаменитых песен Берлина, и тему ее можно перевести строчкой из русского поэта Саши Черного: “В кого ж влюбиться, черт возьми”. Это - старая запись, она сделана вскоре после того, как фильм “Top Hat” вышел на экраны в 1935 году.
