Александр Генис: А сейчас в эфире - "Музыкальная полка" Соломона Волкова. Соломон, что на вашей музыкальной полке сегодня?
Соломон Волков: В американской культуре есть такой жанр, который в России не то, что полностью отсутствует, но он в каком-то пренебрежении. Это называется по-английски “lyrics” – стихи к музыке. Вот, например, в американском издательстве “Knopf”, одном из ведущих в стране, публикуют такую серию - все стихи к песням, сочиненные разными авторами. Ирвином Берлином к собственным песням, Колом Портером к собственным песням, Айрой Гервишным, братом Джорджа, к песням брата и других композиторов, потому что он сотрудничал с очень многими другими композиторами. И вот, например Оскар Хаммерстайн-второй, очень знаменитое здесь имя, который не писал стихи к песням, а писал стихи к мюзиклам. Вы можете мне назвать другого такого автора в России, у которого можно было бы издать том его сочинений, предположим, стихов к опереттам? Нет.
Александр Генис: Это вообще интересный разговор, потому что слова к песням совершенно не похожи на стихи. Я помню, когда-то я прочитал стихи Окуджавы, я был совершенно потрясен, что они не имеют никакого отношения к словам его песен. Слова для его песен – гениальные, стихи – обыкновенные. Что-то происходит во время преломления музыки и стихов, и слова начинают звучать совершенно иначе. Бродский говорил, что слова “Битлз” совершенно гениальные и пытался их переводить, между прочим. А у “Битлз” были опыты самого дикого характера, например, Леннон рифмовал рекламу. В песне они становятся какими-то волшебными, что-то происходит со словом, когда оно встречается с музыкой.
Соломон Волков: Но это особенно все важно и ценно у автора мюзиклов, потому что классические американские мюзиклы, чем они так привлекательны? Тем, что эти слова это не просто песня, которая используется в мюзикле и становится знаменитой. Она может стать хитом, но внутри этого мюзикла она еще раскрывает характеры, с одной стороны, и двигает действие, с другой. То есть она выполняет несколько очень важных функций. И сделать так, чтобы эти слова запоминались, раскрывали бы характер в данной ситуации и еще бы двигали драматическое действие, это просто эквилибристика высшего класса. И вот Оскар Хаммерстайн был великий мастер этого дела, особенно это у него хорошо получалось в соавторстве с композитором Ричардом Роджерсом. Они авторы самых популярных мюзиклов - “Оклахома”, “Карусель”, “Звуки музыки”. И я хочу показать песню из мюзикла “Юг Тихого океана”, которую они сочинили в 1949 году. Мелодия, которую в Америке знают все, и слова, которые знают в Америке все: “Одним волшебным вечером ты увидишь незнакомку….”. Это автобиографическая, в известном смысле, песня, которую Хаммерстайн написал, вспоминая, как в 1927 году он на пароходе увидел свою будущую любимую жену Дороти. И вот из этого переживания спустя много лет родилась эта замечательная песня, которую исполняет Сэмюэл Рэми - американский высокий бас.
Александр Генис: “Личная нота”
Соломон Волков: Сейчас у меня на проигрывателе стоит очень необычный диск, который пробудил во мне тоже очень личные воспоминания. Это сборник произведений композитора Бориса Чайковского, родившегося в 1925 и умершего в 1996 году. Это был замечательный композитор и очень достойный человек, которому я буду благодарен всю жизнь за то, что, когда отредактированные и изданные мною мемуары Шостаковича вышли здесь, в Нью-Йорке, в 1979 году, то группа людей, связанных с Шостаковичем, на которых очень сильно в связи с этим нажали, подписала письмо против этой книги, они обличали эту книгу. Борис Чайковский, на которого тогда тоже очень сильно нажимали, это отказался сделать. И это его поведение было поведением джентльмена, и он всю свою жизнь был джентльменом и при жизни очень уважаемым композитором. И очень грустно, что сейчас о нем стали забывать, хотя в последнее время произошел сдвиг к лучшему. И вот этот диск, о котором я говорю - тому свидетельство. Потому что было основано в Москве Общество имени Бориса Чайковского, и два его ученика и последователя - Юрий Абдоков и Петр Климов - готовят собрание сочинений Чайковского и комплект его сочинения на дисках.
Александр Генис: Соломон, скажите, как жить композитору с фамилией Чайковский?
Соломон Волков: Вы знаете, когда я поступал в Консерваторию, то вместе со мной поступило еще несколько студентов. Я помню, у одного была фамилия тоже Чайковский, у другого была фамилия Глазунов, а у третьего - Шопен.
Александр Генис: Но они не так прославились, как Борис Чайковский. Это мне напоминает, когда появился Виктор Ерофеев - писатель, то Венедикт Ерофеев познакомился с ним и сказал: “Знаешь, парень, надо бы тебе фамилию сменить”. Вот это тот самый случай.
Соломон Волков: Фамилию такую иметь, конечно, трудно. И много шуток, как я понимаю, не сладких, пришлось Чайковскому услышать за свою жизнь. Но, ничего, и, между прочим, Мстислав Ростропович всегда называл его великим композитором и делал все, что от него зависит, чтобы пропагандировать его музыку. А здесь я хотел показать очень смешной маленький опус целиком, который Чайковский оформил, так скажем, в 1991 году, потому что это музыка из фильма “Женитьба Бальзаминова”. Помните, Вицин и Мордюкова?
Александр Генис: Там все лучшие русские актеры играют.
Соломон Волков: Замечательный фильм. И когда его попросил один балалаечник что-нибудь для него написать, то он сделал такую миниатюру под названием “Шутка”. И здесь ее впервые исполняет балалаечник, а также дирижер Кирилл Ершов и пианистка Ольга Соловьева. “Шутка” Бориса Чайковского.
Александр Генис: “Гоголиада” – цикл, посвященный 200-летию Гоголя в музыке.
Соломон Волков: Гоголя мы в наших программах в этом году показывали с разных сторон, это был Гоголь патетический, это был очень часто Гоголь гротескный. И вот гротескная именно сторона Гоголя привлекала композиторов, может быть, более всего. И здесь наиболее влиятельной фигурой был, конечно же, Дмитрий Дмитриевич Шостакович со своими “Игроками” и своим “Носом”. А я хотел бы показать опус, который смотрит на Гоголя с совершенно другой стороны. Автором его является Георгий Свиридов, это его хор, капелла без сопровождения “Об утраченной юности” на известный текст из “Мертвых душ”, и это глубоко лирическое произведение.
Александр Генис: Вы знаете, с лирикой Гоголя дело обстоит довольно сложно. Потому что, есть Гоголь комический и Гоголь гротескный, а это два разных совершенно направления, потому что Гоголь начинал, как писатель-юморист, а закончил, как писатель-абсурдист. Но между ними был Гоголь лирик, и его труднее всего понять. Я сужу по школьникам. Вы помните, нас заставляли учить все эти лирические места из “Мертвых душ”? И справиться с поэмой в Гоголе никто до сих пор не может, потому что это отдельные вкрапления, которые никогда органически, на мой взгляд, так и не срослись в Гоголе. И все его жалкие места из “Шинели” или патетические места из “Мертвых душ”, они так и остались избранными местами сочинений Гоголя. Как это положить на музыку, ведь оно риторично по своей природе, это искусство?
Соломон Волков: Тем любопытнее взглянуть на попытку Свиридова предать нам именно лирического Гоголя в своем хоре “Об утраченной юности”, в исполнении Петербургской капеллы имени Глинки дирижер Владислав Чернушенко
