Александр Генис: В 1939-м году, который считается чуть ли самым урожайным во всем американском кино, на “Оскара” в категории "Лучший фильм" номинировалось не пять, а десять картин. В этом году Академия, борясь с падением интереса к своей главной церемонии, решила вернуться к этой схеме. Беда, однако, в том, что 70 лет спустя у жюри нет такого выбора. Судя по всему, никакому шедевру, вроде прогремевшего в 39-м фильма "Унесенные ветром", нам не дождаться. Более того, пораженная кризисом киноиндустрия в этом году выпустила гораздо меньше фильмов, чем обычно. Осталось всего два месяца до конца года, а больших, шумных, всеамериканских фильмов, вроде "Титаника", в этом году еще не появилось. Однако, в отсутствие громкого кино, если, конечно не считать полусумасшедшего фильма Тарантино, отчетливее звучит кино тихое, странное, умное, потайное, на знатока и любителя. Как раз такого фильма следовало ждать от братьев Коэн. И они его показали. "Серьезный человек" - новая версия старой истории про Иова - очень мрачный и очень смешной фильм. Как всегда у этих режиссеров, которые, достигнув своим вестерном "Старикам здесь не место" вершины американского кинематографа, пустились во все тяжкие. Их нынешний фильм - философский фарс, который не оставляет надежды ни героям, ни зрителям. Но прощаемся с ней мы, смеясь.
О картине "Серьезный человек" мы беседуем с ведущим “Кинообозрения” Американского часа Андреем Загданским. Прошу вас, Андрей!
Андрей Загданский: Братья Коэн взялисьза тот опыт, который, собственно говоря, их сформировал. Новый фильм для братьев Коэн - нечто подобное “Амаркорду” для Феллини или “Зеркалу” для Тарковского. В данном случае – еврейская община на Среднем Западе, еврейская религиозная школа, тесный, душный мир, где, кажется, на все жизненные вопросы есть ответ у раввина. Если не у этого равнина, то у другого. Но к тому, другому, только попасть труднее. Раввин ведь в еврейской общине это не священник в православной церкви, раввин всего лишь мудрец, и мудреца можно себе подобрать по вкусу, как дантиста или адвоката - один нравится, другой меньше нравится, один – лучше, другой - хуже. Главный герой фильма - Ларри Гопник. Ларри - профессор математики, то есть живет в мире цифр и формул. “Математика, как известно - царица наук, и без математики вам не понять физику, - говорит Ларри провалившему экзамен студенту, - то есть, вы не сможете приблизиться к пониманию того, как устроен мир”. Но и сам Ларри не очень-то понимает, как устроен мир, как устроен его мир. Почему-то вдруг, в один момент, на Ларри обрушиваются несчастье за несчастьем. Жена объявляет, что она хочет с ним развестись, брат, который живет в его доме и не занят абсолютно ничем, попадает в неприятности с законом. Проваливший экзамен студент, о котором мы только что говорили, из Южной Кореи, кстати, хочет оставить ему на столе взятку, чтобы пересдать экзамен, дочь ворует деньги у него из бумажника, сын слушает рок-н-ролл на занятиях в ешиве, а сам Ларри ходит в нелепо коротких брюках, которые говорят всему миру громко и однозначно: Ларри - шлемазел. “Шлемазел” - слово из идиша: неудачник, растяпа, человек плохо или ужасно приспособленный к жизни. А жизнь на Среднем Западе, она особенная. В какой-то момент Ларри поднимается на крышу своего дома, чтобы починить телевизионную антенну, и это один из ключевых эпизодов фильма. В этот миг он словно приближается к Богу, который посылает на него все эти несчастья. Он смотрит по сторонам и видит бесконечный пейзаж одинаковых домов на совершенно плоской земле, ни одного дерева. Тоска, например, охватила меня. Ларри поворачивает антенну и слышит обрывки телевизионного вещания, словно он действительно приблизился к Богу. И еще Ларри видит соседку, которая загорает без бюстгальтера за забором. Так, пустота и скука бытия - это пейзаж, который отрывается с крыши дома. Неясная, неразборчивая, вечно плохо работающая связь с Богом - это телевизионная антенна. Единственное, что достойно внимания - это грех, соседка, которая так привлекательно разделась за забором. От этого взгляда на тайну мироздания Ларри хватает солнечный удар. Несчастья сыпятся на Ларри и он не понимает, от чего, что является причиной всех бед и хочет получить совета у раввина. Разговоры шлемазела и раввина - классика, онаи, собственно, и составляют основу всех еврейских анекдотов. И братья Коэн добавляют к этой смешной и горькой традиции свою порцию. Самый главный раввин в фильме - раввин Баршак, тот, к которому невозможно попасть, он так занят, этот престарелый мудрец. Занят престарелый мудрец тем, что сидит неподвижно в своем кабинете и думает. Единственное, что он иногда делает, он иногда принимает мальчиков после обряда инициации в 13 лет. И только в самом конце мы узнаем, о чем думал Ребе Баршак, когда сын Ларри попадает к Ребе Баршаку. Старец бормочет слова из песни популярной группы “Jefferson Aero Plane” - мудрость раввина не поднимается выше поп-культуры.
Александр Генис: Братья Коэн всегда снимают философское кино. Оно может быть облечено в самые разные жанровые формы: иногда это черная комедия, часто это история неудавшихся преступлений. Но никогда братья Коэн не делали такого философского фильма. Фильм напоминает мне философское упражнение. Они пытаются доказать невозможность ответа. Вопросы есть, ответов нет. Замечательная сцена в фильме, когда герой спрашивает раввина: “Зачем бог задает нам вопросы, если мы не можем получить ответы?”. И раввин говорит: “Я не знаю, он мне не сказал”. Он нам не сказал. И вот этот вот жестокий агностицизм братьев Коэн составляет черную комедию. Это очень смешной и очень горький фильм. Кроме всего прочего, он сложный, камерный и бесконечно точно сделанный. Если Вуди Аллен это стихия лирического абсурда, то братья Коэн это дисциплинированная философская мысль. Они ведь действительно философы по образованию, Витгенштейном занимались. То есть там есть такая мощная философская подкладка, которая делает фильм совсем не простым для зрителя.
Андрей Загданский: Вы знаете, Саша, это действительно картина философская и, может быть, в этом фильме ключ ко многим другим фильмам братьев Коэн, тот самый фильм, который, может быть, они откладывали, над которым, по всей видимости, думали многие годы, и в определенный момент сделали. Эта картина действительно в чем-то напоминает философский тезис. И она действительно очень, очень мрачная. Это темный фильм. Интересно, что люди младшего поколения воспринимают этот фильм более смешным и более оптимистическим, чем люди старшего возраста. В фильме видишь темные, абсолютно черные провалы беспросветного отчаяния. И, вместе с тем, в фильме есть некоторая оптимистическая нота. Фильм начинается цитатой из еврейского мудреца Раши: “Воспринимай события в жизни с простотой”. Ничего добавить к этому после того, как ты посмотрел фильм, невозможно. Воспринимай все с простотой. Задаваться вопросом “почему так?” – бессмысленно.
