Александр Генис: В эфире - ноябрьский выпуск “Музыкального альманаха”, в котором мы с Соломоном Волковым рассказываем о новостях музыкального мира, какими они видятся из Нью-Йорка. С чего мы начнем сегодня, Соломон?
Соломон Волков: Я бы хотел поговорить сегодня о двух премиях, каждая по-своему для нас с вами, Саша, интересна и важна. Первая - это премия “Империал”, которую японцы присуждают с 1988 года за достижения в культурных областях, которые не покрываются Нобелевской премией.
Александр Генис: То есть, это альтернатива Нобелевской премии или дополнение к ней?
Соломон Волков: Дополнение к ней, скорее. Там вручают премии за музыку, за театр, за скульптуру, за живопись, за такого рода вещи. Почему она называется “Империал”? Она основана в память члена императорской семьи принца Такамацу. И за эти годы значительное число российских деятелей культуры ее были удостоены. Среди лауреатов прошлых лет – Шнитке, Ростропович, София Губайдуллина, Майя Плисецкая, которая получила ее по категории “Театр”. Премия довольно существенная - 15 миллионов йен, около 163 000 долларов. И в этом году среди музыкантов ее получил Альфред Брендель, 78-летний австрийский пианист, который сравнительно недавно сыграл в Нью-Йорке свой прощальный концерт. Российская связь Бренделя это его многолетняя дружба с Иосифом Бродским.
Александр Генис: Бродский всегда говорил, что это его любимый пианист.
Соломон Волков: Они, кроме всего прочего, дружили домами, и именно в доме Бренделя жил Бродский, когда он узнал о том, что ему присуждена Нобелевская премия. Известила его об этом жена Бренделя, которая приезжала в кафе, где он, если помните, с Джоном Ле Каре сидел.
Александр Генис: Хорошая компания!
Соломон Волков: Брендель - замечательный классический пианист, очень сдержанный, действительно можно найти в его игре переклички с поэзией Бродского, это тоже интеллектуальный пианизм, так же, как поэзию Бродского можно назвать интеллектуальной поэзией.
Александр Генис: При этом Брендель знаменит своими интерпретациями Бетховена, которые, на мой взгляд, как-то не вяжутся с Бродским.
Соломон Волков: Нет, но для меня он как раз, в первую очередь, замечательный исполнитель Гайдна, которого, как вы знаете, Бродский всегда числил в числе своих самых любимых композиторов.
Александр Генис: Более того, Бродский не раз говорил, что его любимый композитор - Гайдн, и, как мне однажды замечательно сказал Аркадий Небольсин, большой знаток и музыки, и Бродского, “он назвал Гайдна, чтобы не назвать Моцарта, чтобы не быть слишком банальным”.
Соломон Волков: Его взгляды музыкальные любопытны, прежде всего, как иллюстрация к его общеэстетическим увлечениям. Но в данном случае действительно любопытно посмотреть на то, как Брендель, в пандан поэзии Бродского, интерпретирует Гайдна с меланхолией, серьезностью, строго и сдержанно.
В этом же году по разделу “гранты для молодых артистов” премию “Империал” получил ансамбль “Кремерата Балтика”, который создал хорошо нам с вами известный скрипач Гидон Кремер в 1996 году. Ансамбль “Кремерата Балтика” составлен из молодых музыкантов Латвии, Литвы и Эстонии, и они объединяют под одной музыкальной крышей очень способных молодых ребят. Кремер говорит о том, что этот ансамбль существует как некая “музыкальная демократия”. Грант этот - 5 миллионов йен. Кремер очень много делает для пропаганды творчества композиторов Балтии и, в частности, в октябре в Лейпциге прошла немецкая премьера симфонии Арве Пярта №4. Это очень примечательное сочинение, Пярт много лет не сочинял симфонии, первые три были созданы со значительным интервалом. И эта симфония посвящена одновременно городу Лос-Анджелесу, по заказу симфонического оркестра, для которого симфония и была написана, и Михаилу Ходорковскому, в защиту которого Пярт последовательно выступает. И концерт этот в Лейпциге, что тоже примечательно, был назван Кремером “Протянуть руку”. Это цитата, кстати, из Пярта, который говорит, что своей симфонией он хотел протянуть руку Ходорковскому и подобным ему, как он считает, узникам совести. Это был благотворительный концерт, в программе которого были, кроме симфонии Пярта, также произведения Шостаковича и Канчели. А концерт - благотворительный, в пользу подмосковного лицея, который субсидируется семьей Ходорковского. Это очень эмоциональная, непривычно эмоциональная для Пярта музыка, в которой выражена глубокая скорбь, и мы слышим эту скорбь и эти тяжелые вздохи, которые нас погружают в напряженную эмоциональную атмосферу и, в то же время, как это всегда бывает у Пярта, дают надежду на какой-то светлый исход.
А другая премия, о которой я сегодня хотел рассказать, это премия “Либерти”, в которой мы с вами, Саша, наряду с художником Гришей Брускиным, имеем честь быть членами жюри. Уже в 11-й раз эта премия присуждалась. На сей раз премию получила директор московского Музея изобразительных искусств имени Пушкина Ирина Александровна Антонова.
Александр Генис: Должен сказать, что на вручении премии в русском консульстве в Нью-Йорке Ирина Александровна произвела гигантское впечатление на всех, начиная с легендарного директора Метрополитен Монтебелло.
Соломон Волков: Она - удивительный человек во всех отношениях и, безусловно, один из современных мировых музейных лидеров. Она очень, очень много сделала для установления тесных отношений между США и Россией именно в области музейного дела. Здесь ее невероятно высоко ставят, и газета “Нью-Йорк Таймс” охарактеризовала то время…
Александр Генис: Это уже почти 60 лет!
Соломон Волков: … в течение которого Антонова возглавляет Музей имени Пушкина, “золотым веком” этого музея. И так оно, конечно, и есть, потому что при Антоновой музей расцвел и расширился необыкновенно. И ее поклонником является также уже упомянутый нами Гидон Кремер, который также является и лауреатом нашей премии “Либерти”.
Александр Генис: Что-то у них есть общего, у всех наших лауреатов!
Соломон Волков: Вы знаете, Гидон просил меня тоже поздравить Ирину Александровну и передать только что вышедший его новый альбом, два диска, на которых он исполняет вместе со своим ансамблем “Кремерата Балтика” все моцартовские скрипичные концерты, и делает это потрясающе. Он просил сказать, что он, во-первых, ее огромный поклонник, а, во-вторых, что “Моцарт всегда был за “либерти”. И отрывок из третьего скрипичного концерта Моцарта в исполнении Кремера и его ансамбля, Кремер здесь играет просто как ангел – светло и возвышенно.
Александр Генис: А теперь пришло время блиц-концерта, который, как все блиц-концерты в этом году, посвящен 125-летию оперы Метрополитен. Соломон, я предлагаю сегодня поговорить о самом скандальном аспекте в жизни Метрополитен, а именно о сегодняшнем происшествии – премьере “Тоски”. В чем дело?
Соломон Волков: Главная скандальность всего этого дела в том, что эту премьеру “Тоски” в постановке европейского режиссера Люка Бонди, просто-напросто освистали на премьере.
Александр Генис: Это еще мягко сказано. Все ее ругают, все ее бранят, и все ее сравнивают с той “Тоской”, которая была у нас уже много лет в постановке Дзефирелли.
Соломон Волков: Защищает ее художественный руководитель, менеджер театра Мет Питер Гелб, которого я неплохо знаю, очень хорошо к нему отношусь и, должен сказать, что именно до этой злополучной премьеры “Тоски” считал, что Гелб это человек, который никогда не ошибается. А здесь, по-моему мнению, во-первых, я считаю он ошибся и, во-вторых, зря он так упорствует. Мне кажется, что пошло бы как раз на пользу делу и ситуации, и он бы ее разрядил гораздо лучше, если бы он признался в том, что он ошибся, и не следовало ему постановку, которая принадлежала Франко Дзефирелли, которую я сам в Мет видел несколько раз, она отличалась, по мнению критиков, чрезмерной как бы пышностью, но это была настоящая, добротная, реалистическая постановка, и ты, когда приходил в театр, ты погружался в атмосферу Рима и всего, что с ним связано, с этой эпохой, ты был как бы участником.
Александр Генис: А теперь мы видим на сцене кирпичную стенку, и это все.
Соломон Волков: А здесь все абстрагировано, работа с певцами до конца не доведена, они чувствуют себя неудобно, они как бы пытаются воплотить в жизнь какие-то абстрактные концепции. Например, Скарпия, я убежден, изображает, в общем-то говоря, Берию, то есть шефа политической полиции, которого все боятся и ненавидят, и который находит для себя интересным общение с людьми культуры. Но все это не пропеченное. И Гелб оправдывается тем, что нужны новые постановки, которые бы заинтересовали новую аудиторию. И, должен сказать, что до самого недавнего времени для меня этот довод Гелба работал, пока я не услышал мнение другого человека, профессионала, художественного руководителя Сан-францисской оперы, который авторитетно заявил, и как раз я ему-то верю в данном случае больше, чем Гелбу, что новая-то аудитория приходит гораздо охотнее на старые, привычные оперы в реалистических, убедительных постановках. И я совершенно с ним согласен.
Александр Генис: Я тоже с ним совершенно согласен, потому что опере не идет аскетизм, минимализм, брутализм и все то, что так любит современное искусство. Вы сказали о чрезмерности Дзефирелли, но опера и есть чрезмерный жанр, что тут может быть настоящего, это и есть преувеличение всего. И когда я несколько лет назад слушал “Евгения Онегина” и увидел хор русских крестьян, который выглядел как “Список Шиндлера”, я подумал, что что-то с оперой не так.
Соломон Волков: Ну, будем надеяться, что “Тоска” в этой новой и явно неудачной версии в Метрополитен опере продержится не так долго, и мы сможем опять наслаждаться этой гениальной, я в этом убежден, для меня это одна из самых великих опер 20-го века, может быть, величайшая, мы сможем наслаждаться ей в той постановке, которая будет нас всех устраивать.
