В четверг 5 ноября в Таганском районном суде Москвы состоялось очередное судебное заседание по делу о выставке "Запретное искусство-2006", возбужденному по пункту "б" части 2 статьи 282 УК РФ против Юрия Самодурова и Андрея Ерофеева.
Следующее заседание Таганского суда по делу о "запретном" искусстве начнется 13 ноября в 12 часов.
Владимир Кара-Мурза: 5 ноября в Таганском районном суде Москвы состоялось очередное заседание по делу о выставке "Запретное искусство-2006", возбужденного в части 2 статьи 282 УК РФ "Возбуждение ненависти, либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства" против организаторов выставки Юрия Самодурова и Андрея Ерофеева. Суд допросил еще двоих свидетелей обвинения. Напомню, бывший директор Музея общественного центра имени Сахарова Юрий Самодуров и куратор выставки, бывший заведующий отделом новейших течений Третьяковской галереи Андрей Ерофеев попали на скамью подсудимых за организацию в 2007 году выставки "Запретное искусство-2006". О ходе процесса мы говорим с самими подсудимыми Юрием Самодуровым и Андреем Ерофеевым, их адвокатом Анной Ставицкой и священником отцом Глебом Якуниным, членом Московской Хельсинской группы. Чем вам запомнился вчерашний очередной день процесса в Таганском районном суде?
Анна Ставицкая: В принципе этот день не было каким-то очень примечательным, потому что мы привыкли к тому, что на судебных заседаниях происходит. Правда, вчера этот процесс начался с небольшого скандала. Андрей Ерофеев, как человек творческий, ему все время хочется запечатлеть то, что происходит в судебном заседании, поэтому он всегда пытается сфотографировать людей колоритных, которые приходят к нам в процесс. И вчера он тоже попытался это сделать. Верующие завозмущались, закричали. Меня поразила одна женщина, которая причисляет себя к верующим. Она сказала следующее: "Вообще надо подойти и стукнуть ему по стеклышку, чтобы потом никто не мог доказать, что это было сделано". Я говорю: "Ну ничего себе у вас заявление. Вы же как верующая, вроде как должны ко всему относиться с благоговением и толерантностью". Она очень злобно на меня посмотрела и сказала, что вы вообще ничего не понимаете, защищаете не поймешь кого.
Дальше мы допросили двух свидетелей, двух мужчин. Они довольно странного были вида, в принципе очень интересная такая публика, но вчерашние были очень странные, даже не знаю как помягче сказать, наверное, как люди, которые любят выпить, достаточно серьезно выпить. И один говорил нам о том, как обычно все говорят, что на выставке они не были и все эти произведения они видели исключительно на фотографиях. И более того, один верующий, который любит выпить, сказал, что эти фотографии распространяли в церкви, куда они ходят, и ему показывали другие верующие эти фотографии, они все совместно рассматривали и возмущались. А второй сказал о том, что он читал это все в православных газетах и смотрел в интернете.
И при этом мы огласили их показания, которые они давали на стадии следствия, и из этих показаний следовало, что эти показания вряд ли они давали сами. Потому что обороты речи, которые были использованы в этих протоколах допросов, явно не совпадали с тем словарным запасом, которые были у этих двух господ. Например, один из них в протоколе допроса использовал слово "десакрализировать", но при этом, когда я его спросила, знает ли он, что такое слово "сакральный", пояснить он не мог, потому что в принципе просто не знает такого слова. Более того, их показания, они практически под копирку совпадали с показаниями других людей, из чего можно сделать определенный вывод, что эти показания они сами не давали. На выставке они не были, а то, что они видели, они видели исключительно из рук самих же верующих, которые между собой эти картины распространяли, я имею в виду фотографии. Более того, их показания одного из этих людей следовало, что большую часть ему показал следователь.
Спрашивается, в чем, собственно говоря, обвиняют Юрия Владимировича и Андрея Ерофеева, если они сами ничего не навязывали, а сами верующие пришли, сфотографировали, несмотря на то, что на выставке фотографировать было нельзя, и затем эти фотографии между собой распространяли, очень сильно возмущались и побежали в прокуратуру возбуждать уголовное дело.
Владимир Кара-Мурза: Как вы считаете, стало ли вчера очевидным, что дело не в оскорблении чувств верующих, а в политической подоплеке этого процесса?
Андрей Ерофеев: Это стало очевидно не вчера и не на предыдущих заседаниях, а с самого начала. Вообще эти верующие, эти больные, страждущие и богом обиженные, властью обиженные, не вписавшиеся в новое общество люди, они здесь ни причем, они такой щит, который перед собой гонит политическая организация, которая называется "Народный собор". Координаторы "Народного собора" непременно присутствуют в зале, они инструктируют бедных, нищих духом людей что-то такое мямлить против нас. Просто науськивают лжесвидетельствовать. Они сами врут, изгаляются, говорят все, что угодно. Есть инструктор, который регулярно дежурит там, приходит. И в общем эта организация, над всем нависает организация "Народный собор".
Если позволите, поговорю о ней немножко, потому что это очень любопытное явление в нашей жизни теперь, когда не чувствуется пульс государственной культурной политики, вдруг появилась такая межрегиональная организация "Народный собор", которая вмешивается в культурную жизнь страны очень активно, пытаясь ее регулировать с помощью запретов. Она попыталась запретить калининградский драмтеатр, она попыталась запретить несколько галерей на "Винзаводе", занимающихся современным искусством, она пыталась запретить книги нескольких литераторов, в частности, Виктора Ерофеева моего брата. 12 исков подано в прокуратуру, наш сработал. Но это такое постоянное давление, они постоянно в печати, они пытаются прорваться на радио, на телевидение. При этом надо сказать, что ни одну эту выставку, ни один этот спектакль, ни одну эту книжку они не прочитали и не стесняются об этом говорить.
И это меня наводит на мысль, что задача заключается не в том, чтобы как-то контролировать культурную политику или ее корректировать, а в том, чтобы использовать эту площадку культурной дискуссии, культурной деятельности для того, чтобы проводить политическую деятельность и именно определенного толка. И эта политическая деятельность связана с целым блоком организаций, протопартий, каких-то бандформирований, которые я бы объединил понятием фашизм. Потому что эти люди, истоки руководителей этого "Народного собора" лежат непосредственно в фашистской деятельности Российского национального единства, организации, которая у нас существовала, была распущена.
Владимир Кара-Мурза: Вчера в центре общественного внимания оказалось Русское национальное единство, потому что были задержаны двое его бывших активистов по делу об убийстве Маркелова и Бабуровой. Казалось ли вам, что это должно смутить как-то истцов, которые имеют к вам претензии?
Юрий Самодуров: Я согласен, во-первых, с тем, что сказал Андрей, что фактически "Народный собор" - это действительно организация, имеющая очень много такой идеологии, которую, я думаю, полностью разделяло бы РНЕ, если бы оно существовало. И у меня есть для этого основания это говорить. У меня с собой номер "Народного собора", в котором редакционная статья, издан в этом году, эта газета не так часто издается, как раз сопредседатель "Народного собора", он же издатель газеты господин Касин, он соответственно утверждает следующее в этой газете.
Я позволю себе процитировать, мне кажется это интересным. "Мы не вправе доверить жизненно важный для нас выбор стратегического курса вождям или партиям. Традиционные национальные ценности должны быть внесены в конституцию в качестве официальной государственной идеологии, и оставаться неизменными вне зависимости от того, кто выиграет очередные выборы. Делать это надлежит быстро, слаженно и в рамках единого плана. Единственное жесткое средство, известное для этого, Мобилизационный проект, реализуемый с использованием всех имеющихся сил и ресурсов. На смену понятий "хочу", "требую", "имею право" должны придти "должен", "обязан", "необходимо". Времени на раскачку и выбор наименее болезненных методов нет. Поэтому все, что противоречит Мобилизации, должно быть решительно отброшено, все, кто мешает, убраны с дороги".
Вот такая риторика, она действительно не может, скажем так, вменяемых граждан оставлять к ней безразличными или равнодушными. Мне кажется, это риторика людей, которые не просто претендуют на какую-то роль, скажем так, в культурной жизни общества, в духовной жизни общества, они все-таки участвуют в культурной жизни общества, в частности, тем, что участвуют в восстановлении храмов - это надо признать. Но это есть некая претензия на пропаганду насилия, я бы сказал. Может быть не претензия, а просто пропаганда насилия.
И в связи, вы просто спросили у Ани, каковы итоги суда на сегодняшний день, в связи с этим мне хотелось сказать: у нас допрошено 32 свидетеля обвинения, на вчерашний день выступило, всего их 124 свидетелей обвинения в обвинительном заключении указано и один свидетель защиты указан. Такая пропорция. Сколько еще будет допрашивать прокуратура, мы решим, что стоит, мы еще пока не знаем. Какой можно сделать вывод, как мне кажется: это процесс прежде всего идеологический, потому что практически все, кто выступали, они считают, что антирелигиозная программа не должна иметь место в нашей стране, она закрещена. Хотя выставка на самом деле не имела никакого отношения к проблеме антирелигиозной пропаганды, раз они так считают, пускай так. Тогда у меня возникает вопрос: запрещена антирелигиозная с их точки зрения, наверное, тогда запрещена, что будет, если будет запрещена антикоммунистическая, антидемократическая, антилиберальная, антипутинская. Вся любая "анти", получается, что это что-то, что с их точки зрения, вообще говоря, в обществе недопустимо.
И когда я задал на заседании свидетелю простой вопрос: скажите, религиозная пропаганда у нас разрешена? Он думал, думал, сказал, что разрешена. А атеистическая, антирелигиозная разрешена? "Нет, не разрешена". Вы в какой стране живете, почему же она не разрешена? "Я живу в православной стране". Вот такие представления этих людей. И отсюда, поскольку процесс идеологический, возникает очень важный момент, он не только идеологический, он еще политический, потому что это организованная кампания. Свидетели обвинения большинство пришли к следователю через 9 месяцев после проведения выставки. То есть они пришли в январе 2008 года. Из них выставку практически никто не видел. Вот просто так придти через 9 месяцев, сами понимаете, довольно сложно.
Андрей Ерофеев: Но ведь выставка - это предлог. Я предлагаю обсудить проблему фашизма. Потому что одно дело – это эпитет, "фашизм", а другое дело…
Владимир Кара-Мурза: Ощущаете ли вы, что берут реванш самые реакционные силы российского общества?
Глеб Якунин: Несомненно. Фактически эти организаторы простых людей, так называемых свидетелей, я знаю, что по храмам обращались, призывали, не только Александр Шаргунов тогда разгромил "Осторожно, религия", он продолжал и в некоторых храмах собирали подписи, сказали, что надо выступить, там оскорбления. Они так шли спокойно. Но дело в том, что ими руководят, если можно сказать, 4 числа на Болотной площади собрались нацисты, а это религиозные нацисты, экстремисты ультраконсервативные. Я их называю "православные талибаны". И вот интересно, что оскорбляются только члены Русской православной церкви. У нас множество не таких больших, как огромная Московская патриархия, очень много. Вот Валентин Суздальский, которого сейчас громят, они все консервативные, Рафаил истинно православную церковь возглавляет. Я участвую в реформаторской православной церкви. Никого из нас не оскорбляет, а вдруг оскорбляется только РПЦ.
Я думаю, что за этим очень простое стоит явление. Сегодня такое сообщение, я сам видел у Льва Пономарева, что просят освободить помещение правозащитной организации "За права человека" и одновременно Людмилу Алексееву тоже хотят выгнать. Я подозреваю, что они оскорбляются не поэтому, а потому что все происходит в великом музее Сахарова. Они люто ненавидят демократию, свободу, права человека и люто ненавидят Сахарова. И они когда приходят в музей Сахарова, очевидно, на них какая-то темная сила сходит, они становятся одержимые темной силой, поэтому такая нездоровая реакция, хотят закрыть институт Сахарова.
И еще на что я хочу обратить внимание. Я священнослужитель и часто иконы освещаю, обратите внимание - там было ни одной иконы намоленной, принесенной из храма или из дома. Это все творили сами художники. У нас в церкви существует специальный чин освещения иконы. Я перед собой держу требник. Освещение Святой троицы, Спасителя, Божьей матери и других святых. Как это совершается? В облачение одевается священнослужитель, читает молитвы, святой водой кропит. Вот тогда эта икона становится сакральная, освященная.
Владимир Кара-Мурза: Писатель Александр Проханов, главный редактор газеты "Завтра", не верит в причастность к происходящему Русского национального единства.
Александр Проханов: Опять аббревиатура РНЕ вышла на поверхность после довольно продолжительного периода забвения. Уголовные дела, которые возбуждаются против националистов под разными поводами, иногда справедливыми, если националисты взрывают поезда или убивают африканцев, а иногда надуманными, если националисты высказывают негодование, возмущение по поводу святотатственных картин или отвратительных изображений. Я думаю, что эти процессы, следуя один за другим, имеют различную вероятность на успех. Мне кажется, что сами подозреваемые, не доказанные убийцы адвоката и журналистки и эти нападавшие ревнители нравственности, нужно доказать, что они находятся в прямой связи с Русским национальным единством. Это все очень натянуто и неопределенно.
Полный текст программы появится на сайте РС в ближайшее время.
Следующее заседание Таганского суда по делу о "запретном" искусстве начнется 13 ноября в 12 часов.
Владимир Кара-Мурза: 5 ноября в Таганском районном суде Москвы состоялось очередное заседание по делу о выставке "Запретное искусство-2006", возбужденного в части 2 статьи 282 УК РФ "Возбуждение ненависти, либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства" против организаторов выставки Юрия Самодурова и Андрея Ерофеева. Суд допросил еще двоих свидетелей обвинения. Напомню, бывший директор Музея общественного центра имени Сахарова Юрий Самодуров и куратор выставки, бывший заведующий отделом новейших течений Третьяковской галереи Андрей Ерофеев попали на скамью подсудимых за организацию в 2007 году выставки "Запретное искусство-2006". О ходе процесса мы говорим с самими подсудимыми Юрием Самодуровым и Андреем Ерофеевым, их адвокатом Анной Ставицкой и священником отцом Глебом Якуниным, членом Московской Хельсинской группы. Чем вам запомнился вчерашний очередной день процесса в Таганском районном суде?
Анна Ставицкая: В принципе этот день не было каким-то очень примечательным, потому что мы привыкли к тому, что на судебных заседаниях происходит. Правда, вчера этот процесс начался с небольшого скандала. Андрей Ерофеев, как человек творческий, ему все время хочется запечатлеть то, что происходит в судебном заседании, поэтому он всегда пытается сфотографировать людей колоритных, которые приходят к нам в процесс. И вчера он тоже попытался это сделать. Верующие завозмущались, закричали. Меня поразила одна женщина, которая причисляет себя к верующим. Она сказала следующее: "Вообще надо подойти и стукнуть ему по стеклышку, чтобы потом никто не мог доказать, что это было сделано". Я говорю: "Ну ничего себе у вас заявление. Вы же как верующая, вроде как должны ко всему относиться с благоговением и толерантностью". Она очень злобно на меня посмотрела и сказала, что вы вообще ничего не понимаете, защищаете не поймешь кого.
Дальше мы допросили двух свидетелей, двух мужчин. Они довольно странного были вида, в принципе очень интересная такая публика, но вчерашние были очень странные, даже не знаю как помягче сказать, наверное, как люди, которые любят выпить, достаточно серьезно выпить. И один говорил нам о том, как обычно все говорят, что на выставке они не были и все эти произведения они видели исключительно на фотографиях. И более того, один верующий, который любит выпить, сказал, что эти фотографии распространяли в церкви, куда они ходят, и ему показывали другие верующие эти фотографии, они все совместно рассматривали и возмущались. А второй сказал о том, что он читал это все в православных газетах и смотрел в интернете.
Например, один из них в протоколе допроса использовал слово "десакрализировать", но при этом, когда я его спросила, знает ли он, что такое слово "сакральный", пояснить он не мог, потому что в принципе просто не знает такого слова. Более того, их показания, они практически под копирку совпадали с показаниями других людей
И при этом мы огласили их показания, которые они давали на стадии следствия, и из этих показаний следовало, что эти показания вряд ли они давали сами. Потому что обороты речи, которые были использованы в этих протоколах допросов, явно не совпадали с тем словарным запасом, которые были у этих двух господ. Например, один из них в протоколе допроса использовал слово "десакрализировать", но при этом, когда я его спросила, знает ли он, что такое слово "сакральный", пояснить он не мог, потому что в принципе просто не знает такого слова. Более того, их показания, они практически под копирку совпадали с показаниями других людей, из чего можно сделать определенный вывод, что эти показания они сами не давали. На выставке они не были, а то, что они видели, они видели исключительно из рук самих же верующих, которые между собой эти картины распространяли, я имею в виду фотографии. Более того, их показания одного из этих людей следовало, что большую часть ему показал следователь.
Спрашивается, в чем, собственно говоря, обвиняют Юрия Владимировича и Андрея Ерофеева, если они сами ничего не навязывали, а сами верующие пришли, сфотографировали, несмотря на то, что на выставке фотографировать было нельзя, и затем эти фотографии между собой распространяли, очень сильно возмущались и побежали в прокуратуру возбуждать уголовное дело.
Владимир Кара-Мурза: Как вы считаете, стало ли вчера очевидным, что дело не в оскорблении чувств верующих, а в политической подоплеке этого процесса?
Андрей Ерофеев: Это стало очевидно не вчера и не на предыдущих заседаниях, а с самого начала. Вообще эти верующие, эти больные, страждущие и богом обиженные, властью обиженные, не вписавшиеся в новое общество люди, они здесь ни причем, они такой щит, который перед собой гонит политическая организация, которая называется "Народный собор". Координаторы "Народного собора" непременно присутствуют в зале, они инструктируют бедных, нищих духом людей что-то такое мямлить против нас. Просто науськивают лжесвидетельствовать. Они сами врут, изгаляются, говорят все, что угодно. Есть инструктор, который регулярно дежурит там, приходит. И в общем эта организация, над всем нависает организация "Народный собор".
Если позволите, поговорю о ней немножко, потому что это очень любопытное явление в нашей жизни теперь, когда не чувствуется пульс государственной культурной политики, вдруг появилась такая межрегиональная организация "Народный собор", которая вмешивается в культурную жизнь страны очень активно, пытаясь ее регулировать с помощью запретов. Она попыталась запретить калининградский драмтеатр, она попыталась запретить несколько галерей на "Винзаводе", занимающихся современным искусством, она пыталась запретить книги нескольких литераторов, в частности, Виктора Ерофеева моего брата. 12 исков подано в прокуратуру, наш сработал. Но это такое постоянное давление, они постоянно в печати, они пытаются прорваться на радио, на телевидение. При этом надо сказать, что ни одну эту выставку, ни один этот спектакль, ни одну эту книжку они не прочитали и не стесняются об этом говорить.
И это меня наводит на мысль, что задача заключается не в том, чтобы как-то контролировать культурную политику или ее корректировать, а в том, чтобы использовать эту площадку культурной дискуссии, культурной деятельности для того, чтобы проводить политическую деятельность и именно определенного толка. И эта политическая деятельность связана с целым блоком организаций, протопартий, каких-то бандформирований, которые я бы объединил понятием фашизм. Потому что эти люди, истоки руководителей этого "Народного собора" лежат непосредственно в фашистской деятельности Российского национального единства, организации, которая у нас существовала, была распущена.
Владимир Кара-Мурза: Вчера в центре общественного внимания оказалось Русское национальное единство, потому что были задержаны двое его бывших активистов по делу об убийстве Маркелова и Бабуровой. Казалось ли вам, что это должно смутить как-то истцов, которые имеют к вам претензии?
Юрий Самодуров: Я согласен, во-первых, с тем, что сказал Андрей, что фактически "Народный собор" - это действительно организация, имеющая очень много такой идеологии, которую, я думаю, полностью разделяло бы РНЕ, если бы оно существовало. И у меня есть для этого основания это говорить. У меня с собой номер "Народного собора", в котором редакционная статья, издан в этом году, эта газета не так часто издается, как раз сопредседатель "Народного собора", он же издатель газеты господин Касин, он соответственно утверждает следующее в этой газете.
Я позволю себе процитировать, мне кажется это интересным. "Мы не вправе доверить жизненно важный для нас выбор стратегического курса вождям или партиям. Традиционные национальные ценности должны быть внесены в конституцию в качестве официальной государственной идеологии, и оставаться неизменными вне зависимости от того, кто выиграет очередные выборы. Делать это надлежит быстро, слаженно и в рамках единого плана. Единственное жесткое средство, известное для этого, Мобилизационный проект, реализуемый с использованием всех имеющихся сил и ресурсов. На смену понятий "хочу", "требую", "имею право" должны придти "должен", "обязан", "необходимо". Времени на раскачку и выбор наименее болезненных методов нет. Поэтому все, что противоречит Мобилизации, должно быть решительно отброшено, все, кто мешает, убраны с дороги".
Вот такая риторика, она действительно не может, скажем так, вменяемых граждан оставлять к ней безразличными или равнодушными. Мне кажется, это риторика людей, которые не просто претендуют на какую-то роль, скажем так, в культурной жизни общества, в духовной жизни общества, они все-таки участвуют в культурной жизни общества, в частности, тем, что участвуют в восстановлении храмов - это надо признать. Но это есть некая претензия на пропаганду насилия, я бы сказал. Может быть не претензия, а просто пропаганда насилия.
И в связи, вы просто спросили у Ани, каковы итоги суда на сегодняшний день, в связи с этим мне хотелось сказать: у нас допрошено 32 свидетеля обвинения, на вчерашний день выступило, всего их 124 свидетелей обвинения в обвинительном заключении указано и один свидетель защиты указан. Такая пропорция. Сколько еще будет допрашивать прокуратура, мы решим, что стоит, мы еще пока не знаем. Какой можно сделать вывод, как мне кажется: это процесс прежде всего идеологический, потому что практически все, кто выступали, они считают, что антирелигиозная программа не должна иметь место в нашей стране, она закрещена. Хотя выставка на самом деле не имела никакого отношения к проблеме антирелигиозной пропаганды, раз они так считают, пускай так. Тогда у меня возникает вопрос: запрещена антирелигиозная с их точки зрения, наверное, тогда запрещена, что будет, если будет запрещена антикоммунистическая, антидемократическая, антилиберальная, антипутинская. Вся любая "анти", получается, что это что-то, что с их точки зрения, вообще говоря, в обществе недопустимо.
И когда я задал на заседании свидетелю простой вопрос: скажите, религиозная пропаганда у нас разрешена? Он думал, думал, сказал, что разрешена. А атеистическая, антирелигиозная разрешена? "Нет, не разрешена". Вы в какой стране живете, почему же она не разрешена? "Я живу в православной стране". Вот такие представления этих людей. И отсюда, поскольку процесс идеологический, возникает очень важный момент, он не только идеологический, он еще политический, потому что это организованная кампания. Свидетели обвинения большинство пришли к следователю через 9 месяцев после проведения выставки. То есть они пришли в январе 2008 года. Из них выставку практически никто не видел. Вот просто так придти через 9 месяцев, сами понимаете, довольно сложно.
Андрей Ерофеев: Но ведь выставка - это предлог. Я предлагаю обсудить проблему фашизма. Потому что одно дело – это эпитет, "фашизм", а другое дело…
Владимир Кара-Мурза: Ощущаете ли вы, что берут реванш самые реакционные силы российского общества?
Глеб Якунин: Несомненно. Фактически эти организаторы простых людей, так называемых свидетелей, я знаю, что по храмам обращались, призывали, не только Александр Шаргунов тогда разгромил "Осторожно, религия", он продолжал и в некоторых храмах собирали подписи, сказали, что надо выступить, там оскорбления. Они так шли спокойно. Но дело в том, что ими руководят, если можно сказать, 4 числа на Болотной площади собрались нацисты, а это религиозные нацисты, экстремисты ультраконсервативные. Я их называю "православные талибаны". И вот интересно, что оскорбляются только члены Русской православной церкви. У нас множество не таких больших, как огромная Московская патриархия, очень много. Вот Валентин Суздальский, которого сейчас громят, они все консервативные, Рафаил истинно православную церковь возглавляет. Я участвую в реформаторской православной церкви. Никого из нас не оскорбляет, а вдруг оскорбляется только РПЦ.
Я думаю, что за этим очень простое стоит явление. Сегодня такое сообщение, я сам видел у Льва Пономарева, что просят освободить помещение правозащитной организации "За права человека" и одновременно Людмилу Алексееву тоже хотят выгнать. Я подозреваю, что они оскорбляются не поэтому, а потому что все происходит в великом музее Сахарова. Они люто ненавидят демократию, свободу, права человека и люто ненавидят Сахарова. И они когда приходят в музей Сахарова, очевидно, на них какая-то темная сила сходит, они становятся одержимые темной силой, поэтому такая нездоровая реакция, хотят закрыть институт Сахарова.
И еще на что я хочу обратить внимание. Я священнослужитель и часто иконы освещаю, обратите внимание - там было ни одной иконы намоленной, принесенной из храма или из дома. Это все творили сами художники. У нас в церкви существует специальный чин освещения иконы. Я перед собой держу требник. Освещение Святой троицы, Спасителя, Божьей матери и других святых. Как это совершается? В облачение одевается священнослужитель, читает молитвы, святой водой кропит. Вот тогда эта икона становится сакральная, освященная.
Владимир Кара-Мурза: Писатель Александр Проханов, главный редактор газеты "Завтра", не верит в причастность к происходящему Русского национального единства.
Александр Проханов: Опять аббревиатура РНЕ вышла на поверхность после довольно продолжительного периода забвения. Уголовные дела, которые возбуждаются против националистов под разными поводами, иногда справедливыми, если националисты взрывают поезда или убивают африканцев, а иногда надуманными, если националисты высказывают негодование, возмущение по поводу святотатственных картин или отвратительных изображений. Я думаю, что эти процессы, следуя один за другим, имеют различную вероятность на успех. Мне кажется, что сами подозреваемые, не доказанные убийцы адвоката и журналистки и эти нападавшие ревнители нравственности, нужно доказать, что они находятся в прямой связи с Русским национальным единством. Это все очень натянуто и неопределенно.
Полный текст программы появится на сайте РС в ближайшее время.
