Многострадальная картина Ильи Репина "Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года" вернулась в постоянную экспозицию Третьяковской галереи в Лаврушинском переулке после шести с половиной лет отсутствия. В 2018 году картина пострадала от рук вандала, действовавшего по идейным соображениям. Реставрация завершилась два года назад, однако посетители галереи смогут увидеть одну из лучших работ Репина только сейчас – слишком много времени понадобилось для изготовления дорогостоящей климатической антивандальной капсулы.
Хранитель отдела живописи второй половины XIX – начала XX века Третьяковской галереи Светлана Копырина поясняет, почему пришлось так долго хранить картину в депозитарии, закрытом для посторонних:
– Мы столкнулись с большими сложностями. Прежде всего, из-за санкций. Можно сказать, что проволочки с этим были связаны. Не просто было найти такое большое стекло, которое к тому же соответствовало бы музейным рекомендациям. У нас очень высокие критерии. Оно очень прочное. Слово “бронированное” в музейной терминологии не употребляется. Мы предпочитаем название “антивандальное защитное стекло”. Ну а сама капсула – это не только стекло, а целое сооружение. Требовалось, чтобы и микроклимат в нем поддерживался, и дизайнерски оно не выглядело бы инородным в наших залах. Поэтому и подрядчика, и исполнителя было найти непросто. Вы же понимаете, какая сейчас в стране ситуация. Пока всех нашли, пока заключили договоры, пока все профинансировал Сбербанк, прошло немало времени.
– Можете ли сообщить, сколько стоит эта капсула?
Не думаю, что кто-то стал бы нападать на пейзажи, портреты или бытовую жанровую живопись
– Нет. Это коммерческая тайна, которую мы не можем разглашать. Даже большинство наших сотрудников не знают этого. Как бы то ни было, “Иван Грозный” теперь надежно защищен. Было бы неблагоразумно вновь выставлять эту картину просто так. Почему мы тревожились? Потому что тут сюжет такой. Не думаю, что кто-то стал бы нападать на пейзажи, портреты или бытовую жанровую живопись. Эти произведения не вызывают такие агрессивные чувства. А на эту работу Ильи Ефимовича уже дважды совершались нападения. Теперь я как хранитель впервые после 2018 года могу спокойно вздохнуть и спокойно спать.
– Человеку, который повредил картину, присудили два с половиной года заключения. По всей вероятности, он уже вышел на свободу. Сотрудникам галереи что-то о нем известно? А ну как он снова пожелает прийти сюда?
– Нет, знаете, судьбой Игоря Подпорина мы особо не интересовались. Могу лишь сказать, что, к сожалению, как-то очень быстро он вышел на свободу и легко отделался. Это наше впечатление. Потому что картина бесценна и у нее многомиллионная страховка. Ну что же, так решил суд. Нам остается надеяться, что наказание послужит ему уроком, – говорит Светлана Копырина.
Название “Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года” слишком академическое, и потому с давних пор за картиной закрепился разговорный и более точный вариант – “Иван Грозный убивает сына своего Ивана”. Как только художник закончил работу над живописным полотном, разгорелись страсти. Наряду с восторженными откликами были резко негативные. Одни считали, что царей так изображать негоже. Что у репинского Ивана Грозного “обезьяноподобная физиономия”. Другие видели в картине гуманистический посыл. По мнению Льва Толстого, “Иоанн ваш это для меня самый плюгавый и жалкий, жалкий убийца, какими они и должны быть, и правдивая смертная красота сына, – хорошо, очень хорошо”. В любом случае трудно было найти человека, который увидел картину и остался бы к ней равнодушным. Многих она попросту пугала. В репинском зале в эти дни открыли выставку “Возвращение”. Наряду с главным экспонатом сотрудники галереи показывают материалы, относящиеся к созданию “Ивана Грозного” и истории бытования картины. Здесь не только портреты современников Репина, которые художник писал в поисках собирательного образа царя. Еще – документы, и в их числе – листок из юмористического журнала “Осколки” за 1885 год.
Даже у плешивых волоса становятся дыбом
Это графический комментарий к 13-й выставке Товарищества передвижных художественных выставок, когда публика увидела картину впервые. Под рисунком – подпись, которая хоть и в шаржированном виде, но свидетельствует об умонастроениях той поры: “Иоанн Грозный, высасывающий кровь из своего сына. Картина такая страшная, с таким ужасным впечатлением, что даже у плешивых волоса становятся дыбом, а дамы, все без исключения, падают в обморок, так что при картине имеется аптека, фельдшер и сестра милосердия для подания первой помощи на месте”.
Шутки шутками, но в 1913 году частый посетитель Третьяковской галереи Абрам Балашов набросился с ножом на картину с криком “Не надо крови! Довольно смертей, довольно крови!” и успел сделать ножом зигзагообразные разрезы, пока не был обезоружен служащим музея. На выставке “Возвращение” демонстрируется вырезка из газеты более чем столетней давности. В этой заметке Балашов назван душевнобольным. Как знать? Быть может, и так, ведь поместили же его в психиатрическую больницу, хоть и ненадолго. А быть может, он был просто очень впечатлительным человеком. Который не справился с нервным потрясением в связи с семейным разладом и который реальную кровь отождествил с кровью, написанной на холсте. Во всяком случае вскоре после задержания он сидел, закрывая лицо руками и повторяя: “Господи, что я сделал!”
У нападения 2018 года – другая подоплека. Приехавший в Москву из Воронежа безработный Игорь Подпорин явно был в курсе дискуссии, которую затеяли националистически настроенные публицисты из церковных и околоцерковных кругов. Эти люди настаивали на том, что Иван Грозный – оболганная фигура. Что никакого сына он не убивал и вообще был славным правителем, достойным быть причисленным к лику святых. Иерархи РПЦ не забыли ни о митрополите Филиппе, задушенном Малютой Скуратовым, ни о зверствах опричнины, так что канонизации не произошло, но вот комплиментарного вида памятники свирепому царю в стране все же возникли. И это при том, что до революции 1917 года в России не было ни одного такого монумента. Примечательно, что в этот же период стали появляться памятники Сталину.
Игорь Подпорин нанес по центральной части картины удары металлической стойкой ограждения. Полотно было насквозь пробито в трех местах. Свои действия злоумышленник объяснил так: “Я считаю, что эта картина оскорбляет чувства верующих, православных и вообще всех в России. Картина – ложь, а Иван Грозный причислен к лику святых”. Не исключено, что мягкое наказание последовало потому, что вандал произнес фразу про оскорбление чувств верующих. К тому моменту это была уже волшебная фраза.
Хотя считается, что закрывающее картину стекло антибликовое, в нем все же отражаются осветительные приборы с потолка репинского зала. Живопись приходится разглядывать частями, подыскивая удачные точки для обзора. Зато, найдя нужный ракурс, можно по достоинству оценить работу реставраторов. Благодаря их усилиям появилась возможность увидеть картину в том колорите, каким он был изначально.
Художник-реставратор высшей категории Александра Орловская разработала авторскую методику удаления слоев потемневшего и пожелтевшего лака, которым неоднократно покрывалось полотно в советское время. То, что долго было скрыто от глаз, теперь доступно современному зрителю. Контраст между убиенным и убийцей сделался заметней. Оказывается, что кафтан у царевича золотисто-розовый. Что многоцветные сапожки щегольские, с орнаментом на подошвах. Ковер обрел былую яркость и фактурность, обозначился свет из оконца и стали различимы печные изразцы. Александра Орловская говорит, что по окончании реставрации за ней наблюдали два года и убедились в том, что картина стабильна, и реставраторы довольны результатом проведенной работы.
Руководил спасением картины завотделом научной реставрации масляной живописи XVIII–XX веков Андрей Голубейко. Целый год длился подготовительный этап. Дело в том, что “Ивана Грозного и сына его Ивана” музейщики давно считали хронически больной картиной. После первого покушения она была приклеена к дублирующему холсту. Годами родная и защитная ткани вели себя по-разному, и это привело к угрозе многочисленных осыпей красочного слоя. Так что предстояло не просто заделать разрывы.
Почетное место на выставке “Возращение” заняло футуристическое кресло-подъемник реставратора. Это лишь один из объектов, разработанных и выполненных Андреем Голубейко по собственным чертежам. Сама картина была размещена на гигантском столе-трансформере, который мог поворачиваться под нужным углом. Все это оборудование позволило реставраторам работать с большемерной картиной, то нависая над ней, то перемещаясь в кресле в любую нужную точку, то есть максимально бережно, без риска повредить какой-нибудь участок.
