11 декабря исполнилось 15 лет с момента начала военных действий, официально именуемых "наведением конституционного порядка", а неофициально – первой чеченской войной. В России об этой дате вспоминают только правозащитники. А голландская актриса и режиссер Анетт Хеннеман, основатель труппы "Скрытый театр", поставила спектакль по дневниковой книге "Я танцевала на руинах" свидетельницы двух чеченских войн Миланы Терлоевой.

Анетт Хеннеман уже десять лет живет в Италии. В городе Вольтерра в Тоскане в конце 90-х годов Хеннеман образовала труппу под названием "Скрытый театр", Teatro di Nascosto. Эта труппа работает в жанре так называемого репортажного театра. Один из этих театральных репортажей поставлен по книге Миланы Терлоевой. Эта книга вышла на французском языке в 2006 году и с той поры выдержала несколько изданий на разных европейских языках.

Анетт Хеннеман рассказала в интервью Радио Свобода:

- Эту книгу я купила пару лет назад в аэропорту. Я всегда стараюсь найти для своих театральных постановок свидетельства людей, которые оказываются на войне или в других критических ситуациях. К тому моменту я не много знала о войне в Чечне, о чеченской истории. Не так давно организация "Информация, безопасность и свобода", которая в Италии занимается мониторингом соблюдения прав журналистов, присудила свою ежегодную премию за борьбу за свободу прессы российскому Центру экстремальной журналистики. И я решила: несложная театральная постановка по книге Терлоевой, декламация отрывков из ее дневника, простой рассказ свидетеля трагедии об ужасах и разрухе поможет лучше объяснить, в каких условиях существовали жители этой республики во время двух войн.

- Как реагируют на спектакль зрители?

- Главная реакция – шок. Когда вы не знаете, что такое война, когда вы не испытываете ежедневного ужаса, сложно даже представить себе, какими могут быть ощущения человека, оказавшегося в этих жутких обстоятельствах. Главный наш зритель – молодежь, школьники, лицеисты, студенты. Мы выбрали, например, фрагмент из дневников Миланы, где она пишет о том, какой ужас обуревал во время войны даже животных. После спектакля один юноша сказал мне: "Я и представить себе не мог, как это страшно".

Маленькие радости мирной жизни представляются естественными, никто не ценит их, пока они обыденны. Школа или университет, которые кажутся такими скучными, вдруг приобретают огромную важность, если вокруг тебя разрушается жизнь и ты не можешь и подумать об учебе. Или другой момент: о русском солдате, который пишет своей девушке последнее письмо, готовясь к смерти. Конечно, я выбирала такие отрывки из книги Терлоевой, которые были бы ближе для молодых зрителей.

- Откуда такое название вашей творческой инициативы – "Скрытый театр"?

- Проект начинался как неофициальный. Десять лет назад мы и впрямь были скрытым театром, чуть ли не андеграундом – не было помещения, мы осуществляли постановки в школах, в общественных зданиях, где придется. Сейчас ситуация другая, но название я не тороплюсь менять. В западных странах привлечь внимание публики – особенно к тому виду искусства, которым занимаюсь я, – очень трудно. Я наперед знаю: ни один из моих зрителей не рассмеется и не развлечется.

- В каком жанре вы работаете? У него есть специальное театральное определение?

- Я бы назвала это репортажным театром. То, что мы делаем, очень близко к журналистике. Я еду в кризисные зоны – в иракский Курдистан, в Иорданию, на Ближний Восток, живу среди обычных людей и собираю их истории. Я живу их проблемами. Это помогает достичь единения с аудиторией. Если я живу среди моих персонажей, то лучше понимаю их, мне потом легче донести их чувства и переживания до зрителей.

- Кто работает в вашем театре? Как вы ищете средства?

- Это всегда было непросто, непросто и сейчас. Фактически я занимаюсь правозащитной работой и хочу оставаться независимой. Я не беру денег от политических партий, стараюсь избегать местных спонсоров где-нибудь в Ираке или Иране. Но, в общем, трудности нам помогли: за десятилетие существования "Скрытого театра" люди оценили то, чем мы занимаемся. Идею существования театра, в котором собственно театр тесно связан с журналистикой, поддержало правительство Тосканы и местные банки. А актеры... Они приходят, потому что молоды и хотят сострадать людям, жизнь которых оказалась сломанной войной, бедностью, эпидемиями. Сейчас принято думать, что одному человеку не под силу изменить положение вещей, но это неправда: репортажный театр дает такую возможность. В постоянной труппе у нас немного актеров, но к нам многие приходят, чтобы сыграть один или несколько спектаклей.

- Как вам вообще пришла в голову идея репортажного театра?

- Мы начали с того, что в портах Калабрии следили за судами, на которых в Италию добирались нелегальные эмигранты – в основном, из Турции и иракского Курдистана. Я хотела понять, почему эти люди покинули свои страны. Не узнать, а именно понять, почувствовать. Я поселилась вместе с этими несчастными, я жила вместе с тремя курдскими девочками, которые эмигрировали из Стамбула, потому что их родители были членами Курдской рабочей партии. Это стало первым моим опытом подобного рода, который я повторяю вот уже десятилетие. Я жила в иракском Курдистане, в обычной деревне. Тексты, использованные в сценарии спектаклей, наговорены обычными людьми, которых я встречаю. Иногда я сама рассказываю о своих впечатлениях. Тексты всегда основаны на реальном опыте. Я была в городе Киркук, в Омане – вскоре я снова возвращаюсь туда, чтобы встретиться с молодой палестинской женщиной...

- Аннет, вы десять лет пишете театральные репортажи. Куда движется мир – к лучшему или к худшему?

- Я совсем не оптимист. Но что же делать? Надо надеяться, без этого жить невозможно, хотя в мире слишком много войн и нечестных правительств. Не нужно думать, что от нас ничего не зависит. Даже маленькие люди способны на большие дела.