.
Александр Генис: Последний в этом году “необыкновенный американец” Владимира Морозова – охотник и крысолов Кенни Уоткинс.
Кенни Уоткинс: Я не раз встречал в лесу медведей. Одного видел ближе, чем в 20-ти метрах. Дело было в горах. Медведь неожиданно вышел из-за камней. Не такой уж большой, килограммов 100. Посмотрели мы друг на друга и разошлись. Жалко, у меня не было с собой фотокамеры. Я на оленей охотился.
Владимир Морозов: Такие истории сыплются из Кенни Уоткинса одна за другой. Его партнеры по охоте уверяют, что не врет. Кенни, а ты не убил того медведя?
Кенни Уоткинс: Мне не хочется стрелять медведей. Зачем? Я пробовал медвежье мясо, оно мне не понравилось. Я охотнее ем оленину. Поэтому я и охочусь на оленей.
Владимир Морозов: Кенни знает лес и точно все объясняет.
Кенни Уоткинс: Зверь опасен, только если ты окажешься между детенышами и медведицей, тогда она станет их защищать, даже если у тебя в голове и мысли нет их обижать. Во всех других случаях, звери бегут от человека, боятся его.
Владимир Морозов: Первый раз я встретил Кенни Уоткинса в охотничьем клубе. Потолковали о калибрах, какой сгодится в горах, какой на равнине. Узнав, что я охочусь на диких гусей, Кенни тут же взял лист бумаги и набросал карту. “А вот тут, - говорит, - на реке Гузон есть неприметный островок, к которому на мелководье часто садятся гуси. Так что, бери свой каяк и туда”. Это было неожиданно: охотники редко раскрывают свои заповедные места. Я пару раз съездил на тот остров и вернулся с добычей, хотя стрелок и невеликий.
Кенни Уоткинс: А олень однажды подошел ко мне просто вплотную. Он почувствовал, что-то не так, и решил меня обнюхать. Я стоял, как вкопанный. Он подошел на полметра, чтобы разобраться, что я такое.
Владимир Морозов: В того оленя он тоже не стрелял. Мал был зверь, еще рога не отросли. По закону такого стрелять нельзя… Второй раз я встретил Кенни в ресторане Уотерхауз в городке Квинсберри. Пару вечеров в неделю он работал там чем-то вроде старшего по залу. Ходил между столиками, приветствовал гостей, его многие знали, он присаживался, сыпал байками, на этот раз не только про охоту.
Кенни Уоткинс: Я был в ресторанном бизнесе 30 лет, прежде чем стал экстерминатором, то бишь, крысоловом. А смолоду работал официантом, барменом, потом подзанял денег и купил ресторан в городке Онеота.
Владимир Морозов: Но почему ты оставил это дело?
Кенни Уоткинс: В основном, потому, что в этом бизнесе нет медицинской страховки. И когда я стал постарше, то понял, что дальше так нельзя. Вообще-то, я здоровый мужик, но вдруг что случится? Начал искать работу со страховкой. Так и стал крысоловом. Переехал на новое место, никого тут не зная, просто из-за работы.
Владимир Морозов: Скажи, Кенни, почему я не видел в американских ресторанах сильно пьяных людей. Так уж они никогда и не напиваются!?
Кенни Уоткинс: Нет, больше такого нет. А 30 лет назад пили по-черному. Потом появился закон о вождении машины в пьяном виде. Водителей стали штрафовать, отбирать права, а за третье нарушение могут и в тюрьму упечь. Добираются и до бармена, и до владельца ресторана.
Владимир Морозов: И что, их тоже могут как-то наказать?
Кенни Уоткинс: Да, конечно. Могут и владельца, и бармена, и официанта оштрафовать и тоже отправить в тюрьму. Нет, срок небольшой, но все равно неприятно. Почему так строго? А потому что какой-то парень набрался в твоем заведении и сбил человека. Да, только за то, что ты наливал пьяному, который потом сел за руль.
Владимир Морозов: Потом я побывал у него дома. На стенке в полуподвальном этаже висело больше 50 оленьих рогов. В комнатах – масса снимков, сделанных в лесу и в горах.
Кенни Уоткинс: Вот, смотри, это гагара. Я снимал ее без телеобъектива. Гагара просто разрешила мне так близко подойти. Ты же видишь, снимок сделан сзади. Я тихо подкрался, и птицу не вспугнул.
Владимир Морозов: Тихо ходить по лесу или по лугу - такое у меня не выходит. Хотя Кенни не раз инструктировал. И чтобы скорость была как у черепахи, не больше километра в час.
Кенни Уоткинс: Ты смотри, на что наступаешь. То есть, не смотри, а старайся почувствовать. Если чувствуешь под ногой сухую ветку, то туда не становись. Переставь ступню на другое место.
Владимир Морозов: Под навесом у его дома ветер рвал старую рубаху, штаны и куртку. “Сохнет?” - , спросил я. “Нет, - говорит, - это я за пару месяцев до открытия сезона вывешиваю на улицу всю свою охотничью одежду. Из нее должен полностью выветриться человеческий запах. Тогда зверь тебя не учует. Это меня еще отец научил”.
Кенни Уоткинс: Я люблю бывать на природе. Мне лет семь было, когда отец стал брать меня на рыбалку.
Никогда не забуду, как в первый раз я пошел с ним на охоту в полной темноте. Сидим мы в лесу, и вот рассвет наступает. Отец и говорит: “Посмотри на эту красоту. Можно в церковь не ходить, вот он Бог, вокруг нас! И вся эта красота свалилось нам на голову прямиком с неба. Не надо билет в музей покупать. Смотри - не хочу!”
Александр Генис: Последний в этом году “необыкновенный американец” Владимира Морозова – охотник и крысолов Кенни Уоткинс.
Кенни Уоткинс: Я не раз встречал в лесу медведей. Одного видел ближе, чем в 20-ти метрах. Дело было в горах. Медведь неожиданно вышел из-за камней. Не такой уж большой, килограммов 100. Посмотрели мы друг на друга и разошлись. Жалко, у меня не было с собой фотокамеры. Я на оленей охотился.
Владимир Морозов: Такие истории сыплются из Кенни Уоткинса одна за другой. Его партнеры по охоте уверяют, что не врет. Кенни, а ты не убил того медведя?
Кенни Уоткинс: Мне не хочется стрелять медведей. Зачем? Я пробовал медвежье мясо, оно мне не понравилось. Я охотнее ем оленину. Поэтому я и охочусь на оленей.
Владимир Морозов: Кенни знает лес и точно все объясняет.
Кенни Уоткинс: Зверь опасен, только если ты окажешься между детенышами и медведицей, тогда она станет их защищать, даже если у тебя в голове и мысли нет их обижать. Во всех других случаях, звери бегут от человека, боятся его.
Владимир Морозов: Первый раз я встретил Кенни Уоткинса в охотничьем клубе. Потолковали о калибрах, какой сгодится в горах, какой на равнине. Узнав, что я охочусь на диких гусей, Кенни тут же взял лист бумаги и набросал карту. “А вот тут, - говорит, - на реке Гузон есть неприметный островок, к которому на мелководье часто садятся гуси. Так что, бери свой каяк и туда”. Это было неожиданно: охотники редко раскрывают свои заповедные места. Я пару раз съездил на тот остров и вернулся с добычей, хотя стрелок и невеликий.
Кенни Уоткинс: А олень однажды подошел ко мне просто вплотную. Он почувствовал, что-то не так, и решил меня обнюхать. Я стоял, как вкопанный. Он подошел на полметра, чтобы разобраться, что я такое.
Владимир Морозов: В того оленя он тоже не стрелял. Мал был зверь, еще рога не отросли. По закону такого стрелять нельзя… Второй раз я встретил Кенни в ресторане Уотерхауз в городке Квинсберри. Пару вечеров в неделю он работал там чем-то вроде старшего по залу. Ходил между столиками, приветствовал гостей, его многие знали, он присаживался, сыпал байками, на этот раз не только про охоту.
Кенни Уоткинс: Я был в ресторанном бизнесе 30 лет, прежде чем стал экстерминатором, то бишь, крысоловом. А смолоду работал официантом, барменом, потом подзанял денег и купил ресторан в городке Онеота.
Владимир Морозов: Но почему ты оставил это дело?
Кенни Уоткинс: В основном, потому, что в этом бизнесе нет медицинской страховки. И когда я стал постарше, то понял, что дальше так нельзя. Вообще-то, я здоровый мужик, но вдруг что случится? Начал искать работу со страховкой. Так и стал крысоловом. Переехал на новое место, никого тут не зная, просто из-за работы.
Владимир Морозов: Скажи, Кенни, почему я не видел в американских ресторанах сильно пьяных людей. Так уж они никогда и не напиваются!?
Кенни Уоткинс: Нет, больше такого нет. А 30 лет назад пили по-черному. Потом появился закон о вождении машины в пьяном виде. Водителей стали штрафовать, отбирать права, а за третье нарушение могут и в тюрьму упечь. Добираются и до бармена, и до владельца ресторана.
Владимир Морозов: И что, их тоже могут как-то наказать?
Кенни Уоткинс: Да, конечно. Могут и владельца, и бармена, и официанта оштрафовать и тоже отправить в тюрьму. Нет, срок небольшой, но все равно неприятно. Почему так строго? А потому что какой-то парень набрался в твоем заведении и сбил человека. Да, только за то, что ты наливал пьяному, который потом сел за руль.
Владимир Морозов: Потом я побывал у него дома. На стенке в полуподвальном этаже висело больше 50 оленьих рогов. В комнатах – масса снимков, сделанных в лесу и в горах.
Кенни Уоткинс: Вот, смотри, это гагара. Я снимал ее без телеобъектива. Гагара просто разрешила мне так близко подойти. Ты же видишь, снимок сделан сзади. Я тихо подкрался, и птицу не вспугнул.
Владимир Морозов: Тихо ходить по лесу или по лугу - такое у меня не выходит. Хотя Кенни не раз инструктировал. И чтобы скорость была как у черепахи, не больше километра в час.
Кенни Уоткинс: Ты смотри, на что наступаешь. То есть, не смотри, а старайся почувствовать. Если чувствуешь под ногой сухую ветку, то туда не становись. Переставь ступню на другое место.
Владимир Морозов: Под навесом у его дома ветер рвал старую рубаху, штаны и куртку. “Сохнет?” - , спросил я. “Нет, - говорит, - это я за пару месяцев до открытия сезона вывешиваю на улицу всю свою охотничью одежду. Из нее должен полностью выветриться человеческий запах. Тогда зверь тебя не учует. Это меня еще отец научил”.
Кенни Уоткинс: Я люблю бывать на природе. Мне лет семь было, когда отец стал брать меня на рыбалку.
Никогда не забуду, как в первый раз я пошел с ним на охоту в полной темноте. Сидим мы в лесу, и вот рассвет наступает. Отец и говорит: “Посмотри на эту красоту. Можно в церковь не ходить, вот он Бог, вокруг нас! И вся эта красота свалилось нам на голову прямиком с неба. Не надо билет в музей покупать. Смотри - не хочу!”
