Главная особенность нынешней выборной кампании в Великобритании, где несколько десятилетий сменялись у власти консервативная и лейбористская партии, – равное с ними участие в политической борьбе еще одной партии – либерально-демократической. О лидерах предвыборной кампании – Гордоне Брауне, Дэвиде Кэмероне и Нике Клегге и различных аспектах политической борьбы Радио Свобода рассказывают корреспондент РС в Лондоне Наталья Голицына и международный обозреватель РС Кирилл Кобрин.
- Откуда взялась эта либерально-демократическая партия, которая в стране с традиционной двухпартийной системой вдруг собирается набрать более 20 процентов голосов?
Кирилл Кобрин: Либералы (не либерал-демократы), или виги, составляли вместе с тори изначально двухпартийную систему в Великобритании. И только после Первой мировой войны, когда место вигов заняли лейбористы, появилась третья партия - либералы, которая потихонечку уходила в политическое забвение. До тех пор, пока 20-25 лет назад в результате объединения тогдашних либералов и отколовшихся от лейбористов социал-демократов не образовалась либерально-демократическая партия. Эта партия всегда маячила на политическом горизонте как некий шанс для людей, которые сначала устали от Тэтчер, а сейчас устали от лейбористов.
- Насколько ожидаемая неудача правящей партии - неудача лично Гордона Брауна и, может быть, его предшественника Тони Блэра?
Наталья Голицына: Брауна, конечно же, просто жалко. Он в тройке соперников - самый опытный политик и государственный деятель. Он превосходный экономист и, думаю, что его место там, где он пребывал в кабинете Блэра - на посту министра финансов. Он, конечно же, жертва обстоятельств - и кризис, и оставленный Блэром хвост нерешенных проблем. Случайности вроде скандала с компенсациями расходов парламентариев и недавний инцидент с пенсионеркой Даффи также сыграли свою роль в падении его популярности. Кроме того, как лидер партии он недостаточно харизматичен, особенно когда многое решают телевидение и теледебаты. И, конечно же, усталость англичан от 13-летнего лейбористского правления также дает о себе знать.
- А как воспринимается харизма новых лидеров британским обществом?
Наталья Голицына: Клеггу партия должна сказать огромное спасибо: он ее возродил и сделал известной. Клеггомания - это один из важных моментов только что закончившейся предвыборной кампании. Взлет популярности Клегга, конечно, был вызван его фантастически артистичным выступлением в первом раунде теледебатов - рейтинг сразу же подскочил до 45 процентов. Он мог позволить себе не осторожничать и не вести себя так, как в первом раунде дебатов вел себя Кэмерон, который боялся что-то сказать открыто. Что касается Кэмерона, у него хорошая команда. Только благодаря этой команде он сейчас и лидирует в опросах общественного мнения.
- Что можно сказать об идеологической платформе консервативной и либерально-демократической партий?
Кирилл Кобрин: Говорить об этом, не говоря об идеологии лейборизма или New Labor, "нового лейборизма", совершенно невозможно, потому что политические платформы и консерваторов, и либерал-демократов подстроены под ситуацию, созданную появлением вот этого "нового лейборизма". Давно прошли времена, когда консерваторы выражали интересы класса работодателей, аристократии и англиканской церкви, лейбористы - наемных работников, а либералы объединяли свободно мыслящих интеллектуалов. Значительной разницы между платформами лейбористов и консерваторов практически нет. В некоторых вопросах консерваторы, чтобы захватить как можно больше голосов, левее, чем сами лейбористы. С другой стороны, лейбористы говорят о значительном сокращении государственных расходов. Либерал-демократам в этой ситуации остается говорить то же самое другими словами. Хотя, конечно, есть некоторая разница. Во внешней политике Ник Клегг не евроскептик, он скорее проевропейский политик, учитывая его биографию, работу в структурах Европейского союза в 1990-е годы.
- И все-таки происходит что-то невероятно важное или это всего лишь очередная предвыборная кампания? Как британцы воспринимают то, что происходит у них дома?
Наталья Голицына: Сейчас все воспринимают это очень серьезно. Я говорила со своими друзьями и знакомыми, говорила и с журналистами. Ситуация в Великобритании - экономическая и финансовая - очень сложная. Предположение о том, что активность избирателей будет выше 70 процентов, говорит о многом. Лидер либерал-демократов Ник Клегг придерживается более правоцентристских позиций, чем многие его соратники в партии. Именно либерал-демократы более всего страдают от отсутствия пропорциональной избирательной системы в Великобритании. Кстати, на прошлых выборах 2005 года они получили 22 процента голосов и только 62 места в палате общин, то есть примерно 10 процентов от общего числа мандатов. Именно поэтому они активно продвигают идею перехода к пропорциональной избирательной системе.
- Но есть и другие политические организации в Великобритании, которые претендуют на места в парламенте?
Кирилл Кобрин: Совершенно верно. Как ни странно, от этих партий тоже очень многое может зависеть. Из 650 мест в палате общин разыгрывается по техническим причинам 649. Консерваторы все-таки, наверное, не наберут квалифицированного большинства примерно в 326 мест. Так как Кэмерон говорит, что с либерал-демократами он в коалицию идти не собирается, очень многое может зависеть от того, договорятся ли консерваторы с представителями каких-то других партий. А другие партии - это партии локальные, региональные или, если угодно, национальные. Это и северо-ирландские юнионисты, и валлийские националисты, и, особенно важно, шотландская партия. Из всего этого спектра поддержать консерваторов могут только юнионисты, которые могут взять довольно много мест.
- Какую позицию занимает в этой связи королевский двор?
Наталья Голицына: Королева, конечно же, не голосует, это противоречило бы конституции, правда, неписаной, которая существует в Великобритании. Монарх должен оставаться нейтральным. Но члены королевской семьи могут голосовать. Не голосуют члены палаты лордов - например, Маргарет Тэтчер проголосовать не сможет. Они не избираются сами и не имеют права голосовать.
- Откуда взялась эта либерально-демократическая партия, которая в стране с традиционной двухпартийной системой вдруг собирается набрать более 20 процентов голосов?
Кирилл Кобрин: Либералы (не либерал-демократы), или виги, составляли вместе с тори изначально двухпартийную систему в Великобритании. И только после Первой мировой войны, когда место вигов заняли лейбористы, появилась третья партия - либералы, которая потихонечку уходила в политическое забвение. До тех пор, пока 20-25 лет назад в результате объединения тогдашних либералов и отколовшихся от лейбористов социал-демократов не образовалась либерально-демократическая партия. Эта партия всегда маячила на политическом горизонте как некий шанс для людей, которые сначала устали от Тэтчер, а сейчас устали от лейбористов.
- Насколько ожидаемая неудача правящей партии - неудача лично Гордона Брауна и, может быть, его предшественника Тони Блэра?
Наталья Голицына: Брауна, конечно же, просто жалко. Он в тройке соперников - самый опытный политик и государственный деятель. Он превосходный экономист и, думаю, что его место там, где он пребывал в кабинете Блэра - на посту министра финансов. Он, конечно же, жертва обстоятельств - и кризис, и оставленный Блэром хвост нерешенных проблем. Случайности вроде скандала с компенсациями расходов парламентариев и недавний инцидент с пенсионеркой Даффи также сыграли свою роль в падении его популярности. Кроме того, как лидер партии он недостаточно харизматичен, особенно когда многое решают телевидение и теледебаты. И, конечно же, усталость англичан от 13-летнего лейбористского правления также дает о себе знать.
- А как воспринимается харизма новых лидеров британским обществом?
Наталья Голицына: Клеггу партия должна сказать огромное спасибо: он ее возродил и сделал известной. Клеггомания - это один из важных моментов только что закончившейся предвыборной кампании. Взлет популярности Клегга, конечно, был вызван его фантастически артистичным выступлением в первом раунде теледебатов - рейтинг сразу же подскочил до 45 процентов. Он мог позволить себе не осторожничать и не вести себя так, как в первом раунде дебатов вел себя Кэмерон, который боялся что-то сказать открыто. Что касается Кэмерона, у него хорошая команда. Только благодаря этой команде он сейчас и лидирует в опросах общественного мнения.
- Что можно сказать об идеологической платформе консервативной и либерально-демократической партий?
Кирилл Кобрин: Говорить об этом, не говоря об идеологии лейборизма или New Labor, "нового лейборизма", совершенно невозможно, потому что политические платформы и консерваторов, и либерал-демократов подстроены под ситуацию, созданную появлением вот этого "нового лейборизма". Давно прошли времена, когда консерваторы выражали интересы класса работодателей, аристократии и англиканской церкви, лейбористы - наемных работников, а либералы объединяли свободно мыслящих интеллектуалов. Значительной разницы между платформами лейбористов и консерваторов практически нет. В некоторых вопросах консерваторы, чтобы захватить как можно больше голосов, левее, чем сами лейбористы. С другой стороны, лейбористы говорят о значительном сокращении государственных расходов. Либерал-демократам в этой ситуации остается говорить то же самое другими словами. Хотя, конечно, есть некоторая разница. Во внешней политике Ник Клегг не евроскептик, он скорее проевропейский политик, учитывая его биографию, работу в структурах Европейского союза в 1990-е годы.
- И все-таки происходит что-то невероятно важное или это всего лишь очередная предвыборная кампания? Как британцы воспринимают то, что происходит у них дома?
Наталья Голицына: Сейчас все воспринимают это очень серьезно. Я говорила со своими друзьями и знакомыми, говорила и с журналистами. Ситуация в Великобритании - экономическая и финансовая - очень сложная. Предположение о том, что активность избирателей будет выше 70 процентов, говорит о многом. Лидер либерал-демократов Ник Клегг придерживается более правоцентристских позиций, чем многие его соратники в партии. Именно либерал-демократы более всего страдают от отсутствия пропорциональной избирательной системы в Великобритании. Кстати, на прошлых выборах 2005 года они получили 22 процента голосов и только 62 места в палате общин, то есть примерно 10 процентов от общего числа мандатов. Именно поэтому они активно продвигают идею перехода к пропорциональной избирательной системе.
- Но есть и другие политические организации в Великобритании, которые претендуют на места в парламенте?
Кирилл Кобрин: Совершенно верно. Как ни странно, от этих партий тоже очень многое может зависеть. Из 650 мест в палате общин разыгрывается по техническим причинам 649. Консерваторы все-таки, наверное, не наберут квалифицированного большинства примерно в 326 мест. Так как Кэмерон говорит, что с либерал-демократами он в коалицию идти не собирается, очень многое может зависеть от того, договорятся ли консерваторы с представителями каких-то других партий. А другие партии - это партии локальные, региональные или, если угодно, национальные. Это и северо-ирландские юнионисты, и валлийские националисты, и, особенно важно, шотландская партия. Из всего этого спектра поддержать консерваторов могут только юнионисты, которые могут взять довольно много мест.
- Какую позицию занимает в этой связи королевский двор?
Наталья Голицына: Королева, конечно же, не голосует, это противоречило бы конституции, правда, неписаной, которая существует в Великобритании. Монарх должен оставаться нейтральным. Но члены королевской семьи могут голосовать. Не голосуют члены палаты лордов - например, Маргарет Тэтчер проголосовать не сможет. Они не избираются сами и не имеют права голосовать.
