На Каннском фестивале состоялся показ фильма Сергея Лозницы "Счастье мое". Своей оценкой этой работы режиссера с Радио Свобода поделился кинокритик Андрей Плахов:
– По моему, это очень интересный фильм, один из самых значительных в конкурсной программе Каннского фестиваля, со своим абсолютно самостоятельным режиссерским взглядом. Даже не ожидал от Сергея Лозницы, который известен как документалист, достаточно холодный человек в своем стиле, столь сильного темперамента и умения справиться с такой сложной художественной структурой. Она состоит как бы из блоков и сделана в духе Ромеро, Дэвида Линча. И вместе с тем это очень цельное произведение. Не лишенное, конечно, определенных драматургических недостатков, но все-таки это первая его игровая картина. И она демонстрирует совершенно явный талант режиссера, а главное – ему есть что сказать.
– Что в центре сюжета?
– Некий беспредел, происходящий на огромной территории, которую условно можно назвать Россией, но столь же успешно можно назвать и Украиной. А может речь идет и о более универсальном пространстве, поскольку оно населено постоянно воюющими и насилующими друг друга людьми, нарушающими все нормальные законы человеческого существования. И это становится главной доминантой этой огромной местности, в которой главный герой теряется и превращается в итоге в зомби. Мрачная, конечно, картина, антиутопия своего рода. Здесь прошлое, настоящее и будущее соединены в какое-то единое время. Есть эпизоды, фрагменты эпизодов из Второй Мировой войны, есть эпизоды, ассоциативно связанные с чеченской войной. Но все это происходит в условном мифологическом пространстве, которое очень интересно разыграно и придумано режиссером Сергеем Лозницей.
– Лозница сам в интервью Радио Свобода, рассказывая о своем фильме, подчеркивал, что это вненациональное искусство. Фильм можно отнести к тому, что сейчас модно в арт-кругах российских? Или это какое-то другое направление?
– Если проводить какие-то параллели, то я бы провел параллель не с фильмом Балабанова "Груз 200", хотя она тоже напрашивается. И все же я имею в виду параллель с фильмом Ильи Хржановского "Четыре". Потому что это тоже попытка создать некое мифологическое пространство и одновременно деконструировать те мифы, которые уже существуют в сознании и касаются России. Я помню, что фильм "Четыре" иностранцы воспринимали как картину универсальную, совсем не обязательно посвященную России.
– У вас есть ощущение, что "Счастье мое" может претендовать на серьезные награды в Каннах?
– Состав жюри очень своеобразный. Как и на многих других последних крупных кинофестивалях. Как правило, в таких жюри преобладают актеры или актрисы, медийные лица, люди, которые имеют очень узкий взгляд на кинематограф. Возглавляет жюри Тим Бертон, человек, о котором мы мало что знаем и можем судить о его вкусах только по его фильмам. В любом случае ясно, что собрались очень разные люди, и каков будет их вердикт невозможно предсказать. Я думаю, что фильм Лозницы, если говорить о конкурсе, один из сильных фильмов фестиваля. Но это совершенно не значит, что он может претендовать на приз и, тем более, получит его.
– По моему, это очень интересный фильм, один из самых значительных в конкурсной программе Каннского фестиваля, со своим абсолютно самостоятельным режиссерским взглядом. Даже не ожидал от Сергея Лозницы, который известен как документалист, достаточно холодный человек в своем стиле, столь сильного темперамента и умения справиться с такой сложной художественной структурой. Она состоит как бы из блоков и сделана в духе Ромеро, Дэвида Линча. И вместе с тем это очень цельное произведение. Не лишенное, конечно, определенных драматургических недостатков, но все-таки это первая его игровая картина. И она демонстрирует совершенно явный талант режиссера, а главное – ему есть что сказать.
– Что в центре сюжета?
– Некий беспредел, происходящий на огромной территории, которую условно можно назвать Россией, но столь же успешно можно назвать и Украиной. А может речь идет и о более универсальном пространстве, поскольку оно населено постоянно воюющими и насилующими друг друга людьми, нарушающими все нормальные законы человеческого существования. И это становится главной доминантой этой огромной местности, в которой главный герой теряется и превращается в итоге в зомби. Мрачная, конечно, картина, антиутопия своего рода. Здесь прошлое, настоящее и будущее соединены в какое-то единое время. Есть эпизоды, фрагменты эпизодов из Второй Мировой войны, есть эпизоды, ассоциативно связанные с чеченской войной. Но все это происходит в условном мифологическом пространстве, которое очень интересно разыграно и придумано режиссером Сергеем Лозницей.
– Лозница сам в интервью Радио Свобода, рассказывая о своем фильме, подчеркивал, что это вненациональное искусство. Фильм можно отнести к тому, что сейчас модно в арт-кругах российских? Или это какое-то другое направление?
– Если проводить какие-то параллели, то я бы провел параллель не с фильмом Балабанова "Груз 200", хотя она тоже напрашивается. И все же я имею в виду параллель с фильмом Ильи Хржановского "Четыре". Потому что это тоже попытка создать некое мифологическое пространство и одновременно деконструировать те мифы, которые уже существуют в сознании и касаются России. Я помню, что фильм "Четыре" иностранцы воспринимали как картину универсальную, совсем не обязательно посвященную России.
– У вас есть ощущение, что "Счастье мое" может претендовать на серьезные награды в Каннах?
– Состав жюри очень своеобразный. Как и на многих других последних крупных кинофестивалях. Как правило, в таких жюри преобладают актеры или актрисы, медийные лица, люди, которые имеют очень узкий взгляд на кинематограф. Возглавляет жюри Тим Бертон, человек, о котором мы мало что знаем и можем судить о его вкусах только по его фильмам. В любом случае ясно, что собрались очень разные люди, и каков будет их вердикт невозможно предсказать. Я думаю, что фильм Лозницы, если говорить о конкурсе, один из сильных фильмов фестиваля. Но это совершенно не значит, что он может претендовать на приз и, тем более, получит его.
