Разгорелся скандал из-за Сони Шашкиной – четырехлетней девочки, больной лейкозом. Врачи и представители благотворительных организаций обвиняют ее отца в том, что он не хочет использовать химиотерапию. Сам отец Сони Сергей Шашкин считает химиотерапию опасной для ребенка, и предпочел ей альтернативные методы лечения в мюнхенской клинике.
Соне Шашкиной четыре года. В конце апреля ей поставили диагноз – острый лимфобластный лейкоз. Семья Сони организовала страничку в социальной сети Вконтакте, чтобы собрать средства на лечение. Деньги – более тридцати тысяч евро – удалось собрать, но отец Сони Сергей Шашкин от химиотерапии отказался, посчитав ее опасной для ребенка. Сейчас он вместе с дочкой находится в Мюнхене, где Соню лечат терапевты клиники доктора Николауса Клера, не применяя химиотерапию.
Российские врачи ставят под сомнение репутацию доктора Клера и осуждают отказ Сергея Шашкина от химиотерапии. В то же время они отмечают, что к Соне ее отец относился нежно, случаев жестокого обращения с девочкой не было.
– У девочки лейкоз, который не является очень сложным для диагностики, хотя простых лейкозов не бывает, – говорит Ирина Гарбузова, врач отделения химиотерапии лейкоза Детской городской больницы №1 (ДГБ №1) в Санкт-Петербурге, где Соне поставили диагноз. – Никаких сложностей в оказании такого рода помощи детям в нашей стране нет. Анализ был сделан в нескольких лабораториях, при помощи нескольких методов – вариант ошибки исключен. Все анализы Сони говорили о том, что она должна поправиться. В других стационарах, которые специализируются на лечении таких детей, отцу Сони подтверждали диагноз. Без лечения в 100% случаях это заболевание приводит к летальному исходу, а при лечении в 90% случаев дети поправляются. Заниматься методами экспериментальными, как нам кажется, по меньшей мере глупо. Ребенку, которому можно помочь, не помогают, – сказала Ирина Гарбузова.
С Ириной Гарбузовой согласна и координатор благотворительного фонда "АдВита" Елена Грачева. Ее фонд не стал сотрудничать с Сергеем Шашкиным, узнав о его отказе от химиотерапии.
– Диагноз был поставлен на очень ранней стадии. Очень щадящий курс вывел бы девочку в устойчивую ремиссию. Время упущено безвозвратно, и неизвестно, как это скажется на здоровье девочки – это катастрофа. Те люди, которые собирали деньги на лечение этой девочки, начали бить во все колокола и как-то пытаться вразумить родителей. Не существует механизма воздействия в этой ситуации. Отец же не отказывается ее лечить. Он просто лечит ее в той клинике, в которой считает нужным. В этой ситуации, нужна очень строгая юридическая консультация – каковы полномочия родителей, на какой стадии должна вмешиваться опека, – сказала Елена Грачева.
В Сети уже появилось письмо президенту Медведеву, датированное 11 мая. Его, очевидно, писали те, кто категорически не согласен с отцом Сони – в последнем абзаце письма его авторы перечисляют статьи уголовного кодекса, нарушение которых, по их мнению, "просматривается в действиях родителей Сони Шашкиной".
Сергей Шашкин к критике в свой адрес относится спокойно: говорит, что негативные отклики интернет пользователей помогают ему трезво оценивать собственные решения. Только письмо президенту его огорчило: по его словам, не все изложенные там факты соответствуют действительности. В химиотерапии он видит чуть ли не большую угрозу здоровью дочери, чем в лейкозе.
– Есть показатели в крови, которые именно являются основанием для химии, – говорит Сергей Шашкин. – Пока с ними все в порядке, и мы химию делать не будем. Мы лежим под общей терапией И будем лежать столько, сколько надо. Никто не сомневается, что диагноз – лейкоз. Обвинение в том, что я не понимаю, что такое лейкоз – это абсолютная чушь, потому что я прочитал, наверное, больше всех их вместе взятых по этой теме. У меня нет претензий к ДГБ, где квалифицированные врачи – они же нам все о болезни разъяснили. Но они не могут по принципу своего лечения принимать во внимание некоторые другие параметры. У каждого ребенка, который там лежит, очень разные параметры крови, состояния организма, вирусных инфекций. Химия сама по себе не является лечением – это убийство костного мозга до тех пор, пока либо не умрут клетки аномальные, которые больше подвержены воздействию химии, либо не убьется весь костный мозг. Тогда будет показана пересадка. Через пять лет после химиотерапии диагноз лейкоз снимается, но ребенок получает такой букет болезней, что они через несколько лет просто умирают от всего остального. К этому надо подходить очень аккуратно, – заключил Сергей Шашкин.
О клинике, где Соня сейчас проходит лечение без химиотерапии, существуют противоречивые отзывы.
– Репутация доктора Николауса Клера и его клиники в Мюнхене, а с недавнего времени и в Зальцбурге представляется весьма спорной, – сообщает корреспондент Радио Свобода в Германии Юрий Векслер. – То, чем он занимается, относится к альтернативным методам лечения рака. Упор в методах доктора Клера делается на активизацию иммунной системы пациента. И главный способ - это лечение собственной кровью пациента, обработанной по запатентованной доктором Клером методу. Тот факт, что лечение у доктора Клера не оплачивают немецкие больничные кассы, ничего плохого о его работе не говорит. В Германии вследствие сильной забюрократизированности системы здравоохранения продвижение новых методов лечения может длится годы. Поэтому клиника доктора Клера активно работает с пациентами других стран, в частности, России. Есть, как правило, не подписанные, то есть анонимные публикации в интернете о шарлатанстве и алчности Клера. Есть и позитивные отзывы, в том числе и от известных немцев, бывших пациентами доктора Клера.
Сам доктор Николаус Клер сомневается в правильности поставленного Соне диагноза.
– Мы провели диагностику по нашему методу. У девочки некоторые показатели указывают на симптомы и факторы, которые вообще не были до сих пор исследованы. В нынешней медицине при лейкозах и других раковых заболеваниях применяют химеотерапию практически во всех случаях, не обращая внимания на причины возникновения болезни. А как раз при детских лейкозах причиной часто является вирусная инфекция, которая протекает параллельно. Вирусные инфекции, если они задевают костный мозг, могут привести к начальным, предварительным стадиям лейкоза. Они же могут привести и к настоящему лейкозу, чаще к лимфолейкозу. Эти особенности редко диагностируются в обычных клиниках, так как пациенты быстро погибают. Но наша диагностика Сони Шашкиной как раз сейчас в процессе. Некоторые вещи, которые мы у нее обнаружили, мы уже лечим. Надо отметить, что если в процессе вирусной инфекции начинают применять химеотерапию, число лейкоцитов заметно уменьшается, и иммунная система оказывается абсолютно беззащитной перед вирусами. Это, конечно, ужасно. И поэтому вначале необходимо правильное лечение вирусной инфекции. Мы не видим в анализах девочки показателей, которые говорят о настоящем лейкозе. Это я могу сказать уже сейчас, – сказал Николаус Клер.
Соне Шашкиной четыре года. В конце апреля ей поставили диагноз – острый лимфобластный лейкоз. Семья Сони организовала страничку в социальной сети Вконтакте, чтобы собрать средства на лечение. Деньги – более тридцати тысяч евро – удалось собрать, но отец Сони Сергей Шашкин от химиотерапии отказался, посчитав ее опасной для ребенка. Сейчас он вместе с дочкой находится в Мюнхене, где Соню лечат терапевты клиники доктора Николауса Клера, не применяя химиотерапию.
Российские врачи ставят под сомнение репутацию доктора Клера и осуждают отказ Сергея Шашкина от химиотерапии. В то же время они отмечают, что к Соне ее отец относился нежно, случаев жестокого обращения с девочкой не было.
– У девочки лейкоз, который не является очень сложным для диагностики, хотя простых лейкозов не бывает, – говорит Ирина Гарбузова, врач отделения химиотерапии лейкоза Детской городской больницы №1 (ДГБ №1) в Санкт-Петербурге, где Соне поставили диагноз. – Никаких сложностей в оказании такого рода помощи детям в нашей стране нет. Анализ был сделан в нескольких лабораториях, при помощи нескольких методов – вариант ошибки исключен. Все анализы Сони говорили о том, что она должна поправиться. В других стационарах, которые специализируются на лечении таких детей, отцу Сони подтверждали диагноз. Без лечения в 100% случаях это заболевание приводит к летальному исходу, а при лечении в 90% случаев дети поправляются. Заниматься методами экспериментальными, как нам кажется, по меньшей мере глупо. Ребенку, которому можно помочь, не помогают, – сказала Ирина Гарбузова.
С Ириной Гарбузовой согласна и координатор благотворительного фонда "АдВита" Елена Грачева. Ее фонд не стал сотрудничать с Сергеем Шашкиным, узнав о его отказе от химиотерапии.
– Диагноз был поставлен на очень ранней стадии. Очень щадящий курс вывел бы девочку в устойчивую ремиссию. Время упущено безвозвратно, и неизвестно, как это скажется на здоровье девочки – это катастрофа. Те люди, которые собирали деньги на лечение этой девочки, начали бить во все колокола и как-то пытаться вразумить родителей. Не существует механизма воздействия в этой ситуации. Отец же не отказывается ее лечить. Он просто лечит ее в той клинике, в которой считает нужным. В этой ситуации, нужна очень строгая юридическая консультация – каковы полномочия родителей, на какой стадии должна вмешиваться опека, – сказала Елена Грачева.
В Сети уже появилось письмо президенту Медведеву, датированное 11 мая. Его, очевидно, писали те, кто категорически не согласен с отцом Сони – в последнем абзаце письма его авторы перечисляют статьи уголовного кодекса, нарушение которых, по их мнению, "просматривается в действиях родителей Сони Шашкиной".
Сергей Шашкин к критике в свой адрес относится спокойно: говорит, что негативные отклики интернет пользователей помогают ему трезво оценивать собственные решения. Только письмо президенту его огорчило: по его словам, не все изложенные там факты соответствуют действительности. В химиотерапии он видит чуть ли не большую угрозу здоровью дочери, чем в лейкозе.
– Есть показатели в крови, которые именно являются основанием для химии, – говорит Сергей Шашкин. – Пока с ними все в порядке, и мы химию делать не будем. Мы лежим под общей терапией И будем лежать столько, сколько надо. Никто не сомневается, что диагноз – лейкоз. Обвинение в том, что я не понимаю, что такое лейкоз – это абсолютная чушь, потому что я прочитал, наверное, больше всех их вместе взятых по этой теме. У меня нет претензий к ДГБ, где квалифицированные врачи – они же нам все о болезни разъяснили. Но они не могут по принципу своего лечения принимать во внимание некоторые другие параметры. У каждого ребенка, который там лежит, очень разные параметры крови, состояния организма, вирусных инфекций. Химия сама по себе не является лечением – это убийство костного мозга до тех пор, пока либо не умрут клетки аномальные, которые больше подвержены воздействию химии, либо не убьется весь костный мозг. Тогда будет показана пересадка. Через пять лет после химиотерапии диагноз лейкоз снимается, но ребенок получает такой букет болезней, что они через несколько лет просто умирают от всего остального. К этому надо подходить очень аккуратно, – заключил Сергей Шашкин.
О клинике, где Соня сейчас проходит лечение без химиотерапии, существуют противоречивые отзывы.
– Репутация доктора Николауса Клера и его клиники в Мюнхене, а с недавнего времени и в Зальцбурге представляется весьма спорной, – сообщает корреспондент Радио Свобода в Германии Юрий Векслер. – То, чем он занимается, относится к альтернативным методам лечения рака. Упор в методах доктора Клера делается на активизацию иммунной системы пациента. И главный способ - это лечение собственной кровью пациента, обработанной по запатентованной доктором Клером методу. Тот факт, что лечение у доктора Клера не оплачивают немецкие больничные кассы, ничего плохого о его работе не говорит. В Германии вследствие сильной забюрократизированности системы здравоохранения продвижение новых методов лечения может длится годы. Поэтому клиника доктора Клера активно работает с пациентами других стран, в частности, России. Есть, как правило, не подписанные, то есть анонимные публикации в интернете о шарлатанстве и алчности Клера. Есть и позитивные отзывы, в том числе и от известных немцев, бывших пациентами доктора Клера.
Сам доктор Николаус Клер сомневается в правильности поставленного Соне диагноза.
– Мы провели диагностику по нашему методу. У девочки некоторые показатели указывают на симптомы и факторы, которые вообще не были до сих пор исследованы. В нынешней медицине при лейкозах и других раковых заболеваниях применяют химеотерапию практически во всех случаях, не обращая внимания на причины возникновения болезни. А как раз при детских лейкозах причиной часто является вирусная инфекция, которая протекает параллельно. Вирусные инфекции, если они задевают костный мозг, могут привести к начальным, предварительным стадиям лейкоза. Они же могут привести и к настоящему лейкозу, чаще к лимфолейкозу. Эти особенности редко диагностируются в обычных клиниках, так как пациенты быстро погибают. Но наша диагностика Сони Шашкиной как раз сейчас в процессе. Некоторые вещи, которые мы у нее обнаружили, мы уже лечим. Надо отметить, что если в процессе вирусной инфекции начинают применять химеотерапию, число лейкоцитов заметно уменьшается, и иммунная система оказывается абсолютно беззащитной перед вирусами. Это, конечно, ужасно. И поэтому вначале необходимо правильное лечение вирусной инфекции. Мы не видим в анализах девочки показателей, которые говорят о настоящем лейкозе. Это я могу сказать уже сейчас, – сказал Николаус Клер.
