Сидя в беседке, на даче, на горе, над старым кладбищем, в Феодосии, в Крыму вечером, когда спала жара, мы говорили о третьей мировой войне. Среди нас были граждане Израиля. Мы говорили о неполиткорректных европейских законах против хиджаба. Мы выясняли, кто готов с автоматом в руках защищать свое право не следовать шариату. Мы выясняли, что хуже -- Янукович ТМ или шариат. Мы обсуждали многолетний позитивный опыт общения с крымскими татарами и болезненную и агрессивную реакцию на незакрытое человеческое тело в татарских селах.
Нет, я не хочу следовать шариату. Но каждый раз я словно спотыкался, услышав словосочетания -- сначала "христианская культура", потом "европейская культура", потом "европоцентризм". Не уверен, что именно эти вещи (если здесь вообще можно поставить точку в уточнениях) я взялся бы защищать "с автоматом в руках". Неужели так получается, что либо они -- либо "шариат"? Вроде такие мирные слова, неужели только они противостоят столь жестким установлениям?
Мы тогда еще не знали, например, о мирном разговоре Путина с президентом Ингушетии о повышении в 3,5 раза калыма и в 10 раз -- выкупа кровной мести. О связи этих платежей с инфляцией и о том, что калым -- это "не совсем ислам". Хиджаб, кстати, тоже.
Это бывает, да. Например, в армянской церкви есть обряд "матах" -- жертвоприношение. Не совсем христианский обряд, кто бы спорил.
Как по мне, публичное спокойное обсуждение высшими государственными чиновниками калымов и выкупов, а также (почему бы и нет?) гаремов ничем не хуже выставляемых напоказ госслужащими или монахами часов за десятки тысяч долларов, их еще более дорогих машин и еще более дорогих поместий.
И еще мы не знали, например, что "по просьбам верующих" (инициативу патриарха Кирилла, на которую ссылались чиновники, РПЦ отрицает, но поддерживает инициативу УПЦ МП -- украинской "дочки" РПЦ) улицу Мазепы, бывшую Январского восстания, скандально переименуют в "Лаврскую". И что сама Лавра, срастающаяся с партией регионов, вышвыривает клинику для больных СПИДом со своей территории.
Растущую клерикализацию, шустрое сращение христианской церкви с гнусным нашим государством в самых хищных и мерзких его проявлениях мы наблюдаем уже давно.
Вернувшись из отпуска, я обнаружил два любопытных примера реакции со стороны искусства на этот процесс -- или на какой-то другой?
Первый случай -- отклик Олеся Ульяненко, лауреата Шевченковской премии, подвергнутого анафеме РПЦ за роман "Знак Саваофа" и репрессированного НЭК по морали за роман "Женщина его мечты", на письмо украинских церковных иерархов в защиту НЭК. Характерными для себя размашистыми жестами Ульян швыряет на белый холст веб-страницы эмоции отчаяния и возмущения. И заканчивает свое полотно удивительным образом. "В Испании точно такое было в 30-е годы прошлого века, когда Франко к власти пришел. Он все уладил. В первую очередь он начал хватать интеллигенцию и творческую элиту, а кого же? И выходит, что это и есть реальный путь к объединению -- найти врага. Если все это служит нашему объединению, если это объединит церкви, тогда я -- "за". Но если нет, я -- "против".
Он готов стать врагом -- и жертвой диктатуры (по образцу франкистской?). Еще он не будет возражать, если врагом и жертвой диктатуры стану я. Если есть ради чего. Ох, какое же стремное это слово -- "единство"...
Второй случай -- творческий акт Александра Володарского, судимого за имитацию полового акта перед зданием верховной рады -- протест против все той же Нацкоморы, которую вдруг так возлюбили украинские христианские церкви. Он откликнулся на суд над нижегородским инвалидом, призывавшим убить патриарха Кирилла силой мысли. В своем блоге Володарский поместил кнопку, нажатие на которую означает попытку убить патриарха силой мысли. Да-а, это вам не говно в банке. На данный момент индикатор показывает 14335 нажатий.
Я это к чему. Когда-то и как-то, с грехом пополам, нам как будто в некоторой степени удалось отделить "шариат" от закона. И чтобы противостоять возвращению шариата -- я говорю не об исламе и даже не о христианстве -- во власть, я готов быть неполиткорректным.
А просто так -- нет, не готов.
Нет, я не хочу следовать шариату. Но каждый раз я словно спотыкался, услышав словосочетания -- сначала "христианская культура", потом "европейская культура", потом "европоцентризм". Не уверен, что именно эти вещи (если здесь вообще можно поставить точку в уточнениях) я взялся бы защищать "с автоматом в руках". Неужели так получается, что либо они -- либо "шариат"? Вроде такие мирные слова, неужели только они противостоят столь жестким установлениям?
Мы тогда еще не знали, например, о мирном разговоре Путина с президентом Ингушетии о повышении в 3,5 раза калыма и в 10 раз -- выкупа кровной мести. О связи этих платежей с инфляцией и о том, что калым -- это "не совсем ислам". Хиджаб, кстати, тоже.
Это бывает, да. Например, в армянской церкви есть обряд "матах" -- жертвоприношение. Не совсем христианский обряд, кто бы спорил.
Как по мне, публичное спокойное обсуждение высшими государственными чиновниками калымов и выкупов, а также (почему бы и нет?) гаремов ничем не хуже выставляемых напоказ госслужащими или монахами часов за десятки тысяч долларов, их еще более дорогих машин и еще более дорогих поместий.
И еще мы не знали, например, что "по просьбам верующих" (инициативу патриарха Кирилла, на которую ссылались чиновники, РПЦ отрицает, но поддерживает инициативу УПЦ МП -- украинской "дочки" РПЦ) улицу Мазепы, бывшую Январского восстания, скандально переименуют в "Лаврскую". И что сама Лавра, срастающаяся с партией регионов, вышвыривает клинику для больных СПИДом со своей территории.
Растущую клерикализацию, шустрое сращение христианской церкви с гнусным нашим государством в самых хищных и мерзких его проявлениях мы наблюдаем уже давно.
Вернувшись из отпуска, я обнаружил два любопытных примера реакции со стороны искусства на этот процесс -- или на какой-то другой?
Первый случай -- отклик Олеся Ульяненко, лауреата Шевченковской премии, подвергнутого анафеме РПЦ за роман "Знак Саваофа" и репрессированного НЭК по морали за роман "Женщина его мечты", на письмо украинских церковных иерархов в защиту НЭК. Характерными для себя размашистыми жестами Ульян швыряет на белый холст веб-страницы эмоции отчаяния и возмущения. И заканчивает свое полотно удивительным образом. "В Испании точно такое было в 30-е годы прошлого века, когда Франко к власти пришел. Он все уладил. В первую очередь он начал хватать интеллигенцию и творческую элиту, а кого же? И выходит, что это и есть реальный путь к объединению -- найти врага. Если все это служит нашему объединению, если это объединит церкви, тогда я -- "за". Но если нет, я -- "против".
Он готов стать врагом -- и жертвой диктатуры (по образцу франкистской?). Еще он не будет возражать, если врагом и жертвой диктатуры стану я. Если есть ради чего. Ох, какое же стремное это слово -- "единство"...
Второй случай -- творческий акт Александра Володарского, судимого за имитацию полового акта перед зданием верховной рады -- протест против все той же Нацкоморы, которую вдруг так возлюбили украинские христианские церкви. Он откликнулся на суд над нижегородским инвалидом, призывавшим убить патриарха Кирилла силой мысли. В своем блоге Володарский поместил кнопку, нажатие на которую означает попытку убить патриарха силой мысли. Да-а, это вам не говно в банке. На данный момент индикатор показывает 14335 нажатий.
Я это к чему. Когда-то и как-то, с грехом пополам, нам как будто в некоторой степени удалось отделить "шариат" от закона. И чтобы противостоять возвращению шариата -- я говорю не об исламе и даже не о христианстве -- во власть, я готов быть неполиткорректным.
А просто так -- нет, не готов.
