Александр Генис: Шпионский скандал возбудил в Америке сопутствующий интерес, который распространился, как это было во времена Холодной войны, во все стороны, включая и самые неожиданные. Так внимание критиков привлекло вполне специальное исследование, посвященное историческому анализу тех событий, которые каждому интеллигентному человеку известны из “Войны и мира”. У микрофона – Марина Ефимова.
Dominic Lieven. “Russia Against Napoleon.
The True Story of the Campaign of “War and Peace”
Доминик Ливен. “Россия против Наполеона.
Реальная история войны из романа “Война и мир”.
Марина Ефимова: До книги Доминика Ливена события 1812 года в России рассматривались в англоязычном мире или с точки зрения французов, или с точки зрения англичан. Интеллигентный западный читатель знал о русской стороне этой войны, в основном, из романа Толстого “Война и мир” (а также из торжественной увертюры Чайковского “1812 год”), а массовый читатель – из голливудского фильма.
Профессор Лондонского института экономики Доминик Ливен, потомок русского генерала-участника войны 1812 года, - один из тех редких западных историков, которому англоязычный читатель обязан серьезным историческим обзором именно русской войны 1812 года. Почему западные исследователи не уделяли достаточного внимания роли России в истории наполеоновских войн? Вот объяснение рецензента книги, историка Джона Гордона:
Диктор: “Не забудем, что в 1812 году англичане сами были втянуты в тяжелую войну с Наполеоном. В Англии, как и в Германии, существует своя история наполеоновских войн, в которой Россия играет второстепенную роль. Добавим, что тогдашним англичанам (так же, как французам) Россия представлялась отсталым, полуазиатским “краем света”. Между тем, в истории редки случаи, когда полководец такого большого военного таланта, как Наполеон, потерпел бы такое сокрушительное военное поражение, как поражение в войне 1812 года в России”.
Марина Ефимова: Доминик Ливен подробнейшим образом рассматривает главные вехи кампании: от перехода полумиллионной наполеоновской армии через Неман 24 июня (несчастливый месяц для России) до всемирно известного “бегства из Москвы”, начавшегося 19 октября. Из 450-ти тысяч французов, вторгшихся в Россию, только 6 тысяч вернулись домой. Ливен рисует яркие образы русских участников войны и дает полный анализ социальной, экономической и военной обстановки в России.
Но особенно интересны две стороны исследования Ливена: подробный разбор русских кампаний 1813-14 годов (во время болезни и после смерти Кутузова), а также подробный разбор логистики войны 12-го года, то есть, организации и регулирования процессов передвижения армий и обозов – процесса, который в этой войне сыграл огромную роль.
Диктор: “Старая военная пословица гласит: “Любители рассуждают о стратегии, а профессионалы – о логистике”. В русской кампании 1812 года процесс снабжения гигантской наполеоновской армии был, мягко выражаясь, трудным. В те времена армии в 120 000 человек и 40 000 лошадей ежедневно было необходимо примерно 850 фургонов или телег одного продовольствия и фуража. Плюс порох, медикаменты, палатки, смена обмундирования... Полумиллионная армия Наполеона, ушедшая за тысячи миль от своих источников снабжения, должна была полагаться на местные ресурсы. А русские сделали все возможное, чтобы лишить французов этих ресурсов”.
Марина Ефимова: Не говоря о том, что русское население или бежало от наступавшей армии французов, или уходило в партизаны, оставляя за собой пустые поселения, решающую роль сыграли казачьи отряды (русское “секретное оружие”, как их называет Ливен). Они налетали на французские обозы, разъезды, бивуаки и потом исчезали так же внезапно, как появлялись.
Диктор: “Французская легкая кавалерия уступала русской по своим боевым качествам, поэтому она понесла большой урон уже под Бородиным, но за 6 недель в Москве ее фактически вообще не стало. Французские отряды, делавшие вылазки из города за продовольствием и фуражом, немилосердно уничтожались казаками и партизанами. Эти потери были для Наполеона пагубны - и тактически, и стратегически: он потерял в России не только солдат (которых позднее более или менее заменил новобранцами), но и 175 тысяч кавалерийских лошадей. К началу кампании 1813 года во Франции ему удалось набрать только 29 000 лошадей, да и то, в основном, крестьянских. Этот фактор сыграл немалую роль в неудачах Наполеона летом и осенью 1813-го”.
Марина Ефимова: “В отличие от Толстого, - пишет рецензент Гордон, - Ливен отводит много места “Заграничному походу русской армии” - т.е., европейской кампании 1813-14 годов. Но любопытно, что Толстой (как и Ливен) придает большое значение ошибкам в логистике. Вот эпизод из “Войны и мира” перед Аустерлицким сражением, когда в последний момент высшее начальство армии изменило весь порядок передвижения войск:
Диктор: “Пройдя около часу в густом тумане, бОльшая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание беспорядка и путаницы. Если бы русское войско было одно, без союзников, может быть, прошло бы много времени, пока это сознание сделалось уверенностью. Но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядка к бестолковым немцам, все убедились в том, что вредную путаницу наделали колбасники. Причина же путаницы заключалась в том, что высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.... И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев”.
Марина Ефимова: Но, очевидно, к кампании 1813 года и верховное командование, и генералы набрали опыта за войну предыдущего года и, хотя русской армии вредило многоначалие (верховным главнокомандующим был царь), все же в “Заграничном походе” не было таких поражений, как в 1805 году под Аустерлицем, где Кутузовым командовали сразу два молодых императора. Ливен отдает должное и искусной дипломатии Александра Первого, который в 1813 году сумел убедить правительства Пруссии и Австрии расторгнуть союз с Наполеоном и уговорил наследного принца Швеции отказаться от позиции нейтралитета. В своей книге Ливен описывает те два больших сражения “Заграничного похода” - битву при Кульме и битву при Лейпциге (получившую название “Битва народов”), - в которых новые союзники наголову разбили французов. И в апреле 1814-го - через полтора года после того, как французские солдаты вошли в Москву, - русские солдаты вошли в Париж. И хотя отрекшийся от трона Наполеон бежал из ссылки и снова возглавил армию, через год, 18 июня 1815-го он, как известно, был окончательно разбит в битве при Ватерлоо.
Диктор: “Этот сюжет огромного размаха и драматичности был разыгран на карте России и на карте Центральной Европы людьми, чьи личности были, по американскому выражению, “больше, чем жизнь”. Их имена все еще нам знакомы и судьбы все еще близки”.
Марина Ефимова: Доминик Ливен в книге “Россия против Наполеона” еще раз, с новой энергией и талантом, оживил для нас и этот сюжет, и эти личности.
