Александр Генис: Грандиозный “блэк-аут”, который вспоминала Марина Ефимова, так напугал Америку, что она стала бережнее относиться к своей энергосистеме. Во всяком случае, в разгар жары, когда кондиционеры – единственное спасение от насилия погоды. Наученные горьким опытом, американцы включает энергоемкие приборы, вроде посудомойки или сушилки, только по ночам, когда меньше спрос на электричество. Я тоже экономлю энергию, держу под рукой свечку, приемник на батарейках и старомодный телефон с обычным проводом. Все это выручило меня в прошлый раз.
… О том, что отключилось электричество, я узнал только тогда, когда испуганно пикнул компьютер с разрядившейся батарейкой. Осмотревшись, я понял, что кондиционер не работает, радио молчит, солнце садится. На Нью-Йорк опускался знаменитый “блэк-аут” 2003 года. Живописный закат на моей стороне Гудзона не предвещал стоявшему на другом берегу Манхеттену ничего особенного. Только когда жаркие сумерки стали сгущаться в безлунную тьму, выяснился масштаб катаклизма. Наползая на город, темнота съедала его, как история. Теряя небоскребы, остров пятился в прошлое – в небытие. Постепенно Нью-Йорк исчез, оставив вместо себя непрозрачные глыбы тьмы, о назначении которых местным было трудно вспомнить, а приезжим догадаться. Когда, подавленный происходящим и смущенный навязанным бездельем, я вышел из дома, оказалось, что улицу заполнил онемевший народ. О присутствии толпы можно было узнать, лишь уткнувшись в спину соседа. В темноте обычно говорят шепотом, эта ночь навязала молчание. Дождавшись своего часа, ночь поставила всех на место. Короткое замыкание сперва остранило, а потом отменило цивилизацию. Без нее же, как быстро выяснилось, нам нечего делать, разве что - лечь спать.
В тот жаркий день, точнее - в ту жаркую ночь, я впервые понял, как мы зависим от света, от элементарной, но электрической лампочки, сделавшей нас другими людьми. О том, как это произошло, со всеми сопутствующими подробностями, рассказала читателям Джейн Брокс, автор обратившей на себя внимание критиков книги об истории искусственного освещения.
Сегодня – Джейн Брокс – гость “Американского часа”. С ней беседует наш корреспондент Ирина Савинова.
Ирина Савинова: Почему вы выбрали такую тему - освещение?
Джейн Брокс: Я выросла на ферме и много писала о фермерском хозяйстве. И также захотела написать об электрификации сельской местности. В Америке
сельская местность была электрифицирована на десятки лет позднее, чем городская, и я захотела проследить этот процесс. Я собирала материал, и тема
увлекала меня все сильнее. Постепенно мне стало ясно, что книгу об электрификации было необходимо написать, но начать нужно с первых огоньков, освещавших пещеры.
Ирина Савинова: Расскажите нам вкратце историю этого огонька.
Джейн Брокс: С первых ламп, сделанных из известняка, я и начала свою книгу. Со времен первой лампады в пещере и до конца 18-го века, человек мало преобразовал механизм освещения. Целям освещения служил контейнер с животным или растительным жиром и с каким-нибудь фитилем. Но сделать огонь ярче никак не получалось. Самый же конец 18-го и начало 19-го веков стали свидетелями просто-таки взрыва: лампы освещения приобрели элегантность, и их устройство усложнилось, для освещения стали использовать газ, а позднее –
электричество. И человечество перешло от борьбы с темнотой к борьбе со светом.
Ирина Савинова: Вы упомянули использование животного жира в первых осветительных лампах. Расскажите о роли китов и их жира.
Джейн Брокс: Китобойная промышленность заняла ведущее место в производстве осветительного жира в 18-м и самом начале 19-го. До этого пользовались местным жиром, доступным в той местности, где вы жили. В Средиземноморье это было оливковое масло, в Великобритании – говяжий смалец, в Америке – масло
кедровых орехов. Китобойная промышленность коммерциализировала почти по всему свету производство жира для освещения и приобрела такую силу, что смогла полностью истребить в том веке некоторые виды китов.
Ирина Савинова: Когда ввели газовое освещение и какое влияние оно оказало на жизнь людей?
Джейн Брокс: Газовое освещение впервые стали применять в Англии в начале 19-го века, откуда оно распространилось по Европе и попало в Америку через несколько десятилетий. Газ не только сделал интерьеры гораздо ярче, он изменил и жизнь: раньше каждая семья имела собственную экономику, теперь все стали связаны одной системой, системой освещения.
Ирина Савинова: И потому оно не должно было быть дорогостоящим, так ведь?
Джейн Брокс: Оно становилось дешевле с годами. Но его стоимость следует рассматривать в сравнении с ценами на другие виды топлива. И нужно учесть тот факт, что его можно было иметь, только подключившись к сети снабжения. Например, газ был гораздо дороже керосина в конце 19-го века, но цена на него уменьшалась со временем.
Ирина Савинова: А потом появился Эдисон со своей лампочкой.
Джейн Брокс: Над изобретением лампочки трудились многие, но Эдисону удалось это сделать первому. И он первым создал сеть распространения электричества, как это было с газовым освещением. Это было в 1879, когда он разработал более или менее надежную конструкцию лапочки. И долгое время в Америке ими пользовались только состоятельные люди или индустриальные бизнесы. В простой дом лампочка Эдисона попала уже в 20-м веке.
Другой факт: электрический свет дешев, мы им с радостью пользуемся, и в связи с этим сократились часы нашего сна.
Рабочие смены теперь покрывают все 24 часа суток.
Окружающая среда тоже страдает, в первую очередь - ночные животные, которые охотятся в темноте и нуждаются в определенной остроте зрения. Мигрирующие птицы теряют ориентацию. Впрочем, мы и сами потеряли ощущение своего положения во Вселенной – свет
мешает видеть звезды. Как ни парадоксально, освещение имеет много отрицательных черт.
Ирина Савинова: Может, поэтому мы используем свечи в торжественных случаях, да и не только в торжественных?
Джейн Брокс: Учтите, что свечи сегодня это не свечи 16-го века. За теми нужно было все время присматривать, чтобы не погасли, они коптили, и от них исходило зловоние. Пользоваться современными свечами – одно удовольствие.
Нас в целом привлекают старинные методы освещения, они связывают нас с древностью. Одна свеча меняет все наше окружение: в комнате образуются тени, лица приобретают новое выражение, и свеча - особенный, не привычный способ освещения. Из-за этого всего мы пользуемся ими в особенных случаях. И свечи имеют историческое значение: много веков они связаны с христианской церковью и с самой идеей света.
Ирина Савинова: Все чаще встречаются сегодня компактные спиралеобразные лампочки дневного света, которые экономят 30 процентов энергии.
Джейн Брокс: Это интересное явление, и я только за то, чтобы найти заменитель лампочке накаливания из-за ее пустой траты энергии. Я вижу главную проблему с новыми лампочками в том, что они содержат ртуть. Если
лампочка разбивается, ртутные пары распространяются по всему вашему дому. Если вы – сознательный гражданин, вы не можете выбросить такую лампочку в мусор, а широко распространенной системы для возвращения их в оборот в Соединенных Штатах нет. И мне не нравится цвет их света. Конечно самое важное – это содержание в них ртути. Однако через сотню лет мы их уже не увидим, лампочка накаливания пробыла с нами 130 лет и уже уходит. И тот, и другой – временные решения проблемы освещения, которым на смену всегда приходят другие.
Ирина Савинова: Как вы относитесь к ночной темноте? Вы не боитесь темноты?
Джейн Брокс: Нет, я живу в городе на хорошо освещенной улице. По-моему, она даже слишком ярко освещена, и свет направлен не вниз, а в небо. Но это зависит от того, где вы оцениваете освещенность: если окружающая среда вам знакома, темнота не мешает. Мне было бы приятнее, если бы на моей улице было темнее.
