Свобода в Клубе "Квартира 44". 29 августа исполняется 75 лет стахановскому движению. Это событие широко отмечается в Донбассе. Стахановский миф мы обсуждаем с историком Никитой Соколовым и Александром Сергеевым, главой независимого профсоюза горняков России.
Фрагмент программы "Свобода в клубах".
Елена Фанайлова: Существуют, как мне кажется, два мифа о Стаханове: один миф советский и второй миф – либеральный, конца 80-х годов, в сущности, говорит о том, что подвиг Стаханова не был его единоличным подвигом, это было коллективное усилие, это было заранее продуманная и во многом пропагандистская акция. Я предлагаю для начала послушать две версии этого мифа.
Одна история изложена директором Стахановского городского историко-художественного музея Натальей Будковой. Это музей, который существует, в городке Луганской области Кадиевка, где на шахте "Центральная-Ирмино" работал Алексей Стаханов и где он в ночь с 30 на 31 августа 1935 года за смену чуть менее шести часов выработал норму, в 14 раз большую, чем тогда было положено. В какой форме память об Алексее Стаханове существует в вашем музее?
Наталья Будкова: У нас есть большой зал, посвященный стахановскому движению. Выставка, которую мы открываем на 75-летии стахановского движения, называется "Аплодируем стахановцам". На этой выставке представлено около 600 экспонатов самого Алексея Григорьевича Стаханова, его предшественников и последователей. Сначала то, что предшествовало стахановскому движению: это новаторы, зачинатели соревнований, как в нашем городе, так и по Советскому Союзу; развитие технической мысли, строительство новых городов, Днепрогэса, Магнитки, развитие рационализаторства, создание первых угольных и проходческих комбайнов, инженеры Первомайского рудоуправления. Показываем саму шахту "Центральная-Ирмино", где зародилось стахановское движение. Показываем парторга шахты Петрова Константина Григорьевича, который явился идейным вдохновителем данного рекорда. Показываем самого Алексея Григорьевича Стаханова, как он совершил свой рекорд, и последствия этого рекорда: сначала на шахте, зарождение стахановского движения, перевыполнение норм шахтерами, а потом развитие стахановского движения по всей стране.
Александр СергеевВ фондах музея находятся 13,5 тысяч экспонатов по стахановскому движению во всесоюзном масштабе. В 1987 года по 1991 год существовал у нас в городе музей стахановского движения всесоюзного значения. Мне посчастливилось работать там главным хранителем. Мы ездили по всей стране, собирали материалы о стахановском движении в разных отраслях народного хозяйства за разные годы. Мы побывали даже в Душанбе, собирали по хлопководству материал, в Караганде, где работал директором шахты Алексей Григорьевич Стаханов, в Москве, в Ивановской области, по всей Украине. География поездок была очень большая.
Но, к сожалению, музею этому не суждено было быть, как говорится, начались шахтерские забастовки, потом Союз развалился, и музей этот не создали. А сами экспонаты явились основой экспозиции по стахановскому движению. В пяти больших витринах мы показываем развитие стахановского движения в разных отраслях. Мы показываем Пашу Ангелину, стахановское движение на тракторе. Железная дорога, зачинатель движения Кривонос и его последователи. Зачинатель в металлургии – это известный металлург Ждановского металлургического завода Макар Мазай, который погиб на Великой Отечественной войне. Машиностроение – Горьковский автомобильный завод. Станкостроение, химическая промышленность. Кроме Северодонецкого и Рубежанского химических комбинатов, мы показываем Ярославский завод синтетического каучука, Невинномысский завод в Ставропольском крае, "Азот". И, конечно, очень материалов по шахтам.
Елена Фанайлова: О какого рода экспонатах идет речь? Это фотографии, это личные вещи?
Наталья Будкова: Очень много у нас документальных материалов: газеты, листовки, молнии, проспекты за разные годы. Это грамоты, это мандаты, это значки, которыми награждались самые лучшие стахановцы. У нас весь перечень знаков и значков, которые посвящены стахановскому движению, начиная с 1936 года. Очень много фотографий, есть личные вещи. Допустим, по Петрову, который явился вдохновителем стахановского движения, – у нас его шахтерский мундир со всеми наградами. Если по Стаханову – это личные вещи, с которыми он приехал в 1927 году работать на шахту, сундучок его деревянный, гармонь, самовар, лапти, косоворотка и шапка цигейковая, подаренная ему Сталиным. И так по другим стахановцам – что-то из личных вещей, очки либо футляр, либо часы, вышитая своими руками кофточка, блуза.
Елена Фанайлова: У вас на открытии выставки ожидаются какие-то высокие гости?
Наталья Будкова: Президент Украины. Будет очень много гостей из Киева, из области, мэры городов. Мы пригласили родственников Алексея Григорьевича Стаханова из Москвы, возможно, приедут его дочь и внучка. Хотя День шахтера вообще-то 29-го, но основные торжества будут в Донецке, ведь центром Донбасса считается Донецк.
Елена Фанайлова: А теперь другая версия стахановского мифа, если можно так сказать. Известный историк культуры и филолог Андрей Зорин в молодости чуть было не повстречался с Алексеем Стахановым:
Андрей ЗоринАндрей Зорин: Эта история, можно сказать, о том, как я не видел Алексея Стаханова, хотя имел такой шанс. Дело было в 1974 году. После первого курса университета я работал в студенческом стройотряде на студии "Мосфильм". Там снимался тогда фильм "Петр Мартынович и другие" об актере Алейникове, это воспоминание о 30-х годах, с хроникой 30-х годов и интервью с людьми, которые еще были в 70-е годы живы, с людьми той эпохи. Одним из них должен был быть Стаханов, его снимали дома, а потом была спланирована такая сцена братства профессиональных поколений. Он должен был приехать на "Мосфильм" и там ему должны были организовать встречу с молодыми шахтерами. И вот они молодые шахтеры и ветераны шахтерского дела должны были брататься и демонстрировать взаимосвязь поколений через 40 лет.
Была набрана массовка, которой раздали все соответствующие шахтерские костюмы, лампочки, атрибуты настоящих шахтеров. Я должен был присутствовать на этой съемке в качестве декоратора, но немножко опоздал с перекуром, минуты на две-три. И когда я подошел, я увидел только страшный шум, толпу, бегущих людей, Стаханова самого в этой толпе я не видел, но когда я поинтересовался, что произошло, оказалось, что за минуту до того, как я туда пришел, он увидел всю эту толпу в шахтерской одежде, сказал: "Сейчас меня будут бить!" – развернулся и ушел. И никакие попытки его убедить, что никто его бить не будет, что это вообще массовка и что все это запланировано и будет отрепетировано, не привели ни к чему. Так что пришлось организаторам фильма ограничиться исключительно домашними съемками в его доме, которые в фильм, насколько я знаю, вошли. Я, честно сказать, его никогда не видел.
Елена Фанайлова: Какие основания у Стаханова были думать, что его кто-то будет бить?
Андрей Зорин: Это хорошо известно. Огромная норма, которую он якобы выполнил в пустой шахте ночью, была не только идеологическим стимулом, чтобы показать, как много может сделать советский рабочий в новых условиях, но и основанием для существенного подъема нормы остальным рабочим. Поэтому, конечно, он уже после своего знаменитого рекорда в свою родную шахту никогда не возвращался. Об этом, собственно, не о самом Стаханове, но об этой ситуации есть знаменитая песня Высоцкого, которая отвечает на все эти вопросы: "Сидели, пили вразнобой". Если ее поставить, то вся картина, чего и почему боялся Алексей Стаханов, будет совершенно ясна.
Елена Фанайлова: Если говорить о стахановском пропагандистском мифе, что, по-вашему, в нем является правдой, а что действительно советской пропагандой?
Андрей Зорин: Я думаю, что Стаханов был, естественно, рабочим, шахтером и что была выполнена знаменитая норма, но, конечно, это был огромный общесоветский почин в разных частях страны, в разных отраслях экономики назначались передовики производства, которые совершали эти самые ударные подвиги, от которых остальным рабочим потом действительно повышали нормы, снижали расценки, требовали больше. Это было доказательство того, что советский человек может больше, что ему природа не помеха, что можно брать любые вершины. Это было формой борьбы с вредителями и маловерами. Тем, кто считает, что есть естественные границы того, что можно достичь, им демонстрировали, что таких границ нет.
Я думаю, что все это хорошо известно, ведь историческая литература об ударническом движении в Советском Союзе достаточно широка. Но у ударников тоже печальная судьба. Человека вырвали из его среды, где он мог бы работать, добиваться каких-то успехов, в сущности, превратили в знак самого себя и обрекли на то, что всю оставшуюся жизнь он должен был доживать в обстановке, в ауре своего мифического подвига, боясь, что когда-нибудь увидит своих былых друзей, пугаясь даже их тени в виде молодых людей в шахтерской одежде. Это очень печальная и даже во многом трагическая история.
Елена Фанайлова: Как шахтеры настоящие, живые шахтеры, наши современники, относятся к Алексею Стаханову?
Александр Сергеев: Я думаю, что современные шахтеры вообще и знать не знают, кто такой Стаханов в нашей, капиталистической России. А при советской власти, когда я еще работал, это было довольно широко известное стахановское движение и героя соцтруда давали, и перевыполнение плана, и социалистические соревнования.
Если говорить о самом мифе Стаханова, то, что он перевыполнил норму, я вполне склонен считать, что это именно так. Дело в том, что просто изменилась технология. Раньше забойщик сам добывал уголь на отбойном молотке и сам же крепил за собой. Соответственно, машинное время отбойного молотка было меньше на шесть часов, чем надо было. А когда он все шесть часов работал только отбойным молотком по добыче, а сзади за него специальные рабочие крепили, то вполне естественно, в 14 раз норму можно было спокойно изменить. А потом уже идеологически привязали к тому, что порыв, человек может больше. Мы сами сталкивались при советской власти с такими вещами, и тут важна была позиция бригадира и звеньевых. Если звеньевой и бригадир были самолюбивыми, то вполне естественно, подбирались такие люди и давали им хорошие горно-геологические условия, они перевыполняли планы, а потом это становилось нормой. У нас самих в середине 80-х был конфликт в бригаде. Хороший комплекс поставили, мы на хорошие горно-геологические условия попали и начали добывать 60, 70, 80 тысяч тонн в сутки, то есть мы могли дать миллион тонн угля в год. Раньше миллион тонн угля в год с одной лавы давали героя соцтруда. И директор, который сейчас у нас олигарх в городе Междуреченске, Мельниченко – он сейчас владелец "Сибуглемета", владелец пароходов, домов и тому подобное, а тогда он был членом бюро горкома партии, – он говорит бригадиру нашему: "Давайте миллион тонн дадим. Никогда шахты не давали. Ты героя соцтруда получишь, 1200-1300 рублей будете в месяц зарабатывать". Я помню, звеньевые собрались, бригадиры тут рядом, шахтеры, я тоже присутствовал, обсуждали эту проблему. Потом звеньевые сказали, "зачем нам горбатиться, мы лучше будем добывать 60 тысяч тонн, будем получать свои стабильные 800 рублей в месяц, зато потом норму нам не повысят". Вот такое отношение. Хотя на самом деле дух соревнования все равно присутствует среди людей. Иногда два бригадира, когда за бутыльком поспорят, кто лучше работает, – вот это истинное соревнование, можно сказать, истинное стахановство. Но, общем-то, в свете того, что нормы после таких ударных рекордов повышались, в подавляющем большинстве у шахтеров было отношение к этому отрицательное.
Никита СоколовНикита Соколов: Давайте закончим разговор о мифологии. Никто же не сомневался, что это мифология с самого начала. Ровно в 1936 году все было опубликовано в бюллетени оппозиции за границей, всем это было известно, шахтерам было это известно, это было известно оппозиции. Просто в стране звучал только один голос – голос власти. И с самого начала была махинация власти.
А вот интересная вещь, до сих пор историками не вполне установленная, – это то, в чем, собственно, главная махинация заключалась. Товарищ Сталин на съезде стахановцев в ноябре 1935 года сказал, что это такое уникальное, замечательное движение, которое произошло стихийно в нашей стране, вопреки воли администрации. Кто-нибудь, душевно здоровый человек, может вообразить себе, что в 1935 году что-нибудь могло в Советском Союзе произойти стихийно, вопреки главе администрации? Никто в это поверить, разумеется, не может, и сам темп развития кампании говорит о том, что это была, конечно, спланированная из центра кампания. В ночь с 30 на 31 августа совершался подвиг, в ночной шахте, заметьте, куда не пустили других рабочих. 2 сентября это публикует "Правда". Уже через два дня подвиг Стаханова повторяют 10 человек. Уже 17 ноября происходит гигантский съезд стахановцев со всего Союза, на котором выступает лично товарищ Сталин и утверждает, что это шаг к коммунизму, а в декабре пленум ЦК повышает расценки и нормы по всей промышленности. Все очень просто. Это спланированная кампания. Никакой энтузиазм не имел отношения к ее зарождению. Это один аспект мифа.
Второй очень важный аспект, для чего, по всей видимости, эта компания понадобилась. Об этом тоже свидетельства только косвенные, но вполне вразумительные. Ведь для чего понадобилось стахановское движение власти? Первая пятилетка не была выполнена, вторая не выполнялась, и было понятно, что по темпам роста производительности труда советская промышленность решительно не может догнать ни Германию, ни Америку. Вот закупают новое оборудование, а оно работает не так, как в Америке и в Германии. Ну не могут!
Чрезвычайно простой механизм этого отставания – процессы вредителей и уничтожение технической интеллигенции – привело в полное состояние ничтожества администрацию техническую в промышленности. Места старых инженеров заняли выдвиженцы, старые инженеры, которые оставались, были совершенно затравлены, затерроризированы и боялись пикнуть, промышленность останавливалась в результате неквалифицированных административных распоряжений. Надо было это чем-то компенсировать. Ну давайте попробуем компенсировать мускульной силой. Последствия, в общем, мы все знаем, и понятно, почему он на "Мосфильме" испугался идти к ряженым. Он хорошо помнил, как на него смотрели в 1935 году. Потому что это тяжелый труд. Когда вам повышают расценки, вам устраивают такую потогонную систему, которой не бывало ни на каких заводах Форда, которого клеймила советская власть в пропагандистских целях. Так что здесь нет тайны, и никогда не было.
Фрагмент программы "Свобода в клубах".
Елена Фанайлова: Существуют, как мне кажется, два мифа о Стаханове: один миф советский и второй миф – либеральный, конца 80-х годов, в сущности, говорит о том, что подвиг Стаханова не был его единоличным подвигом, это было коллективное усилие, это было заранее продуманная и во многом пропагандистская акция. Я предлагаю для начала послушать две версии этого мифа.
Одна история изложена директором Стахановского городского историко-художественного музея Натальей Будковой. Это музей, который существует, в городке Луганской области Кадиевка, где на шахте "Центральная-Ирмино" работал Алексей Стаханов и где он в ночь с 30 на 31 августа 1935 года за смену чуть менее шести часов выработал норму, в 14 раз большую, чем тогда было положено. В какой форме память об Алексее Стаханове существует в вашем музее?
Наталья Будкова: У нас есть большой зал, посвященный стахановскому движению. Выставка, которую мы открываем на 75-летии стахановского движения, называется "Аплодируем стахановцам". На этой выставке представлено около 600 экспонатов самого Алексея Григорьевича Стаханова, его предшественников и последователей. Сначала то, что предшествовало стахановскому движению: это новаторы, зачинатели соревнований, как в нашем городе, так и по Советскому Союзу; развитие технической мысли, строительство новых городов, Днепрогэса, Магнитки, развитие рационализаторства, создание первых угольных и проходческих комбайнов, инженеры Первомайского рудоуправления. Показываем саму шахту "Центральная-Ирмино", где зародилось стахановское движение. Показываем парторга шахты Петрова Константина Григорьевича, который явился идейным вдохновителем данного рекорда. Показываем самого Алексея Григорьевича Стаханова, как он совершил свой рекорд, и последствия этого рекорда: сначала на шахте, зарождение стахановского движения, перевыполнение норм шахтерами, а потом развитие стахановского движения по всей стране.
Но, к сожалению, музею этому не суждено было быть, как говорится, начались шахтерские забастовки, потом Союз развалился, и музей этот не создали. А сами экспонаты явились основой экспозиции по стахановскому движению. В пяти больших витринах мы показываем развитие стахановского движения в разных отраслях. Мы показываем Пашу Ангелину, стахановское движение на тракторе. Железная дорога, зачинатель движения Кривонос и его последователи. Зачинатель в металлургии – это известный металлург Ждановского металлургического завода Макар Мазай, который погиб на Великой Отечественной войне. Машиностроение – Горьковский автомобильный завод. Станкостроение, химическая промышленность. Кроме Северодонецкого и Рубежанского химических комбинатов, мы показываем Ярославский завод синтетического каучука, Невинномысский завод в Ставропольском крае, "Азот". И, конечно, очень материалов по шахтам.
Елена Фанайлова: О какого рода экспонатах идет речь? Это фотографии, это личные вещи?
Наталья Будкова: Очень много у нас документальных материалов: газеты, листовки, молнии, проспекты за разные годы. Это грамоты, это мандаты, это значки, которыми награждались самые лучшие стахановцы. У нас весь перечень знаков и значков, которые посвящены стахановскому движению, начиная с 1936 года. Очень много фотографий, есть личные вещи. Допустим, по Петрову, который явился вдохновителем стахановского движения, – у нас его шахтерский мундир со всеми наградами. Если по Стаханову – это личные вещи, с которыми он приехал в 1927 году работать на шахту, сундучок его деревянный, гармонь, самовар, лапти, косоворотка и шапка цигейковая, подаренная ему Сталиным. И так по другим стахановцам – что-то из личных вещей, очки либо футляр, либо часы, вышитая своими руками кофточка, блуза.
Елена Фанайлова: У вас на открытии выставки ожидаются какие-то высокие гости?
Наталья Будкова: Президент Украины. Будет очень много гостей из Киева, из области, мэры городов. Мы пригласили родственников Алексея Григорьевича Стаханова из Москвы, возможно, приедут его дочь и внучка. Хотя День шахтера вообще-то 29-го, но основные торжества будут в Донецке, ведь центром Донбасса считается Донецк.
Елена Фанайлова: А теперь другая версия стахановского мифа, если можно так сказать. Известный историк культуры и филолог Андрей Зорин в молодости чуть было не повстречался с Алексеем Стахановым:
Была набрана массовка, которой раздали все соответствующие шахтерские костюмы, лампочки, атрибуты настоящих шахтеров. Я должен был присутствовать на этой съемке в качестве декоратора, но немножко опоздал с перекуром, минуты на две-три. И когда я подошел, я увидел только страшный шум, толпу, бегущих людей, Стаханова самого в этой толпе я не видел, но когда я поинтересовался, что произошло, оказалось, что за минуту до того, как я туда пришел, он увидел всю эту толпу в шахтерской одежде, сказал: "Сейчас меня будут бить!" – развернулся и ушел. И никакие попытки его убедить, что никто его бить не будет, что это вообще массовка и что все это запланировано и будет отрепетировано, не привели ни к чему. Так что пришлось организаторам фильма ограничиться исключительно домашними съемками в его доме, которые в фильм, насколько я знаю, вошли. Я, честно сказать, его никогда не видел.
Елена Фанайлова: Какие основания у Стаханова были думать, что его кто-то будет бить?
Андрей Зорин: Это хорошо известно. Огромная норма, которую он якобы выполнил в пустой шахте ночью, была не только идеологическим стимулом, чтобы показать, как много может сделать советский рабочий в новых условиях, но и основанием для существенного подъема нормы остальным рабочим. Поэтому, конечно, он уже после своего знаменитого рекорда в свою родную шахту никогда не возвращался. Об этом, собственно, не о самом Стаханове, но об этой ситуации есть знаменитая песня Высоцкого, которая отвечает на все эти вопросы: "Сидели, пили вразнобой". Если ее поставить, то вся картина, чего и почему боялся Алексей Стаханов, будет совершенно ясна.
Елена Фанайлова: Если говорить о стахановском пропагандистском мифе, что, по-вашему, в нем является правдой, а что действительно советской пропагандой?
Андрей Зорин: Я думаю, что Стаханов был, естественно, рабочим, шахтером и что была выполнена знаменитая норма, но, конечно, это был огромный общесоветский почин в разных частях страны, в разных отраслях экономики назначались передовики производства, которые совершали эти самые ударные подвиги, от которых остальным рабочим потом действительно повышали нормы, снижали расценки, требовали больше. Это было доказательство того, что советский человек может больше, что ему природа не помеха, что можно брать любые вершины. Это было формой борьбы с вредителями и маловерами. Тем, кто считает, что есть естественные границы того, что можно достичь, им демонстрировали, что таких границ нет.
Я думаю, что все это хорошо известно, ведь историческая литература об ударническом движении в Советском Союзе достаточно широка. Но у ударников тоже печальная судьба. Человека вырвали из его среды, где он мог бы работать, добиваться каких-то успехов, в сущности, превратили в знак самого себя и обрекли на то, что всю оставшуюся жизнь он должен был доживать в обстановке, в ауре своего мифического подвига, боясь, что когда-нибудь увидит своих былых друзей, пугаясь даже их тени в виде молодых людей в шахтерской одежде. Это очень печальная и даже во многом трагическая история.
Елена Фанайлова: Как шахтеры настоящие, живые шахтеры, наши современники, относятся к Алексею Стаханову?
Александр Сергеев: Я думаю, что современные шахтеры вообще и знать не знают, кто такой Стаханов в нашей, капиталистической России. А при советской власти, когда я еще работал, это было довольно широко известное стахановское движение и героя соцтруда давали, и перевыполнение плана, и социалистические соревнования.
Если говорить о самом мифе Стаханова, то, что он перевыполнил норму, я вполне склонен считать, что это именно так. Дело в том, что просто изменилась технология. Раньше забойщик сам добывал уголь на отбойном молотке и сам же крепил за собой. Соответственно, машинное время отбойного молотка было меньше на шесть часов, чем надо было. А когда он все шесть часов работал только отбойным молотком по добыче, а сзади за него специальные рабочие крепили, то вполне естественно, в 14 раз норму можно было спокойно изменить. А потом уже идеологически привязали к тому, что порыв, человек может больше. Мы сами сталкивались при советской власти с такими вещами, и тут важна была позиция бригадира и звеньевых. Если звеньевой и бригадир были самолюбивыми, то вполне естественно, подбирались такие люди и давали им хорошие горно-геологические условия, они перевыполняли планы, а потом это становилось нормой. У нас самих в середине 80-х был конфликт в бригаде. Хороший комплекс поставили, мы на хорошие горно-геологические условия попали и начали добывать 60, 70, 80 тысяч тонн в сутки, то есть мы могли дать миллион тонн угля в год. Раньше миллион тонн угля в год с одной лавы давали героя соцтруда. И директор, который сейчас у нас олигарх в городе Междуреченске, Мельниченко – он сейчас владелец "Сибуглемета", владелец пароходов, домов и тому подобное, а тогда он был членом бюро горкома партии, – он говорит бригадиру нашему: "Давайте миллион тонн дадим. Никогда шахты не давали. Ты героя соцтруда получишь, 1200-1300 рублей будете в месяц зарабатывать". Я помню, звеньевые собрались, бригадиры тут рядом, шахтеры, я тоже присутствовал, обсуждали эту проблему. Потом звеньевые сказали, "зачем нам горбатиться, мы лучше будем добывать 60 тысяч тонн, будем получать свои стабильные 800 рублей в месяц, зато потом норму нам не повысят". Вот такое отношение. Хотя на самом деле дух соревнования все равно присутствует среди людей. Иногда два бригадира, когда за бутыльком поспорят, кто лучше работает, – вот это истинное соревнование, можно сказать, истинное стахановство. Но, общем-то, в свете того, что нормы после таких ударных рекордов повышались, в подавляющем большинстве у шахтеров было отношение к этому отрицательное.
А вот интересная вещь, до сих пор историками не вполне установленная, – это то, в чем, собственно, главная махинация заключалась. Товарищ Сталин на съезде стахановцев в ноябре 1935 года сказал, что это такое уникальное, замечательное движение, которое произошло стихийно в нашей стране, вопреки воли администрации. Кто-нибудь, душевно здоровый человек, может вообразить себе, что в 1935 году что-нибудь могло в Советском Союзе произойти стихийно, вопреки главе администрации? Никто в это поверить, разумеется, не может, и сам темп развития кампании говорит о том, что это была, конечно, спланированная из центра кампания. В ночь с 30 на 31 августа совершался подвиг, в ночной шахте, заметьте, куда не пустили других рабочих. 2 сентября это публикует "Правда". Уже через два дня подвиг Стаханова повторяют 10 человек. Уже 17 ноября происходит гигантский съезд стахановцев со всего Союза, на котором выступает лично товарищ Сталин и утверждает, что это шаг к коммунизму, а в декабре пленум ЦК повышает расценки и нормы по всей промышленности. Все очень просто. Это спланированная кампания. Никакой энтузиазм не имел отношения к ее зарождению. Это один аспект мифа.
Второй очень важный аспект, для чего, по всей видимости, эта компания понадобилась. Об этом тоже свидетельства только косвенные, но вполне вразумительные. Ведь для чего понадобилось стахановское движение власти? Первая пятилетка не была выполнена, вторая не выполнялась, и было понятно, что по темпам роста производительности труда советская промышленность решительно не может догнать ни Германию, ни Америку. Вот закупают новое оборудование, а оно работает не так, как в Америке и в Германии. Ну не могут!
Чрезвычайно простой механизм этого отставания – процессы вредителей и уничтожение технической интеллигенции – привело в полное состояние ничтожества администрацию техническую в промышленности. Места старых инженеров заняли выдвиженцы, старые инженеры, которые оставались, были совершенно затравлены, затерроризированы и боялись пикнуть, промышленность останавливалась в результате неквалифицированных административных распоряжений. Надо было это чем-то компенсировать. Ну давайте попробуем компенсировать мускульной силой. Последствия, в общем, мы все знаем, и понятно, почему он на "Мосфильме" испугался идти к ряженым. Он хорошо помнил, как на него смотрели в 1935 году. Потому что это тяжелый труд. Когда вам повышают расценки, вам устраивают такую потогонную систему, которой не бывало ни на каких заводах Форда, которого клеймила советская власть в пропагандистских целях. Так что здесь нет тайны, и никогда не было.
