Свобода в кафе на крыше штаб-квартиры Радио Свобода в Праге. Россия глазами иностранных коллег.

У нас в гостях сотрудники центрального англоязычного информационного отдела Радио Свобода/Радио Свободная Европа Брайан Уитмор, Дейзи Синделер, Брюс Паньер и Том Джонс, британский журналист, который несколько лет назад жил в Москве и участвовал в создании английской версии "Газеты.ру". В записи – коллеги Клэр Бигг и Джереми Бранстайн.

Фрагмент программы "Свобода в клубах".

Дейзи Синделар

Дейзи Синделар: Я думаю, что самое плохое – это то, что, мне кажется (хотя, может быть, это не так), что у русских нет в душе ощущения сочувствия друг другу. То есть, они могут слушать новости о Беслане, о Чечне, о чем-то ужасно грустном и, кажется, что они абсолютно безразлично на это реагируют. Это было для меня очень страшным. Хотя я понимаю прекрасно, почему это так, что жизнь для них ужасно тяжелая, просто невозможно каждый день быть в слезах о ком-то другом. Но все равно это было немножко грустно и удивительно.

Том Джонс: Очень много положительных качеств, знаю прекрасных людей и так далее. Что для меня поразительно? Этот парадокс, скажем, у русских, их отношение к стране, это действительно парадокс. Мне кажется, что много русских очень гордятся своей культурой, своим языком, историей страны. А, с другой стороны, они ненавидят власть, ненавидят все органы власти и так далее. Это действительно парадокс. Это поражает. Если говорить, что мне мешает иногда: мне было неприятно иногда, когда русские говорили про исключительную душевность русских. По моему убеждению, это миф, который был создан в конце XIX века. "Вы как иностранец этого не сможете понимать". Да, конечно, много вещей не могу понимать, но что русская душа – это абсолютно отдельный феномен, я это, как говорят по-английски, "не покупаю", я этого просто не принимаю.

Я хотел сказать тоже, что мне в России очень нравится отсутствие политкорректности. То есть русские говорят, что они думают, не лавируют.

Клер Бигг: Может быть, меня больше всего поразила гостеприимность. Я знала, я читала о русской душе и так далее, но я не думала, что до такой степени эта культура с тех пор сохранилась в России. У меня очень много невероятных случаев, историй, где люди меня принимали в свой дом, абсолютно неожиданно и с большой щедростью. Люди, абсолютные незнакомые, в Сибири, которые, узнавая, что я француженка, меня буквально с поезда забирали, неделю кормили, поили, показывали свой город, свою страну. Это, конечно, меня поразило.

Я три раза проехала Сибирь на поезде. Обожаю Сибирь. Народ другой, чем в Москве и в Питере. Просторы, природа безумно красивая.

Елена Фанайлова: Прекрасную черту русского характера, гостеприимство, вы назвали. А если говорить о самой неприятной черте?

Клер Бигг: Я бы выделила среди них расизм. Меня он в стране очень напрягает. И хотя расизм в России весьма выборочный, и я не была никогда жертвой расизма, но высказывания в моем присутствии в адрес людей с Кавказа, из Центральной Азии или Африки, мне весьма были неприятны. Особенно когда эти высказывания были сделаны людьми, которых я до этого уважала и с которыми я дружила. Я не совсем понимаю эту форму расизма, когда можно любить человека из Парижа и ненавидеть другого человека из, например, Душанбе. Мне неприятно.

Брюс Паньер

Джереми Бранстайн: Я думаю, что, может быть, изменения пришли в середине 90-х годов. До этого был еще какой-то оптимизм, какая-то надежда, что все меняется и может быть к лучшему, а потом пришло очень большое разочарование для многих людей, экономический кризис 90-х годов – все это тогда испортилось мафией. Потом пришли новые русские, и этот мир совсем изменился. Я, кстати, очень рад, что я был студентом в Москве в конце 80-х годов, потому что мне показалось, это был просто отличный период. Все читали, всякие новые статьи, романы появились, было много энтузиазма. Потом все испортилось. Потом началась некая волна национализма, это волна Путина. Может быть, Россия более уверена в себе сейчас, конечно, но атмосфера совсем иная.

Брайан Уитмор: Я буду формулировать так. У меня Россия была как страна экстримов. Хорошие люди, добрые люди, которых я встречал, я никогда не встречал лучше. Они тратили свои последние деньги на тебя, ты ел все, что угодно. Но и плохих людей я никогда не встречал хуже, чем в России. Это правда. Если встречаешься с человеком, который на самом деле плохой, он очень-очень-очень плохой, невозможно ему доверять, он всегда будет тебя обманывать. Я никогда не видел такого экстрима. Все остальные места, где я был, – люди были более средние, чуть-чуть добрые, чуть... А в России был экстрим. Может быть, поскольку я работал журналистом в 90-е годы в России, я встречался со многими плохими людьми в это время.

Что меня поразило? Я бы согласился полностью с Клер, что это расизм. Это был огромный шок. Я знаю, что есть расизм в Америке и в любой стране мира, но это было так видно, так ярко в России, для меня это было огромный шок. Я помню одну ситуацию, был в гостях у одного знакомого, он меня просто спросил: "Брайан, ты еврей?". Я сказал: "Нет, я не еврей. – Извини, я не хотел обидеть тебя". Почему ты считаешь, что это было бы обидно для меня? Это не положительно, это не отрицательно, просто я не еврей, но если ты думал, что я еврей, это никак, мне абсолютно все равно. Это говорило о таком мягком расизме, который часто бывал ярким, видным. Почти каждый день я слышал какое-то расистское высказывание, которое я никогда бы не ожидал услышать в западной стране. Даже если человек имеет такое мнение, он бы промолчал, потому что приличные люди не говорят так на публике. Для меня это был огромный шок. Люди всегда мне говорили: надо быть осторожным с грузинами, потому что они тебя убьют, надо быть осторожным с армянами... Это может быть любая другая нация.

Что было смешно? Один из моих первых друзей в России был грузин в Петербурге, который всегда ходил защищать иностранцев вообще и меня особенно. Может быть, я был похож тогда на беспомощного мальчика, что он всегда хотел меня защищать? Это было смешной ситуацией, что русские мне говорили, что грузины меня будут бить, а грузин меня защищал.