Госдума в первом чтении приняла законопроект о передаче религиозным организациям "имущества религиозного назначения". Законопроект вызывает беспокойство искусствоведов и научных деятелей. Они уже обращались с открытым письмом к патриарху, чтобы тот вместе с президентом Медведевым приостановил передачу Русской православной церкви памятников искусства без согласований с искусствоведами. Теперь они решают, как донести свое беспокойство до законодателей.
Принятый в первом чтении законопроект запрещает передавать религиозным организациям "имущество религиозного назначения" из музейного, архивного и библиотечного фондов России.
Это большая, но не окончательная победа искусствоведов, объясняет заведующий Лабораторией музейного проектирования Росийского института культурологии, доктор искусствоведения Алексей Лебедев:
– Согласно тексту законопроекта, запрещено возвращать религиозным организациям предметы культа из музейного и архивного фондов России. Это большая победа, но – половинчатая. Серьезные поправки будут внесены или не внесены в этот законопроект во втором и третьем чтении. В законопроекте есть определение имущества религиозного назначения, и там написано, что это объекты недвижимости, включая памятники истории и культуры народов Российской Федерации. Вот если слово "включая" изменить на "исключая", то тогда все станет нормально. Тогда это уже вопрос не к культурологу, а к гражданскому обществу: почему мы – светское государство – начинаем возврат имущества именно с церкви.
Дело в том, что отнюдь не все из того, что хранится музеем, является частью музейного фонда. Например, музей хранит ансамбль фресок Дионисия в Ферапонтове, но как часть архитектурного памятника. В музейный фонд сам по себе ансамбль не входит. Ведь музейные фонды – это так называемые движимые предметы. Применительно к этому законопроекту, это иконы. Так как быть тогда с фресковыми росписями? Уже погублены фрески Андрея Рублева во Владимире. Согласно этому законопроекту, мы должны отдать, например, и фрески Дионисия в Ферапонтове. И они, конечно, тоже погибнут, если памятник начнет использоваться по первоначальному назначению.
Есть сравнительно небольшой круг особо ценных объектов, памятников истории и культуры, которые не входят в музейный фонд, но составляют наше культурное наследие, наше все. И их ни в коем случае нельзя передавать. Под угрозой остается огромное количество памятников, главным образом недвижимых. В свое время они были изъяты из повседневного оборота и перестали быть каким бы то ни было имуществом. И главная беда этого законопроекта в том, что он все называет имуществом религиозного назначения. В этом смысле он не делает различения между бетонной стенкой, покрашенной акриловой краской, и ансамблем фресок Дионисия.
Весь фокус состоит в том, что это не имущество, и это даже оговорено в Гражданском кодексе Российской Федерации. В пункте 2 статьи 129 сказано, что существуют особые объекты гражданских прав, и нахождение их в обороте не допускается. Любое общество по прошествии какого-то времени осознает, что памятники истории и культуры надо изъять из повседневного обращения с целью сохранения и передачи из поколения в поколение. Фрески Дионисия – тот самый особый объект, а не имущество, не покрашенная стена, чего авторы этого законопроекта как бы не понимают.
Самым эффективным механизмом воздействия на сложившуюся ситуацию, с моей точки зрения, является принятие гораздо более жесткого законодательства по культуре, чем законодательство ныне действующее. Нет такого закона, по которому дворец XVIII века не должен использоваться, скажем, организацией немузейного типа. Есть закон "Об объектах культурного наследия", в котором определен ряд условий, при соблюдении которых это возможно: содержание, гарантии, санкции за сознательное разрушение памятника.
О санкциях можно судить вот по такой истории, например: священник Нижегородской области, вопреки протестам специалистов по охране памятников, сносит трапезную храма XVIII века бульдозером. На него подают в суд, который обязывает его заплатить максимальный штраф – 50 тысяч рублей. Добрый спонсор дает эти 50 тысяч рублей. История забыта. Таких случаев сознательной порчи и уничтожения памятников много. Драматизм ситуации снизится при более жестком и дифференцированном законодательство о культуре.
А законопроект "Об имуществе религиозного назначения" пусть и регулирует имущество, но не памятники, которые имуществом не являются. Сам факт возникновения этого законопроекта свидетельствует о том, что общество сошло с ума, и некие силы в нем решили, что нам надо возвращаться в Средневековье. Понятно, почему это происходит: это попытка найти некоторый костыль вместо утраченной идеологии и собрать нацию на очень странной религиозной идее.
Принятый в первом чтении законопроект запрещает передавать религиозным организациям "имущество религиозного назначения" из музейного, архивного и библиотечного фондов России.
Это большая, но не окончательная победа искусствоведов, объясняет заведующий Лабораторией музейного проектирования Росийского института культурологии, доктор искусствоведения Алексей Лебедев:
– Согласно тексту законопроекта, запрещено возвращать религиозным организациям предметы культа из музейного и архивного фондов России. Это большая победа, но – половинчатая. Серьезные поправки будут внесены или не внесены в этот законопроект во втором и третьем чтении. В законопроекте есть определение имущества религиозного назначения, и там написано, что это объекты недвижимости, включая памятники истории и культуры народов Российской Федерации. Вот если слово "включая" изменить на "исключая", то тогда все станет нормально. Тогда это уже вопрос не к культурологу, а к гражданскому обществу: почему мы – светское государство – начинаем возврат имущества именно с церкви.
Дело в том, что отнюдь не все из того, что хранится музеем, является частью музейного фонда. Например, музей хранит ансамбль фресок Дионисия в Ферапонтове, но как часть архитектурного памятника. В музейный фонд сам по себе ансамбль не входит. Ведь музейные фонды – это так называемые движимые предметы. Применительно к этому законопроекту, это иконы. Так как быть тогда с фресковыми росписями? Уже погублены фрески Андрея Рублева во Владимире. Согласно этому законопроекту, мы должны отдать, например, и фрески Дионисия в Ферапонтове. И они, конечно, тоже погибнут, если памятник начнет использоваться по первоначальному назначению.
Есть сравнительно небольшой круг особо ценных объектов, памятников истории и культуры, которые не входят в музейный фонд, но составляют наше культурное наследие, наше все. И их ни в коем случае нельзя передавать. Под угрозой остается огромное количество памятников, главным образом недвижимых. В свое время они были изъяты из повседневного оборота и перестали быть каким бы то ни было имуществом. И главная беда этого законопроекта в том, что он все называет имуществом религиозного назначения. В этом смысле он не делает различения между бетонной стенкой, покрашенной акриловой краской, и ансамблем фресок Дионисия.
Весь фокус состоит в том, что это не имущество, и это даже оговорено в Гражданском кодексе Российской Федерации. В пункте 2 статьи 129 сказано, что существуют особые объекты гражданских прав, и нахождение их в обороте не допускается. Любое общество по прошествии какого-то времени осознает, что памятники истории и культуры надо изъять из повседневного обращения с целью сохранения и передачи из поколения в поколение. Фрески Дионисия – тот самый особый объект, а не имущество, не покрашенная стена, чего авторы этого законопроекта как бы не понимают.
Самым эффективным механизмом воздействия на сложившуюся ситуацию, с моей точки зрения, является принятие гораздо более жесткого законодательства по культуре, чем законодательство ныне действующее. Нет такого закона, по которому дворец XVIII века не должен использоваться, скажем, организацией немузейного типа. Есть закон "Об объектах культурного наследия", в котором определен ряд условий, при соблюдении которых это возможно: содержание, гарантии, санкции за сознательное разрушение памятника.
О санкциях можно судить вот по такой истории, например: священник Нижегородской области, вопреки протестам специалистов по охране памятников, сносит трапезную храма XVIII века бульдозером. На него подают в суд, который обязывает его заплатить максимальный штраф – 50 тысяч рублей. Добрый спонсор дает эти 50 тысяч рублей. История забыта. Таких случаев сознательной порчи и уничтожения памятников много. Драматизм ситуации снизится при более жестком и дифференцированном законодательство о культуре.
А законопроект "Об имуществе религиозного назначения" пусть и регулирует имущество, но не памятники, которые имуществом не являются. Сам факт возникновения этого законопроекта свидетельствует о том, что общество сошло с ума, и некие силы в нем решили, что нам надо возвращаться в Средневековье. Понятно, почему это происходит: это попытка найти некоторый костыль вместо утраченной идеологии и собрать нацию на очень странной религиозной идее.
