Александр Генис: Ни один роман, если не считать ''Гарри Поттера'', не ждали с таким нетерпением, как ''Свободу'' Джонатана Фрэнзена. Особенно после того, как этим августом первым читателем этой книги стал президент Обама, взявший роман в отпуск. Как только ''Свобода'' добралась до магазинов, обыкновенных и электронных, она сразу же оказалась бестселлером. Важнее коммерческого успеха отзывы критиков. Почти единогласно они провозгласили ''Свободу'' первым большим романом 21-го века, достойным ответом литературы на вызов 11 сентября, и возвращением надежды на то, что жанр романа не умер.
Последнее - именно то, что хотел услышать автор больше всего. В середине 90-х он прославился эссе, напечатанном в высоколобом журнале ''Харперс''. В нем Фрэнзен оплакивал потерю читателя. Аудитория, писал он, не хочет больше читать больших социальных романов, но только в них общество способно подвергнуть себя самоанализу. Без романов, таких, как писали Диккенс, Флобер и Толстой, мы останемся без языка и зеркала. В этом смысле ничего не изменилось и романы по-прежнему нужны. Поэтому, заключил Фрэнзен, серьезный писатель должен работать над таким романом, даже если он не может рассчитывать на внимание читателя. Романы нужны – и точка.
Плодом этого героического противостояния моде, стал выношенный за годы упорного труда роман ''Свобода''. Это несомненно важная и отважная попытка развернуть литературу от нон-фкишн и постмодернизма к более традиционному опыту наррации. Фрэнзен пишет семейную сагу, если угодно – мыльную оперу, но в том смысле, в котором к ней можно отнести и ''Войну и мир''. При этом он разработал особую форму повествования - неявный внутренний монолог слегка ироничного, всезнающего рассказчика. По мастерству эта проза напоминает мне Вирджинию Вулф, но без ее излишней камерности, по яркости – и об этом говорят все критики – Скотта Фитцжеральда.
И все же самое важное – замысел. Фрэнзен хочет показать Америку 21-го века, какой она стала после 11 сентября, в эпоху младшего Буша и Иракской войны. То есть, сегодняшнюю Америку. Впервые я читаю книгу про свое время, книгу, в которой узнаю каждую деталь, каждую черту, каждую мелочь политического, культурного, этического пейзажа.
Пока не прошло время, трудно сказать, останется ли ''Свобода'' Фрэнзена первой классикой 21-го века, как ей прочат критики. Но ясно, что каждому, кто хочет понять, чем живет Америка сегодня, необходимо прочесть эту книгу. Она не врет.
Ну а теперь о романе Фрэнзена и его рецензентах расскажет ведущая нашего ''Книжного обозрения'' Марина Ефимова.
Jonathan Franzen. ''Freedom''
Джонатан Фрэнзен. ''Свобода''
Марина Ефимова: В рецензии на новый роман Джонатана Фрэнзена ''Свобода'' известный критик, редактор ''Книжного обозрения'' газеты ''Нью-Йорк Таймс'' Сэм Таненхауз прямо назвал эту книгу ''шедевром американской художественной литературы''. Такое заявление – большая редкость в заключениях американских критиков, чей обычный тон – бесстрастная объективность.
Название романа – ''Свобода'' - не носит социального характера, речь идет о свободе персональной:
Диктор: ''Когда мы страстно пытаемся обрести личную свободу, мы непременно приходим в столкновение с другими людьми, которые делают ту же попытку. И почти всегда их свобода ограничивает нашу. Поэтому нет ничего странного в том, что люди, стремящиеся к безграничной свободе, обречены или на одиночество, или (когда их надежда скисает) на мизантропию и озлобление. Мечта о свободе скисает потому, что, как правило, для ее исполнения мало следовать своему принципу – его еще должны принять другие люди. Только они могут утвердить вашу мечту, дать ей законную силу''.
Марина Ефимова: Постоянное столкновение воль и сил в осуществлении личной свободы с наибольшей пронзительностью и наглядностью проявляется в семейных отношениях, в которых орбиты человеческих жизней проходят в самой тесной близости. Но там же эта борьба идет и с наиболее разнообразными вариантами, и с неожиданными изменениями в перевесе сил. Семейные романы – основный жанр английской литературы прошлого. ''Но в наши дни, - пишет рецензент Таненхауз, – это практически жанр одного Джонатана Фрэнзена''.
Герои романа ''Свобода'' супруги Уолтер и Патти Берглундс (американские супер-либералы) поначалу кажутся карикатурными:
Диктор: ''Патти – солнечный переносчик светской пыльцы, приветливая пчелка, жужжащая у дверей соседских домов с бумажной тарелкой печенья, или с поздравительной открыткой, или с букетиком ландышей в вазочке из магазина ''Армии Спасения'', про которую Патти говорит, что ее не надо возвращать. Уолтер – адвокат, часто защищает бесплатно бедных клиентов и ездит на работу на велосипеде, чтобы не загрязнять окружающую среду. По словам завистливых соседей (стоящих на ступень ниже золотой пары) ''с Берглундсами всегда было что-то не в порядке. Они – либералы того сорта, который стыдится своего богатства, и, чтобы им его простили, они сами прощают всех. У них не хватило смелости принять свои привилегии''.
Марина Ефимова: В этих недобрых словах - зерно правды: что-то было не в порядке. Образцово-показательные Берглундсы прямиком шли к катастрофе, но не из-за личных своих качеств, а из-за святой веры в тенденцию, которой постепенно поддавались и сами их соседи, и вообще вся образованная Америка:
Диктор: ''Тысячи американских пар превращают свой дом в цитадель принципов, а жизнь – в череду благородных ритуалов, в которых всё (вплоть до деталей детского обихода) превращается в социальные проблемы: ''Не загрязняют ли окружающую среду одноразовые подгузники? Не сомнительна ли политическая честность организации бойскаутов? Чем чревато выбрасывание в помойку электробатареек?'' Изнурительная осада каждого дня героически завершается отдыхом под звуки знаковой песни ''Луна спокойной ночи'' и наградой, выданной самим себе в виде бокала зинфандел''.
Марина Ефимова: Доводя эту тенденцию до крайности, Уолтер (муж героини) к концу романа в паре с техасским богачом выселяют с вершины холма в Западной Вирджинии 200 бедных семей, чьи предки жили там веками - чтобы устроить заповедник певчих птиц, поголовье которых заметно уменьшается. Рецензент Таненхауз подмечает:
Диктор: ''Фрэнзен уловил явный парадокс американского либерализма - тот факт, что ежедневной жизнью тысяч либералов руководят некие теоретические установления, которые кажутся важными и само собой разумеющимися в их кругу, но делают их беспомощными при первом серьезном конфликте с людьми, которые понятия не имеют об этих установлениях''.
Марина Ефимова: И в этих конфликтах герои романа теряют карикатурную легкость и приобретают тяжесть (и опасность) реальных людей.
Любовь и секс, естественно, занимают большое место в романе о свободе. Фрэнзен считает секс ''одним из главных компонентов личной свободы''. Однако, не в пример большинству современных писателей, Фрэнзен поразительно естественен в описаниях любовных сцен, полон искреннего любопытства к психологическим тайнам женской чувственной избирательности, а, главное, в основе его отношения к сексу лежит чувство – совсем, как в старой доброй литературе. Интересно, что в любовной линии Патти и Ричарда Катца (друга ее мужа) немалую роль играет роман ''Война и мир'', который в это время читает Патти, - ту главу, в которой Анатоль Курагин соблазняет Наташу Ростову. Эта сцена служит Патти мудрым предостережением, которому она, естественно... не следует.
Диктор: ''Даже величайшая литература не в силах спасти нас от самих себя, потому что ничто не может пересилить порыва к свободе''.
Марина Ефимова: Но обретающие свободу герои Фрэнзена попадают из одной ловушки в другую: из ловушки несвободы в ловушку смятения чувств и путаницы убеждений (опять же, как в доброй старой литературе). Недаром рецензент пишет, что оба романа Фрэнзена (''Поправки'' 2001 года и ''Свобода'' 2010-го) ''поднялись из руин великой литературы, как обновленный жанр, которым может стать роман будущего, если он скинет с себя удавку постмодернизма''. Эту ''удавку'' ярко описал критик Джеймс Вуд в определении типичных произведений постмодернизма:
Диктор: ''Это захватывающие книги, чьи авторы знают немыслимое множество вещей: лучший рецепт приготовления рыбы по-индонезийски; особенности звучания тромбона; рынок лекарств в Детройте; историю карикатуры... но ничего не знают о предмете под названием “человеческое существо”
Марина Ефимова: В романах Фрэнзена тоже нет недостатка в информации, но она течет, по образному выражению рецензента Таненхауза, ''по артериям сюжетного повествования'' – как у Диккенса, Джеймса, Толстого, Манна. Фрэнзен занят внутренней жизнью героев, но при этом щедро описывает её пересечения с миром внешним.
Очень любопытен отзыв о романе ''Свобода'' критика Сэма Андерсона:
Диктор: ''На первый взгляд это эпопея в духе соцреализма, трагедия семейного микрокосмоса, пожираемого анакондой современности. Книга, наверное, была бы невыносима, если бы не то обстоятельство, что ее автор – гений. Он обладает умением, характерным только для классиков, – создавать реальную жизнь, заставлять нас верить, что все воплощения его идей – живые люди из плоти и крови, похожие на нас и наших соседей, которых мы можем любить, жалеть, ненавидеть и встретить в супермаркете. Они бьют нас по тем же больным местам, по которым бьют друзья, дети, родители и любовники''.
Марина Ефимова: Остается добавить, что разница между чтением Фрэнзена и пересказом его романов похожа на разницу между ярким сном и попыткой его пересказа за обеденным столом. Так что – читайте.
