Дмитрий Медведев подписал закон о возвращении имущества религиозным организациям. Первым об этом узнал от президента Патриарх Московский и всея Руси Кирилл. Заведующий Лабораторией музейного проектирования Российского института культурологии Алексей Лебедев оценивает последствия этого решения.

- Стало ли для вас сенсацией то, что президент Медведев не применил право вето в отношении этого законопроекта?

- Нет, я этого не ждал совершенно. Этот закон находится в русле нынешней политики. К восстановлению исторической справедливости он отношения не имеет.

- Это политика в области распределения собственности или в области управления сознанием граждан?

- Для власти это мечта о новой идеологии и новой национальной идее. А для религиозных организаций, в первую очередь для РПЦ, это конечно, мечта о собственности. Это бартер.

- Раз уж мы пользуемся экономическим языком – нет ли опасности, что стороны "кинут" друг друга? Насколько оправдан расчет государства на то, что церковь может стать поставщиком национальной идеи?

- На мой взгляд, эта мечта несбыточна. Тем более, что жесткие идеологические рамки – это удел тоталитарных государств и отсталых обществ. Тем более сложно представить себе в роли законодателя идеологических мод организацию, которая на всех европейских языках называется ортодоксальной.

- Если задуманные цели не будут достигнуты – какими же будут реальные последствия принятия этого закона?

- Последствия для памятников истории и культуры будут чудовищными. Дело в том, что в законе такого понятия нет вообще. А есть "имущество религиозного назначения". Авторы делают вид, что не понимают разницы между, предположим, гаубицей – имуществом военного назначения, и Царь-пушкой – памятником истории и культуры. Юридически это описывается как объекты гражданских прав, изъятые из имущественного оборота. Тридцать процентов музейных зданий в России могут быть отнесены к имуществу религиозного назначения. А это значит, что в повестке дня – массовое разрушение памятников древнерусского искусства.

- Тенденция ясна. А где та сила или механизм, которые способны ей противостоять? Искусствоведы? Общественные движения?

- Искусствоведы борются уже давно. Выступают в Государственной думе, Общественной палате…

- Но борьба их неуспешна.

- Это правда. Значит наше ближайшее будущее – демонстрации, пикеты и забастовки музейных работников. В конце концов, общество должно решить, нужна ли ему его собственная история. Или бог дал – бог взял.

- Пока, похоже, взял.

- Я не могу говорить от имени всех искусствоведов, но мое личное отношение к этому закону простое. Его несправедливо называют законом о реституции. Реституция – это возвращение имущества законному владельцу. Здесь же речь идет о денационализации. Церковь претендует на многое, что ей никогда не принадлежало. Достаточно вспомнить, что большинство храмов на Руси были посадскими - то есть, были построены обществом и ему же и принадлежали. Или с другой стороны – соборы Московского Кремля, которые принадлежали двору, но никак не церкви. Но наступление клерикализма – это только одна сторона дела. Вторая заключается в том, что я как житель Москвы с удовольствием оплатил бы из своих налогов строительство многоэтажных парковок. А меня заставляют платить за содержание Храма Христа Спасителя, доход от которого целиком идет РПЦ. Это золотой сон бизнесмена: все доходы мои, а расходы – чужие. Неразделенность церковного и государственного кармана меня удивляет.