После передаче польской стороне документов по катынскому делу, принятия заявлений Государственной Думой и тех слов, которые говорил в интервью польским СМИ о катынском деле президент России Дмитрий Медведев, можно ли говорить о том, что некая страница в российско-польских отношениях закрыта? Об этом говорит независимый польский журналист Зигмунд Дзинчаловский:
– Мне кажется, это одна из тех историй, которые никогда не будут закончены. Потому что это событие таких исторических масштабов, которое запоминается на поколения и столетия. Не зря в России помнят польское нашествие XVII века, хотя с тех времен прошло больше 400 лет. Но то, что было сделано Россией, означает, что мы можем возобновить цивилизованный диалог, мы можем решать конкретные проблемы, не упираясь постоянно в катынскую проблему. Мне кажется, это очень важно.
– Можно ли с уверенностью говорить о том, что теперь польское руководство не будет ставить вопрос о возможной выплате компенсации за катынское дело?
– Это деликатный, щепетильный вопрос, потому что за этим стоит некоторая иллюзия: вроде бы они хотят реабилитации жертв катынского преступления, а на самом деле есть люди, которые думают о наживе. Не исключено, что вопрос компенсации опять всплывет. Потому что его будут решать отдельно взятые члены семей жертв катынского преступления. На сегодняшний момент организации, представляющие родственников, говорят о том, что они не будут требовать компенсацию, но жизнь течет иногда по другим законам, и совершенно не исключено, что какие-то люди в какой-то момент обратятся в соответствующие судебные инстанции с иском о компенсации. Но это будет решаться, вы понимаете, уже на другом уровне. Это будут конкретные судебные дела, это будут конкретные люди, конкретная ситуация, и они не будут вызывать такого общественного резонанса, как открытая ложь, согласно которой польских военнопленных офицеров в Катыни убили гитлеровцы, немцы. Это совсем другая ситуация, она уже более цивилизованная, это другой виток развития.
– Как вы бы оценили сейчас динамику российско-польских отношений? Можно ли ожидать, что в обозримом будущем Польша не будет видеть со стороны России угрозу своим интересам?
– Сегодня польские эксперты согласны в том, что лучше вести диалог, чем молчать, лучше переговоры, чем полная изоляция. Потому что только в рамках переговорных обстоятельств появляются рычаги влияния, как у одной, так и у другой стороны. Польша пыталась вести самостоятельную политику в некоторых отдельно взятых странах, бывших советских республиках, и это приводило, конечно, к ответной реакции Кремля – очень серьезной. И одновременно это не вполне приветствовалось нашими партнерами в Евросоюзе. Но сейчас, когда Россия не будет видеть в Польше непосредственной угрозы, этот диалог будет развиваться. Это не тот вид примирения, который состоялся между Францией и Германией после Второй мировой войны, он разумный, расчетливый. Мы понимаем, что мы не можем больше забрасывать друг друга камнями, что нужно решать вопросы прагматически.
Проблем остается очень много. Проблема внутреннего устройства России тоже в какое-то время даст свой отпечаток. Потому что, например, во время визита Медведева разные общественные организации организуют протесты и митинги перед российским посольством, перед российскими консульствами, и перед президентским дворцом стоят люди, которые требуют правду про смоленскую катастрофу. Но то, что начнется какой-то разумный диалог, – это очень хорошо.
– Мне кажется, это одна из тех историй, которые никогда не будут закончены. Потому что это событие таких исторических масштабов, которое запоминается на поколения и столетия. Не зря в России помнят польское нашествие XVII века, хотя с тех времен прошло больше 400 лет. Но то, что было сделано Россией, означает, что мы можем возобновить цивилизованный диалог, мы можем решать конкретные проблемы, не упираясь постоянно в катынскую проблему. Мне кажется, это очень важно.
– Можно ли с уверенностью говорить о том, что теперь польское руководство не будет ставить вопрос о возможной выплате компенсации за катынское дело?
Мы понимаем, что мы не можем больше забрасывать друг друга камнями, что нужно решать вопросы прагматически
– Это деликатный, щепетильный вопрос, потому что за этим стоит некоторая иллюзия: вроде бы они хотят реабилитации жертв катынского преступления, а на самом деле есть люди, которые думают о наживе. Не исключено, что вопрос компенсации опять всплывет. Потому что его будут решать отдельно взятые члены семей жертв катынского преступления. На сегодняшний момент организации, представляющие родственников, говорят о том, что они не будут требовать компенсацию, но жизнь течет иногда по другим законам, и совершенно не исключено, что какие-то люди в какой-то момент обратятся в соответствующие судебные инстанции с иском о компенсации. Но это будет решаться, вы понимаете, уже на другом уровне. Это будут конкретные судебные дела, это будут конкретные люди, конкретная ситуация, и они не будут вызывать такого общественного резонанса, как открытая ложь, согласно которой польских военнопленных офицеров в Катыни убили гитлеровцы, немцы. Это совсем другая ситуация, она уже более цивилизованная, это другой виток развития.
– Как вы бы оценили сейчас динамику российско-польских отношений? Можно ли ожидать, что в обозримом будущем Польша не будет видеть со стороны России угрозу своим интересам?
– Сегодня польские эксперты согласны в том, что лучше вести диалог, чем молчать, лучше переговоры, чем полная изоляция. Потому что только в рамках переговорных обстоятельств появляются рычаги влияния, как у одной, так и у другой стороны. Польша пыталась вести самостоятельную политику в некоторых отдельно взятых странах, бывших советских республиках, и это приводило, конечно, к ответной реакции Кремля – очень серьезной. И одновременно это не вполне приветствовалось нашими партнерами в Евросоюзе. Но сейчас, когда Россия не будет видеть в Польше непосредственной угрозы, этот диалог будет развиваться. Это не тот вид примирения, который состоялся между Францией и Германией после Второй мировой войны, он разумный, расчетливый. Мы понимаем, что мы не можем больше забрасывать друг друга камнями, что нужно решать вопросы прагматически.
Проблем остается очень много. Проблема внутреннего устройства России тоже в какое-то время даст свой отпечаток. Потому что, например, во время визита Медведева разные общественные организации организуют протесты и митинги перед российским посольством, перед российскими консульствами, и перед президентским дворцом стоят люди, которые требуют правду про смоленскую катастрофу. Но то, что начнется какой-то разумный диалог, – это очень хорошо.
