Александр Генис: В наступившем году весь мир отметит важнейший юбилей – 20-летие новой России. Провал путча в августе 1991 года и роспуск СССР – эти события привели к завершению безумную и трагическую эпоху, связанную с титаническим противостоянием двух режимов, двух миров, двух политических систем, двух идеологий.
Тогда же, в 1991, началась новая эра в истории России, внезапно оказавшейся одной из самых молодых стран Европы. Теперь это государство стало взрослым. Ему исполняется 20 лет – возраст самосознания и ответственных решений. Конечно, у истории другие – нечеловеческие - сроки, но не стоит забывать, как часто самые главные события в истории человечества укладывались в несколько десятилетий: Перикловы Афины, высокий Ренессанс, бель эпок, наш Серебряный век, германский нацизм, молодежная революция…
20-летие, уместившееся между 1991-м и 2011-м годами, тоже наполнено глубоким культурным, историческим и геополитическим содержанием. Чтобы лучше понять накопленный за этот период опыт, мы с Соломоном Волковым подготовили растянутый на весь год цикл передач, подводящих предварительные итоги. Надеясь выделить главные, как теперь говорят, знаковые феномены Новой России, мы придумали правила, на которые указывает называние этих программ: “Вехи Новой России. 2+2”.
Это значит, что для каждой передачи мы выбрали двух героев, олицетворяющих самые радикальные перемены в жизни новой России, - и двух музыкантов, которые помогут нам, так сказать, озвучить отечественную историю этих судьбоносных двадцати лет.
Приступая к новой рубрике, мы начнем ее портретами двух политиков, которых бесспорно можно назвать отцами новой России. Это, конечно, - Горбачев и Ельцин. Нелепо здесь вспоминать, что они сделали для истории. Об этом и так все знают, другое дело – как к ним относятся 20 лет спустя.
Прежде, чем начать дискуссию, я хочу поделиться своим личным отношением к обоим героям сегодняшней передачи. Недавно друзья из одной московской газеты попросили меня ответить на вопрос: “За что я благодарен Горбачеву?”. Вот, что у меня получилось:
Я благодарен Горбачеву за то, что он наступил на горло своей песне. За то, что Горбачев способствовал журнальному буму, изменившему стиль языка и жизни. За то, что Горбачев верил в империю, но не защищал ее любой ценой. За то, что Горбачев доказал, что есть жизнь после власти. За то, что Горбачев любил жену и не стеснялся этого. За то, что Горбачев позволил склеить Европу. За то, что Горбачев - впервые после войны! - расположил Америку к России. За то, что Горбачев считался идеалистом, но оказался прагматиком. За то, что Горбачев сумел уйти из Афганистана. За то, что Горбачев был последним коммунистом в Кремле.
С Ельциным проще. У него есть одна заслуга перед историей, но она великая: в дни путча он залез на танк, возглавил сопротивление мятежу. Этот символический и героический поступок останется в анналах - как Наполеон на Аркольском мосту. Не будь этого подвига, нам нечего было бы отмечать в этом году. Без Ельцина еще одно поколение советских людей не узнало бы свободы – какой бы трудной она ни оказалась. Такие потерянные поколения уже были – в Венгрии в 1956, в Чехословакии - в 1968, такое могло бы появиться и в СССР. Но тогда, в августе 1991 года, Ельцин изменил ход истории. И она ему этого никогда не забудет.
Теперь, Соломон, представьте пару музыкантов, которые помогут нам озвучить этот период в истории новой России.
Соломон Волков: Андрей Макаревич и его группа “Машина времени” стали музыкальными символами перестройки в Советском Союзе - с его песнями навсегда будут связны мечты, страхи, ожидания, надежды и идеалы советского подростка 70-х-80-х годов.
(Звучит песня Макаревича “Ты или я”)
(Звучит песня “Битлз” “Сержант Пеппер”)
В 1967 году появилась будущая “Машина времени”, которая, пройдя через ряд метаморфоз, к середине 70-х стала одним из лидеров русскоязычного рока. Как вспоминают историки советского рока, страну охватила “машиномания” - залы, где выступал Макаревич с товарищами, брались, что называется, с боем, его песни переписывались с одного магнитофона на другой, каждый новый опус Макаревича тщательно анализировался, репертуар самодеятельных групп в те годы, как вспоминают, состоял по большей части из песен именно Макаревича. Песни эти отражали психологию, мир интересов, идеологию городского интеллигентного подростка, уставшего жить в гнетущей духовной атмосфере застоя, разочарованного окружавшим его двуличием, не желавшего подчиняться привычной двойной системе общения (дома – одно, в школе – другое), ожидавшего каких-то перемен, и даже страстно этих перемен желавшего. Типичной и очень популярной стала песня Андрея Макаревича “Поворот”, сочиненная в 1979 году, но уже протоперестроечная по своему духу и сути. Ее можно назвать музыкальным слоганом будущей перестройки.
(Звучит песня Макаревича “Поворот”)
Юрий Шевчук, лидер рок группы “ДДТ” - классический русский бунтарь с гитарой в руках. Но его не привлекает описанный Пушкиным русский бунт, бессмысленный и беспощадный. Шевчук никогда не теряет из виду цели, и эта цель - новая Россия, в который восторжествуют, наконец, гуманистические нормы общения государства с личностью и людей друг с другом.
Шевчук родился в 1957 году на Колыме (нет, нет, не в семье ссыльного, а в семье номенклатурного комсомольского работника), а ансамбль “ДДТ” родился в Уфе в 1980 году. После многих метаморфоз Шевчук и “ДДТ” осели в Ленинграде, и теперь Петербург - их родной город, о которым Шевчук написал лучшую, на мой взгляд, песню за всю историю этого великого города - “Черный пес Петербург".
(Звучит песня “Черный пес Петербург”)
Песни Шевчука буквально изменили сознание множества людей. Я рассматриваю Шевчука как прямого продолжателя традиций Мусоргского и Шостаковича, этих самых социальных русских композиторов. Когда-то я помог организовать в Саратове фестиваль под названием “От Шостаковича до Шевчука”. Политически окрашенные опусы Мусоргского и Шостаковича никогда не превращаются в агитки, это всегда потрясающие произведения. И то же можно смело сказать о песнях Шевчука с их яркими, запоминающимися мелодиями и сложной, часто сюрреалистической системой поэтических образов. Вот один из многих примеров - потрясающая песня Шевчука “Родина”.
(Звучит песня Юрия Шевчука “Родина”)
Александр Генис: Каждая пара в нашей программе, как герои Плутарха, неизбежно провоцирует на сравнение. Горбачев и Ельцин.
Александр Генис: Общее у них то, что к обоим сегодня относятся плохо, популярности у них не осталось, но на самом деле они были принципиально разные люди по своему, я бы сказал, психологическому настрою.
Соломон Волков: По темпераменту.
Александр Генис: Кроме того, исторически они разные типы были. Вот Горбачев как был, так и остался коммунистом. Я помню, что в первый раз, когда я увидел Горбачева на американском телевизионном экране, это было сильное зрелище - Горбачев давал интервью американскому журналисту. Ведь генеральные секретари интервью не давали, это была новость. Марина Ефимова замечательно сказала, что американский репортер должен был бы вытащить руки из кармана, когда разговаривал с генеральным секретарем. Горбачеву задали вопрос: “Какой ваш любимый американский писатель?”. Абсолютно безобидный вопрос. Горбачев напрягся и промолчал. “Ну, какого американского писателя вы любите?” - настаивал американец. И Горбачев сказал: “Разных”. Я думаю, в этом и заключалась вся его партийная закваска. Ельцин бы сказал что-нибудь другое.
Соломон Волков: Вы знаете, Ельцин ведь, в отличие от Горбачева, на самом деле, в моем представлении, никогда не был настоящим коммунистом. Вот Горбачев был идейный коммунист, и он естественным образом продефилировал, уйдя со своего коммунистического поста, в социалисты. Что он сейчас? Он сейчас - социалист с человеческим лицом. А Ельцин никогда не был идеологом, он был хозяйственником, и он был крайне темпераментным мужиком. И в этом качестве он был прирожденным лидером. Должен сказать, качество, которым, как мне представляется, Горбачев не обладал. Я помню, здесь, в Нью-Йорке, я как-то спросил у Александра Яковлева, ближайшего соратника Горбачева, какова, по его мнению, основная черта Горбачева. Он так хитренько усмехнулся и сказал: “Гамлетизм”. Я тут же вспомнил любопытный эпизод, когда на открытие одного нью-йоркского кинофестиваля приехал Параджанов и говорил о том, что он хотел бы снять фильм о Гамлете с Горбачевым в главной роли. Тогда все это расценили как эксцентричность известного своей эксцентричностью человека. И действительно, представить себе Горбачева в гамлетовском наряде было довольно смешно. Но после этого высказывания Яковлева я подумал, что Параджанов что-то такое увидел в Горбачеве, что знал уже о нем его ближайший соратник и единомышленник.
Александр Генис: Драматизм всего этого.
Соломон Волков: Неуверенность в своих действиях. Это то, что его так рознит с Ельциным. Ельцин был всегда уверен в том, что он делал, и это качество чрезвычайно в лидере важно, может быть, это основное качество политического лидера.
Александр Генис: То, что делает лидера: я – прав, в ошибках или нет.
Соломон Волков: Да, абсолютно. И тогда он способен двигать вперед свою страну, если он возглавляет великую державу, как это было с Ельциным. И теперь понятно, почему вокруг Ельцина было столько замечательных людей - там был и Сахаров, и другие интеллектуалы, но все-таки без Ельцина они были не в состоянии продвинуть вперед никакой программы, должен был быть лидер.
Александр Генис: Потому что Ельцин был не интеллектуалом, а политиком. Это совершенно разные вещи
Соломон Волков: Совершенно верно. В этом плане вы, Саша, совершенно правы. Пожалуй, что Ельцин, как никакой другой русский политический лидер, был профессиональным политиком, может быть, даже американского образца, он был популистом.
Александр Генис: Чего так не хватает сейчас России.
Другой аспект нашей программы - взгляд извне. Что говорит и думает Запад о наших героях? Мы уже начали эту тему, говоря о том, как представлялись Горбачев и Ельцин в Америке, как их видела Америка, когда они появились на политической арене.
Соломон Волков: Когда Ельцин сменил Горбачева, то Запад на него поставил точно так же, как он ставил на Горбачева, и Горбачев, мы все знаем, был любимцем Запада.
Александр Генис: Была такая “горбачевомания”.
Соломон Волков: Тут и Нобелевская премия мира, и обложка журнала “Тайм”, и, по-моему, даже Горбачев был человеком десятилетия выбран. Ничего подобного с Ельциным не приключилось, но Ельцин воспринимался тоже, как локомотив прогресса.
Александр Генис: Но была и разница. Горбачев представлялся коммунистическим лидером. Он был получше, чем Брежнев, но все-таки это был представитель враждебной державы. Я помню, когда Ельцин выступал в Конгрессе, это был самый пик любви Америки к России, и в Ельцине видели своего, скажем так, Вашингтона. То есть они видели в России страну, которая вступила на путь революции и пойдет тем же путем, что и Америка. И это был такой подъем душевный. Я помню, когда люди улыбались мне, узнавая, что я русский, потому что это был момент надежды, момент весны. И Ельцин олицетворял эту весну, несмотря на то, что он был человеком курьезным, все знали про его пьянство, но это ничуть не портило его облик.
Соломон Волков: Но согласитесь, Саша, что в данный момент все-таки в Америке помнят о Горбачеве, о нем вспоминают тепло, можно даже сказать, что с любовью, совершенно без иронии, нет этого иронического отношения, которое доминирует в России. А о Ельцине уже сильно подзабыли.
Александр Генис: Потому что Горбачев стал достоянием историков, политиков, людей, которые профессионально занимаются Россией, которые понимают гигантское историческое значение того, что он сделал.
Соломон Волков: Но почему этого не произошло с Ельциным?
Александр Генис: Потому что Ельцин был народным героем, это как медведь, как народный царь. И он был действительно популярен в какой-то короткий момент, когда Россия была популярна, но когда Россия перешла обратно на задние страницы газет, вместе с ней ушел и Ельцин из исторической памяти Америки.
Наши персонажи 20 лет спустя. Какую эволюцию они проделали, как выглядят сегодня?
Соломон Волков: Ну что ж, с Ельциным мы распрощались, и я должен сказать, что для меня это была горькая новость, когда я узнал, что он умер, потому что в Ельцине меня очень многое привлекало. Я не сторонник обвинения ельцинских годов - очень сейчас модно говорить об этих годах, как о времени полной анархии, распада Советского Союза и возможного распада России. Да, все это было, но также были и гигантские прорывы, необратимые прорывы, и этой необратимостью мы обязаны, в первую очередь, Ельцину.
Александр Генис: Совершенно с вами согласен, и я все жду, когда, наконец, поставят памятник в Москве Ельцину на танке.
Соломон Волков: Вы знаете, памятник работы Георгия Франгуляна поставят сейчас в Екатеринбурге - там создается президентский музей, там своего земляка помнят, любят и, вероятно, сделают все, чтобы увековечить его память. И я думаю, что когда-нибудь, конечно же, и Москва отдаст должное этому пришельцу из Свердловска.
Александр Генис: С Горбачевым все сложнее, поскольку его наследство по-прежнему является не только спорным, но и живым, и сам Горбачев по-прежнему играет политическую роль гораздо большую за границей, чем в России. Вот сейчас готовится его 80-летний юбилей, который он будет встречать не в Москве, а в Лондоне. И это характерно, потому что Горбачев стал как бы парламентской оппозицией, которой сейчас в России нет, а он ее представляет. Виртуальная оппозиция.
Соломон Волков: Я с интересом читаю политические комментарии Горбачева, которые, как вы совершенно правильно заметили, обращены скорее к Западу, чем к самой России, где, я думаю, на них мало кто обращает внимание. И в данный момент мне Горбачев представляется весьма достойной фигурой. Он действительно проделал существенную эволюцию, в отличие от Ельцина, который, как я утверждаю, никакой эволюции не проделал - он всегда был популистом, популистом родился, популистом он и умер. А эволюция Горбачева это исторический факт.
Александр Генис: Соломон, какой музыкальной иллюстрацией мы можем подытожить первую передачу нашего нового цикла “Вехи новой России”?
Соломон Волков: По-моему, для этого подойдет очень хорошая песня Макаревича “Однажды мир прогнется под нас”.
Александр Генис: И он действительно прогнулся - 20 лет назад.
(Звучит песня “Однажды мир прогнется под нас”)
