Анна Качкаева: У нас в гостях первый заместитель министра культуры и массовых коммуникаций России оссииЛеонид Надиров. Вопросы ему задают Арина Бородина, обозреватель газеты "Коммерсантъ" и Карстен Пакайзер, немецкое информационное агентство "РУФО".
Как всегда, начнем с биографии нашего гостя.
Леонид Надиров родился 29 мая 1940-го года. Окончил ленинградский инженерно-строительный институт, аспирантуру экономического факультета Ленинградского государственного университета. Был артистом и руководителем студенческого театра, работал в комсомольских и партийных органах, заместителем директора Академического театра драмы имени Пушкина, директором театра имени Ленинского комсомола. С 1986-го года ректор Академии русского балета, вел курс "Экономика и организация театрального дела". Профессор. Награжден Орденом дружбы. Женат, есть сын и дочь.
Жена Леонида Надирова - Ирина Золотарева - директор питерского отделения "ИТАР ТАСС". Видимо поэтому заместитель министра говорит, "что не просто любит прессу, а он с ней живет".
Я права?
Леонид Надиров: Абсолютно правы. Только она работает главным редактором северо-западного отделения "ИТАР ТАСС".
Анна Качкаева: Вы уточнили - уже хорошо. Во всем остальном?
Леонид Надиров: Абсолютно все правильно.
Анна Качкаева: Господин Надиров, в вашей чрезвычайно коротко изложенной биографии есть такое общее место - "работал в комсомольских и партийных органах". Эта строчка, по моим подсчетам, вмещает лет 20 жизни. Где вы все-таки все это время служили?
Леонид Надиров: Я могу сказать откровенно: не 20 лет, а гораздо меньше, это примерно 12 лет жизни, если сосчитать по строчкам. Потому что часть ушла на обучение в аспирантуре и в институте. А затем я работал в обкоме комсомола, а затем по путевке обкома комсомола, как тогда было принято, служил в спецслужбе.
Анна Качкаева: Ну вот вы сказали эту ключевую фразу, потому что в Москве вас очень демонизируют в этой связи. Поэтому мне кажется, в ваших интересах прояснить некоторые факты вашей биографии. Вы служили во внешней разведке?
Леонид Надиров: Да.
Анна Качкаева: А в Испании бывали?
Леонид Надиров: Нет.
Анна Качкаева: Когда вы служили во внешней разведке, вы работали или сталкивались вместе с начинающим офицером Владимиром Путиным?
Леонид Надиров: Нет, я не сталкивался. Знал, что он работал в это же время на параллельных направлениях.
Анна Качкаева: А какое у вас звание?
Леонид Надиров: Старший офицер.
Анна Качкаева: Это как?
Леонид Надиров: Так принято у нас отвечать.
Анна Качкаева: Господин президент объяснил недавно журналистам, что он обратил внимание на премьера Фрадкова тогда, когда московский чиновник приезжал к сыну-суворовцу. И президент проникся к нему симпатией. А как вы познакомились с будущим президентом?
Леонид Надиров: Наверное, можно сказать о том, что я сначала познакомился с его женой Людмилой Александровной, потому что Маша и Катя ходили в нашу балетную школу.
Анна Качкаева: То есть, это правда, что с вашей дочерью они на подготовительном курсе учились?
Леонид Надиров: Совершенно правда, совершенно верно. Была такая группа небольшая. У нас и сейчас такое отделение есть на подготовительном отделении. Что еще можно сказать? Михаила Ефимовича Фрадкова я помню, когда он еще работал в Ингосстрахе генеральным директором, после него пришел Вячеслав Иванович Щербаков.
Анна Качкаева: А Людмила Александровна, она была такой мамой, которая хотела, чтобы ее дочери стали балеринами?
Леонид Надиров: Я больше уговаривал ее, потому что, так же, как и моя дочь - они не стали балеринами. Дочь стала студенткой университета нашего большого, восточного факультета, изучает японистику, японский язык, историю Японии. Маша и Катя тоже не стали балеринами. Я всегда был уверен за 18 лет, что любое посещение балетной школы навсегда остается у девочки в памяти, потому что это - осанка, умение двигаться, манеры, которые нужны современной девушке, молодежи.
Анна Качкаева: Тогда, может быть, последний личный вопрос. Очевидно, что вы, руководя таким мировым, с точки зрения искусства, заведением, были человеком влиятельным, успешным, вхожим во многие влиятельные кабинеты. Сами сказали, что родители сильные мира сего своих детей хотят в хорошее место пристроить, чтобы осанка была, спинки. Говорят, что вы без особых скандалов эти 14 лет в академии провели, много чего сделали там. Зачем было бросать налаженную жизнь, хорошую должность?
Леонид Надиров: Во-первых, не 14, а 18 лет. У нас как-то с цифрами не получается. 18 лет я там проработал до этого, работал в Театре Ленинского комсомола в Балтийском доме. Скажу честно, расставался со слезами. Позвали меня сюда Дмитрий Николаевич Козак и Михаил Фрадков. Я очень люблю, скажу откровенно, Дмитрия Николаевича и очень уважаю то, как он сегодня делает реформу, о которой пойдет, так или иначе, речь. Я восхищаюсь, по-мужски, по-человечески восхищаюсь. Насколько организовано, собрано, энергично проходит эта довольно тяжелая для страны, хотя она сама этого еще не чувствует, но, наверняка почувствует, реформа, потому что это должно стать лучше. Все делается ради человека, ради того, чтобы мы здесь ничего не проигрывали больше, чтобы люди жили лучше.
Анна Качкаева: То есть это такое было личное желание хорошему человеку порадеть?
Леонид Надиров: В принципе, во многом так. Знаете, есть такое понятие - нельзя засиживаться. А я чувствовал себя засидевшимся за 18 лет и решил рискнуть. Я по натуре игрок, неплохо играю в карты, в преферанс, покер, на бильярде - мои такие увлечения. И, наверное, здесь я решил рискнуть в очередной раз. А то, что сделано хорошего много для школы балетной - это правда. Но сделано не только мной и не столько мной, потому что сделано всем коллективом. Это и Константин Михайлович Сергеев, Наталья Михайловна Дудинская, Игорь Бельский, Алтынай Асылмуратова, которая сегодня руководит школой блистательно совершенно. Это потрясающие вещи были сделаны. Нам удалось доказать всему миру, что у нас не ПТУ, профессионально-театральное училище, а все-таки мы высшее специальное образование даем. Высшее - у нас специальности никто не учит, а диплом все равно вручают среднего специального образования.
Анна Качкаева: Теперь у вас есть возможность продемонстрировать блестящие таланты свои на новом поприще.
Арина Бородина, пожалуйста?
Арина Бородина: Леонид Николаевич. На пресс-конференции, когда заходила речь о лицензировании регистрации СМИ, вы сказали о том, что почему-то никто из журналистов не обращает внимания на то, что регистрация такой сферы, как СМИ, передана, как вы сказали, "суровым дяденькам и тетенькам в погонах". Это, вы сказали : "Не поднимался вопрос ни на одном собрании, а нам, двум ректорам, Московской консерватории и Вагановского училища, повесили вопросы лицензирования". От вас я такой некий упрек даже услышала, с грустью вы сказали прессе. Создается ощущение вот чего: а, собственно, зачем вам действительно, двум уважаемым людям, профессионалам своего дела, ректору Вагановского училища и ректору Московской консерватории, надо было принимать на себя такую сферу. А я настаиваю, что это особая сфера средств массовой коммуникации, она не похожа ни на одно из тех министерств, которые существовали, и, на мой взгляд, вообще не стоило сливать это с Министерством культуры. Зачем вообще вы в это ввязались - в средства массовой коммуникации ? Поскольку я занимаюсь вопросами телевидения и печати, мне эта тема ближе и я хотела вас об этом спросить.
Леонид Надиров: Вы абсолютно все правильно сказали. То есть вы сами себе же ответили на вопрос. Но есть еще другая сторона, как мне представляется. Дело в том, что в таком специфическом организме многое со стороны видится лучше. И вот вы слышали, как говорил Александр Сергеевич Соколов, и вам становилось многое понятно. Я сослался в конце нашей пресс-конференции на замечательную статью Михаила Ходорковского, где очень многие вещи оценены по-новому и как-то взвешенно, и как-то со с стороны. В данном случае в полном смысле со стороны. И мне показалось, что он очень во многом прав. И вот, если сложить вместе все это, потому мы, наверное, и ввязались. Потому что, если "я гореть не буду, если ты гореть не будешь, если мы гореть не будем, кто тогда развеет тьму"? А тьмы на этом очень специфическом участке...
Анна Качкаева: То есть министерство Лесина - это такая тьма?
Леонид Надиров: Совершенно не точно. Если говорить про Михаила Юрьевича, то это вообще лучший менеджер в этой области в России и, наверное, один из лучших в мире. Это я абсолютно уверен и очень уважительно отношусь к нему. И просил его несколько раз о том, чтобы он все-таки принял то предложение, которое ему было сделано - сохранить за собой...Я имею в виду другое. Через меня идут сейчас письма, письма телезрителей, читателей. Они же пишут, и президенту пишут, министру пишут и будут писать. Вы знаете, сколько бы мы ни говорили, что пишут, но пишут - то не записные писаки. Чаще всего пишут и больше всего пишут люди, которые действительно встревожены тем ощущением, которое у них происходит от некоторых телевизионных программ, от некоторых публикаций, особенно в святые дни, такие, например, как 23 февраля, или другие дни, отмеченные общей радостью, общими победами, общими какими-то для страны ликованиями. Наверное, эти вещи как раз составляют тот элемент тьмы, о котором я сказал, совершенно не имея в виду министерство печати, потому что там как раз работа налажена блистательно.
Арина Бородина: Это очень тонкая грань, можно скатиться до популизма. У нас всегда очень много желающих критиковать телевидение - это очень лакомый кусок. А борьба с кривыми зеркалами - это мы уже слышали.
Леонид Надиров: Дело в том, что я понимаю вас по поводу "кривых зеркал". Но я повторю то, что я начал говорить, а главное, я скажу, что речь идет о профессионализме. Ведь мы не единственная страна в мире, которая имеет телевидение, есть еще другие страны, у которых есть телевидение. И нам есть с чем сравнивать. Мы можем сравнить, например, новостные блоки CNN и посмотреть, насколько профессионально работают там. Мы можем посмотреть, например, на вставки рекламные в тех же блоках и немецкого телевидения, и американского телевидения, и французского телевидения, и увидим, что на большинстве программ это делается более деликатно, чем у нас. Я примеры даю конкретные.
Анна Качкаева: То есть это означает - бороться будем с рекламой?
Леонид Надиров: Нет, ни в коем случае не бороться. Речь идет о профессионализме, о высоком стандарте требований, о высоком уровне работы, о профессионализме работы каждого на своем месте.
Арина Бородина: То есть его не было, по-вашему, до этого?
Леонид Надиров: Я считаю, что было недостаточно.
Арина Бородина: То есть люди, которые руководили отраслью или ключевыми компаниями, которые занимаются этой сферой, они недостаточно профессиональны и квалифицированы?
Леонид Надиров: Я могу сказать так: все делают люди, конкретные люди на конкретном участке. Сейчас в студии проверили, как у нас звучат наши голоса, подправили, все будет в порядке. Вот эти люди, которые подправили голоса. Подправили картинку - от них все зависит, от их высокого профессионального мастерства. Так же как в газете "Коммерсантъ" - прекрасная газета, Юлию Яковлеву я очень люблю.
Арина Бородина: А Таню Кузнецову - не очень, да?
Леонид Надиров: Юлия Яковлева мне родней, она все-таки из Питера. И Таню Кузнецову очень люблю. Но иногда бывают пассажи, которые могли бы быть, наверное, выражены по-другому. Я говорю это и в отношении Светланы Захаровой и Ульяны Лопаткиной, и других наших девочек. Потому что, в конце концов, Света Захарова - она же еще ребенок, она же закончила нашу школу, нашу академию в 17 лет. И когда она первый раз ехала с Мариинским театром за границу, ее не выпускали пограничники, потому что у нее не было доверенности от мамы на разрешение поехать за рубеж, ей не было еще 18 лет. Так что все очень здесь ранимо. Я не призываю к тому, чтобы совсем под одну гребенку, не призываю к тому, чтобы кто-то кого-то правил, я только прошу - любите нас. Конечно, можно и поругать, никто не возражает, но полюбите.
Анна Качкаева: Попробуем...Карстен, пожалуйста?
Карстен Пакайзер: Вы сейчас только что говорили о том, что на российском телевидении реклама настойчивая бывает, и ссылались на опыт некоторых других стран. Это очень интересно, но часто забывают, что у нас в Германии каждая семья, у которой есть телевизор, она платит деньги за то, что у нее есть телепрограмма без рекламы. Это путь для России?
Леонид Надиров: Думаю, что общественное телевидение, конечно, возможный путь для России. Я уверен, что это один из путей для России. Хотя, если рассматривать ближайшее будущее, я ближайшим называю 10-15 лет вперед, то, наверное, с оптико-волокнистой технологией, с Интернетом, с компьютерной технологией у нас дома будет не 15 программ, как сегодня, а будет под тысячу программ, и выбирать будет из чего, это наверняка. И здесь такое решение, наверное, будет интересным в этот переходный период, как общественное телевидение. Но если в Германии есть деньги, чтобы платить, то у наших телезрителей денег гораздо меньше, чем у немцев. Вот эта мысль мне кажется очень важной. И потом, я не говорил слово "настойчивая". Рекламу я сам люблю, если она сделана профессионально и действительно по-хорошему. Я говорю о рекламе, которая все нам не нравится, мы же люди, в конце концов, дети растут.
Анна Качкаева: Давайте уточним: вот вам лично, Леониду Надирову, хочется, чтобы был один канал без рекламы? Не канал "Культура", а такой универсальный, большой, такой же мощный, как Первый, или Второй, но без рекламы?
Леонид Надиров: Нет, не хочется. Я хотел бы, чтобы было соединено и то, и другое на высоком профессиональном уровне. Но, когда вы говорите о количестве каналов, то я здесь полностью разделяю позицию Михаила Юрьевича Лесина, что у государства должен быть один канал, одна радиостанция и одна газета. Я думаю, что это так.
Анна Качкаева: То есть в этом направлении будете двигаться?
Леонид Надиров: Обязательно. Это движение наметилось. К тому же у нас практически ВГТРК с его двумя каналами и 93 точки по России, это единственное, что осталось, если говорить о телевидении. Радио мы тоже знаем: ГТРК, "Юность", "Голос родины", еще что-то... "Голос России", виноват. Газеты у нас - практически "Российская газета", если положить руку на сердце.
Анна Качкаева: Правда, еще есть "Первый канал".
Леонид Надиров: Наверное, будем размышлять на эту тему. Но я говорю о том, что я поддерживаю в позиции Михаила Юрьевича и считаю правильным.
Карстен Пакайзер: Самое, на мой взгляд, удивительное сообщение медиальное последних дней было то, что со следующего года должен начать работать военный телеканал "Звезда". Я, честно говоря, совсем не понимаю, зачем это. Вы можете это прояснить?
Леонид Надиров: Я могу высказать только личную позицию. Во-первых, надеюсь, что все понимают, что все, что мы сегодня говорим здесь, это личная позиция вновь назначенного первого заместителя министра культур и массовых коммуникаций, чтобы не было разговоров о том, что я представляю официальную позицию министерства или, не дай Бог, нашего любимого правительства. Поэтому я тоже, когда услышал об этой инициативе, мягко говоря, вздрогнул. Потому что, как я понял, основной составляющей там, якобы, заявлено, будет патриотическая составляющая - патриотизм, патриотизм и еще раз патриотизм. Но я не понимаю тогда, а что остальные каналы лишены этого?
Анна Качкаева: Может быть, тогда это будет ответом "писателям", которые говорят о том, что нам не хватает вечного, патриотичного?
Леонид Надиров: Вы же сами сказали - тонкая материя, поэтому не надо по полочкам все. Я думаю, что здесь заявка на патриотический канал, как на единственно возможный, и именно под оборонным министерством, мне кажется, это немножечко перебор. Во всяком случае, я не участвовал в обсуждении этого проекта, но если меня бы спросили там, где это будет обсуждаться, я выскажу то же самое, что вам сказал.
Анна Качкаева: Мне кажется, это был определенный торг. Военные пообещали расчистить еще некоторое количество частот для того, чтобы ФМ-станции и новые каналы имели возможность выйти в эфир, а не очень хорошую частоту забрали для себя, чтобы у них тоже было свое телевидение.
Леонид Надиров: С этой практикой, наверное, надо когда-то заканчивать. Может быть, для этого и появились люди из консерватории, из балета.
Анна Качкаева: И из спецслужб.
Леонид Надиров: Отчасти. Если вы будете вспоминать, это было, простите, почти 30 лет назад. Я уже 30 лет работаю в искусстве.
Анна Качкаева: Извините, не могу не заметить - а почему вы из спецслужб перешли в творческую ипостась? Вас туда направили "смотрящим"?
Леонид Надиров: Нет, не направили. Вы же сами прочитали мою биографию. Я вышел первый раз на сцену в 54-м году, мне было 14 лет, играл "Дядюшку Поджера", одного из сыновей. А потом был в студенческом театре и был с такими замечательными артистами, как Лидочка Клемент, если вы помните, певица наша, она училась тоже со мной вместе. И Женя Нестеренко, наш любимый певец Большого театра, тоже учился со мной, там много было имен. Поэтому я всю жизнь внутренне был с искусством.
Анна Качкаева: Что - то во внешней разведке не заладилось, я уж не буду сильно влезать в эти подробности. Но в итоге вы оказались на месте. Арина Бородина, пожалуйста?
Арина Бородина: Вы говорили о том, что все должно быть на высоком профессионально уровне, несколько раз повторили этот тезис. С ним сложно не согласиться. Но телевизионными каналами крупнейшими государственными руководят высокопрофессиональные люди. Можно по-разному относиться к политике каналов, но то, что это профессиональные менеджеры, и Олег Добродеев, и Константин Эрнст, с этим, я думаю, не стоит спорить. Насколько я понимаю, эти люди рассматривают эти свои вотчины, как именно вотчины. То есть, это вверенный им участок, в котором они существуют и устанавливают правила игры. И каким образом вы собираетесь выходить с ними на контакт? Поскольку, я знаю, ни с тем, ни с другим вы еще лично не общались, и не общался с ними министр Соколов. Каким образом вы собираетесь налаживать контакт, и каким образом вы собираетесь формулировать свои пожелания, рекомендации, в отношении - что-нибудь подправить на основании тех писем, жалоб, которые поступают в министерство?
Леонид Надиров: Я могу ответить на вопрос, в какой манере мы будем общаться - конечно, в цивилизованной. Это раз. Во-вторых, каким образом мы будем беседовать и рекомендовать? Я думаю, что здесь один только путь - это путь обмена мнениями и затем принятия тех решений, которые, наверное, будут самыми разумными. Путем диалога, только диалога. Никакой цензуры, никаких выкручиваний рук - это бессмысленно, даже неприлично это говорить в таком окружении вашем и при упоминании таких имен замечательных. Я думаю, путем диалога. Нужен диалог, и потому, что он нужен, и мы это чувствуем. Я опять сошлюсь на Михаила Ходорковского, ведь он тоже это чувствует.
Арина Бородина: В продолжение вашего ответа. Вы сказали, что будете путем диалога общаться с руководителями телевидения, каналов основных. А как же так получилось, что на прошлой неделе, причем дважды, сначала на "Эхо Москвы", потом в "Независимой газете", министр Александр Соколов говорил об акционировании ВГТРК, и что этот вопрос будет рассматриваться в мае в Госдуме, где вы будете выступать со специальным докладом. Явно была какая-то неточная совершенно произнесена информация, что привело в шок и руководителей ВГТРК, и руководителей других крупных медиа - структур. И даже правительственный источник через агентства информационные опровергал высказывания министра Соколова, заверив общественность, что ВГТРК не будет акционировано. Как же тогда это понимать, если обмен мнениями будет вестись в режиме диалога? Пока диалог не получился, насколько я понимаю.
Леонид Надиров: Вы правы, диалог не получился. Наверное, Александр Сергеевич что-то имел в виду другое. Трудно комментировать другого человека, тем более собственного руководителя. Может быть, он имел в виду, что это касается одного из каналов, может быть, речь шла о канале "Культура".
Арина Бородина: Я думаю, что это не меньшего шума бы наделало.
Леонид Надиров: Я для примера говорю. Может быть, речь шла о каких-то региональных структурах. Я не знаю, поэтому мне трудно догадываться, о чем могла идти речь. Но я вам обещаю, как только у нас будет ясность перед 18 мая, заранее выступить, все рассказать по этому вопросу.
Анна Качкаева: А кто вам сейчас советует? Кто-нибудь вам должен объяснять про медиа, наверное? В сфере культуры вы вдвоем как-нибудь разберетесь.
Леонид Надиров: Почему как-нибудь? Хорошо разберемся. Я честно вам признаюсь, советует один человек - Михаил Вадимович Сеславинский. Это великолепный менеджер, а главное, это человек, который прошел большую жизненную школу в городе Дзержинске, и прошел через депутатский корпус и так далее. И Михаил Вадимович спокойно..., очень внятно..., с такими вот жестами..., таким тоном мне все спокойно объясняет: не надо торопиться, надо посмотреть на это так, а на это надо посмотреть так.
Анна Качкаева: И, тем не менее, вы его не хотите слушать, лицензирование у него забрали.
Леонид Надиров: Нет. Я еще раз повторяю, я говорил на пресс-конференции - лицензированием будут заниматься те же люди, которые сидят там же, за теми же столами, с теми же телефонами. Давайте договоримся, а чем мы хуже? Вот чем мы хуже?
Арина Бородина: У вас нет опыта занятия этой сферой, а Сеславинский занимался этим больше пяти лет.
Леонид Надиров: Конечно, прекрасный день. Ну тогда подумаем, что нам делать с Михаилом Ефимовичем Фрадковым, у которого не было опыта управления таким государством?
Арина Бородина: Но он чиновник.
Леонид Надиров: Опять двадцать пять! Ну так я вам говорю - это разные задачи, чиновник одного уровня и другого уровня.
Анна Качкаева: А почему вы тогда так не хотите, чтобы Сеславинский и его замы занимались лицензированием?
Леонид Надиров: Я объясняю. Потому, что в указе от 9 марта в параграфе 24 прописано: до введения новых нормативных актов по лицензированию эту функцию может взять на себя министерство - первое, или - агентство. Ну, мы-то стоим первыми. Я сказал - а почему не мы? И мы взяли.
Анна Качкаева: Во всяком случае, вы предполагаете, что вы сохраните ту же систему конкурсную, федеральную конкурсную комиссию?
Леонид Надиров: Абсолютно то же самое, absolument... Другое дело, конечно, я прекрасно понимаю, что какое-то время мы будем буксовать, потому что не хватает еще у нас нормативной базы. У нас, например, министерство не зарегистрировано юридически, а МПТР упразднено. Там главный человек сегодня - ликвидатор, который ликвидирует министерство МПТР. А мы не имеем еще регистрации. Поэтому какое-то время будет небольшая пробуксовка. Затем, когда все встанет на места, мы еще раз соберемся, посмотрим на ФКК, посоветуемся и с первым, и со вторым каналами...
Анна Качкаева: Во всяком случае, положение о лицензировании вы не собираетесь пересматривать?
Леонид Надиров: Нет, сейчас об этом речь не идет.
Анна Качкаева: А новый закон?
Леонид Надиров: По поводу нового закона о СМИ. Он отработан был, во-первых, Михаилом Вадимовичем, затем работал очень активно над ним, насколько я знаю, Эдуард Сагалаев из Национальной Ассоциации вещателей, и Федотов много работал. Он "висит" в Интернете. Этот проект закона, это не наше изобретение. Мы просто должны будем еще раз посмотреть, увязать с указом президента от 9 марта, и те позиции, которые сохранятся, конечно, мы постараемся вынести на рассмотрение в Думу в условленном законном порядке. Вообще все это идет, двигается. Потому что, например, прошли определенные поправки и по отдельным вопросам, которые касаются и подготовки документов в Думе, не прошли предложения Думы по отображению терактов, мы выступили против. То же самое по порнографии. Было очень много замечаний на запрос Думы по поводу внесения изменений в законодательные акты.
Анна Качкаева: То есть, несмотря на то, что вы не зарегистрированы, работа идет.
Леонид Надиров: То есть подписывают бумаги нас всего пять человек, вы видели всех на пресс-конференции. Вот эти пять человек в связи с тем, что у нас есть распорядительные документы правительства о нашем назначении, мы имеем право подписывать их, и Дума обязана их рассматривать, потому что мы юридически полноценны.
Карстен Пакайзер: Я хотел все-таки перейти к одному более глобальному вопросу. При министре Лесине Минпечати начал проект по улучшению имиджа России за границей, куда были выделены кое-какие деньги. Вы считаете, такую деятельность вашей задачей, и у вас есть идея, как добиться цели?
Леонид Надиров: Я думаю, что несомненно эта задача существует, потому что она неоднократно была озвучена и нашим президентом, и нашим председателем правительства. По поводу того, что все-таки мы должны не забывать, что кроме того, чтобы делать так, чтобы людям хорошо жилось в нашей стране, надо, чтобы и те положительные элементы движения вперед, которые есть, улучшали и имидж нашей страны в мире. И поэтому те наработки, которые сделаны Михаилом Юрьевичем, и не только на телевизионном уровне, на радийном, но и в печати - например, очень много газет выпускается на русском языке во всем мире, их тираж огромен. Я недавно узнал цифры, они меня просто потрясли. Читательская масса очень большая в США и, как ни странно, в Южной Корее очень много читают по-русски - и там, конечно, эта работа проводится совместно с бывшим министерством печати, МПТР. Думаю, мы будем это развивать. И если будет нужда запросить у правительства дополнительные субсидии на эту очень важную работу, мы будем это делать, это я вам обещаю.
Карстен Пакайзер: Хотел уточнить, раз мы тоже сидим в студии такой радиостанции. В России есть свое иновещание, которое в последние годы вело скудную жизнь, потому что денег не было. Вы считаете, что у этого способа улучшить имидж России - иновещательная радиокомпания - у этого средства массовой информации есть будущее?
Леонид Надиров: Конечно, есть. Вы сейчас очень точную фразу сказали. Оказывается, у нас может быть радиовещание скудным - это не я сказал, я цитирую ваш вопрос. Значит у нас не все, в датском королевстве, как положено. Поэтому я не сомневаюсь, что эта линия и радиовещание на языках должно быть усилено. Люди должны себя чувствовать абсолютно комфортно, абсолютно точно и понимать, что это одна из составляющих той самой радиостанции, то есть, телевизионной станции "Звезда", о которой мы говорили с вами.
Арина Бородина: Скажите, пожалуйста, и все-таки, чем лицензирование будет - это государственная политика, или это все-таки услуги населению? Что вы вкладываете в понятие "лицензирование средств массовой информации"?
Леонид Надиров: В лицензирование я вкладываю то, что написано в указе - это контрольно-надзорные функции над выдачей лицензии и над соблюдением правил ее исполнения.
Арина Бородина: Иными словами, это государственная политика?
Леонид Надиров: В принципе, это отражение государственной политики, совершенно верно. Это то, чем не может заниматься ни министерство, ни агентство. Министерство вырабатывает принципы государственной политики в области СМИ, а агентства оказывают услуги населению.
Арина Бородина: Таким образом, вы будете держать рынок под своим контролем?
Леонид Надиров: Таким образом, федеральная служба, если будет она создана, мне больше нравится - по сохранению культурного наследия. Не надо говорить по контролю, надзору. Конечно, не красиво звучит. В ветеринарии, наверное, звучит нормально, но у нас как-то звучит инквизиторски достаточно. Хотим мы уйти от этого названия, наверное, придется беседовать и с Дмитрием Николаевичем Козаком, пытаться убедить, что все-таки название, "Федеральная служба по сохранению культурного наследия", которая охватывает все, и медийное пространство - оно не только особенное, тонкое и хрупкое - это часть нашей культуры. Не так ли?
Анна Качкаева: Хорошо, во главе той самой службы, не будем пока называть ее, как она будет называться, но человек, который ее возглавит, это будет очень могущественный человек. Кто это может быть?
Леонид Надиров: Я не знаю сейчас, кто это может быть. Но, наверное, это, во-первых, приличный человек. Будем говорить откровенно, ведь вопрос весь упирается, как всегда, в самое простое и обыденное - он упирается в деньги, будем говорить откровенно. И если сегодня эта конкретная деятельность волнует журналистов, потому что за этим стоят деньги, наверное, стоят большие деньги, то чем больше там будет прозрачности и порядка, тем лучше будет.
Анна Качкаева: Господин Надиров, давайте уточним, что вы имеете в виду, говоря о том, что за этим стоят большие деньги?
Леонид Надиров: Я считаю, что и телевидение, и рекламный бизнес - это все-таки большие деньги.
Анна Качкаева: Хорошо, а как это связано с лицензированием?
Леонид Надиров: Это связано с лицензированием впрямую, как мне представляется. Потому что желание открыть частоту, открыть телевизионный канал, оно ведь приносит деньги затем. И если мы считаем, то есть, вы, журналисты, считаете, что это большие деньги, потому что вы так все время бьетесь вокруг этого вопроса, бьетесь из-за денег, потому что никто никаких лицензий сегодня по-настоящему не отбирал. У нас не было случаев таких, чтобы в месяц по 10-15 лицензий прекращались.
Арина Бородина: Это будет контроль над рынком, и очень важно понять, кто этот рынок будет контролировать.
Леонид Надиров: Так вот я хочу, чтобы этот рынок был прозрачен, чтобы это не были "Лужники", а чтобы это был пристойный рынок, цивилизованный рынок, такой же рынок, как в Германии, как в Соединенных Штатах, как во Франции.
Арина Бородина: То есть, вы считаете, что раньше он был нецивилизованный?
Леонид Надиров: Опять двадцать пять. Я еще раз говорю: это по мнению журналистов. Дело в том, что вы задаете этот вопрос в 38 раз, значит там какой-то есть интерес. В чем может быть интерес? Только в этом.
Арина Бородина: Кто будет новым хозяином рынка?
Леонид Надиров: Опять. Если вы так рассматриваете эту позицию, то значит мы в чем-то ошибаемся вместе, и вы ошибаетесь, и мы ошибаемся. Я про себя скажу. Или, точнее, может в чем-то вы правы и мы правы. В каждой шутке есть только доля шутки, все остальное правда. Раз речь идет о больших деньгах, чем больше будет прозрачности, тем лучше...
Анна Качкаева: Или ресь идет об очень серьезном ресурсе, когда можно забрать частоту, не выдать на конкурсе.
Леонид Надиров: Все правильно говорите. Не выдать на конкурсе. Ну, а как это можно сделать, если конкурс проводит достаточно солидная и уважаемая группа людей? Я бы подумал даже о том, чтобы для большей прозрачности туда привлечь кого-то из тех, кто понимает в этом тонком деле, в хрупком деле. Может быть, из Госдумы, может быть, из Федерального собрания. Ну, хорошо, Слава Резник - он был директором "Русского видео" в Петербурге, депутат Госдумы. Слава понимает, я с ним знаком. То есть я его назвал для примера.
Анна Качкаева: То есть в компетентности членов прошлой комиссии, кроме Владимира Познера, вы сомневаетесь?
Леонид Надиров: Не сомневаюсь совершенно. Я сказал на пресс-конференции, что Владимир Познер, не знаю, можно так сказать, но это навсегда, это наше все.
Анна Качкаева: Значит, с Познером у нас все в порядке.
Леонид Надиров: Почему? Со Славой Резником тоже все в порядке.
Анна Качкаева: Видимо, это следующий кандидат в федеральную конкурсную комиссию. Карстен, пожалуйста?
Карстен Пакайзер: Вы сами рассказали вещь, которая меня очень удивила. Вы читаете письма, которые люди пишут в министерство. Я откровенно совершенно удивлен, что чиновники читают такие письма. Такой подход - это новый стиль?
Леонид Надиров: Я не могу сказать, новый это или старый. Я читаю письма. Я стараюсь читать все, что приходит к нам в почте, и что касается средств массовой информации, я обязательно читаю, конечно, советуюсь только с Михаилом Вадимовичем, и прошу его посоветовать, как ответить людям. Но это хороший тон, и в Европе, и везде, если письмо написано, на него надо ответить.
Карстен Пакайзер: Сколько времени в день вы тратите на ответы читателям?
Леонид Надиров: На чтение, потому что ответы готовит Михаил Вадимович со своими сотрудниками по той линеечке, о которой мы сейчас говорим - о СМИ. Я трачу на почту где-то часа полтора-два в день. У меня день начинается в 8.15 и заканчивается где-то в 22.15, такой режим.
Анна Качкаева: А что вы смотрите и что читаете?
Леонид Надиров: Хороший вопрос. Я могу сказать: во-первых, я смотрю все программы "НТВ". Первым делом я включаю всегда четвертую кнопку, которая у меня на пульте, я начинаю с "НТВ". Затем я перехожу на вторую кнопку, затем на первую. В такой последовательности я смотрю телевидение.
Анна Качкаева: То есть, "Первый канал" как-то меньше вас привлекает?
Леонид Надиров: Я не сказал меньше. Вы спросили меня, я говорю - первой я нажимаю четвертую кнопку, потом вторую, потом первую.
Анна Качкаева: Я узнала о ваших зрительских предпочтениях, это означает, что "НТВ" вы любите больше.
Леонид Надиров: До этого, когда я сказал, какую радиостанцию я слушаю, вы сказали - вот реклама конкурирующей организации. Ну зачем же так? Больно.
Арина Бородина: Тогда еще такой вопрос о телевидении. В какое время вы планируете встречу с руководителями компании, может быть, не только государственных телекомпаний, а у нас больше десятка таких СМИ. Планируете ли вы это, и когда?
Леонид Надиров: Планируем. Могу сказать, что со следующей недели начнется более активно разговор. У нас уже были встречи с руководителями "РИА-Новости", встречи в "ИТАР ТАСС", с руководителями этого агентства. Была встреча с Эдуардом Сагалаевым очень интересная. Предстоят все эти встречи, но люди занятые, и первый номер, и второй, поэтому, конечно, будем стараться ждать, пока и у них будет время, и у нас будет время. Потом к таким встречам надо подготовиться. Что же, прийти, протянуть руку, сказать "здравствуйте, я такой-то"?
Арина Бородина: Какой лимит времени вы отводите для того, чтобы было окончательно объявлено, что лицензирование переходит к министерству, или о каких-то еще функциях, которые остаются в ведении министерства? Насколько я понимаю, это еще официально, юридически не закреплено в документах?
Леонид Надиров: Это, наверное, будет закреплено постановлением правительства в четверг, я так полагаю. Затем начнется работа одновременно с созданием положения о министерстве, куда пока временно эти функции внесены, пойдет работа по изменению указа президента и дополнений к нему по созданию федеральной службы. И дальше они идут на переговоры. Нас примут только после четверга. Первый блок документов, началась работа с 10-го марта и закончится в этот четверг. 22 апреля - это следующий срок для подготовки положений, и здесь постараемся в этот промежуток подготовить материалы по положению по министерству и по положению по федеральной службе. Если они пойдут рядышком, то будет легче. А дальше будем ждать дополнения к указу от 9 марта. Вот такая схема пока. Но я еще раз повторяю, что это достаточно сложный аппаратный вопрос, он не имеет отношения непосредственно к исполнительской структуре. Потому что исполнительская структура начнет работать, как мне представляется, в достаточно короткие сроки, может быть, со следующей недели. Здесь мы с Михаилом Вадимовичем в трудном положении, но он встречался с заместителем прокурора страны. Александр Сергеевич беседовал с Чайкой, министром юстиции. Там разъяснения определенные получены, как в этот переходный период наладить так, чтобы не страдало дело. Мы окажемся в очень трудном положении, и вы будете правы, когда скажете, что же такое получается, где же у нас свобода слова?
Анна Качкаева: Что, даже такие есть опасения?
Леонид Надиров: Я сказал - вы скажете. Вы постоянно об этом говорите, ничего в этом плохого нет. Мы уже привыкли к этому.
Карстен Пакайзер: Я с одной стороны, не хотел бы говорить, какую кнопку вы сначала включите, но все-таки, как вы оцениваете работу государственных СМИ сегодня в России?
Леонид Надиров: Хороший вопрос. Если говорить о государственных СМИ, мы их перечислили, по-моему. Радио, я вам сказал уже, повторять не буду, чтобы не делать рекламу конкурирующей организации. Что касается второй кнопки, я уже тоже объяснял свою позицию. Что касается газеты "Российской", я ее читаю с удовольствием. Но с большим удовольствием читаю (опять сейчас вы скажете, кому-то делаю рекламу) газету "Коммерсантъ"...
Анна Качкаева: Пожалуйста, пожалуйста...
Леонид Надиров: ...она у меня постоянно на столе, это единственная газета, которую я десять лет подписываю и постоянную читаю. Это если говорить о пристрастиях.
Анна Качкаева: Складывается ощущение, господин заместитель министра, что смотрите и читаете вы вовсе не государственную прессу и не государственные СМИ?
Леонид Надиров: Такой вот я еще.
Арина Бородина: Главное, чтобы потом не изменили своим вкусам, когда войдете в полную власть в министерстве.
Леонид Надиров: Уверяю вас, что не изменю, потому что для меня, например, любой подход к любой проблеме заключается в здравом смысле. Началась перестройка. У нас большие контакты со всем миром, у нашего балета, как вы понимаете, мы приезжаем в страну. И первые вопросы: ну как вам? Что вам дала перестройка? Что такое перестройка?. Я отвечал, это было 15 лет назад: это возвращение к здравому смыслу. Для меня здравый смысл - это альфа и омега любой позиции. Я проверяю себя только на этом, на этой бритве. Здравый смысл. Если есть здравый смысл, значит все в порядке. У меня здравый смысл и я по здравому смыслу выбираю то, что мне по здравому смыслу нравится. Я не собираюсь себя переделывать, не в тех я годах. И буду читать "Коммерсантъ", и буду смотреть "НТВ", и буду слушать то, что я говорил.
Анна Качкаева: Как вы к прозвищам относитесь?
Леонид Надиров: К прозвищам? Очень хорошо.
Анна Качкаева: А вы знаете, как вас уже называют?
Леонид Надиров: Не знаю.
Анна Качкаева: Нет? Я вам открою эту тайну: вас с министром называют "Пюпитр" и "Станок".
Леонид Надиров: Очень хорошо, замечательно.
Анна Качкаева: В завершение программы я попрошу моих коллег высказаться о том, что они услышали, и по поводу знакомства с новым заместителем министра культуры и массовых коммуникаций Леонидом Надировым.
Карстен Пакайзер: Когда я пришел сюда, я думал, что все-таки хорошо, что Минпечати старый, у которого была репутация довольно темная, объединили именно с Министерством культуры, а не с другими ведомствами. Я думаю, что это было положительное решение, и беседа сегодня меня в этом убедила. И второй момент: по сравнению с другими высокопоставленными чиновниками эта беседа мне доставила искреннее удовольствие, потому что собеседник еще, может, не так испорчен теми приемами, которые приняты в этих верхах.
Арина Бородина: Собеседник сегодня, безусловно, был очень интересный, не скрою. Может быть именно потому, что это было первое знакомство. Он не похож на остальных, как мы говорим, наших "ньюсмейкеров", или "клиентов". Но я по-прежнему считаю, что такой сложной отраслью, как СМИ - телевидение, печать, пресса в целом - должны руководить очень профессиональные люди. Здесь очень важно не наломать дров людям некомпетентным, но желающим что-то всегда подправить в этом. Что касается Леонида Николаевича, то мне показалось, что это человек очень конкретный, внятный, но при этом, я бы сказала, чиновник с большой буквы. Потому что, когда он не хочет отвечать на вопрос, он этого не скрывает, и становится очень жестким, и у него меняется при этом голос. Это есть.
Анна Качкаева: Я совершенно согласна с Ариной. Мы, на мой взгляд, наблюдали опытного царедворца и лицедея, но лицедея, видимо, вполне любимого многими. В биографии господина Надирова был такой факт, когда он встал на колени перед Алтынай Асылмуратовой - это звезда Мариинки и нынешний руководитель Вагановки. Разумеется, готовясь к этой программе, я посмотрела, что же из традиций русской балетной школы может подойти к определению господина Надирова, который, конечно же, пропитан духом этой школы за 18 лет. Так вот, знаменитая Агриппина Ваганова ввела в балет русский понятие "новые руки" - красивые, сильные, энергичные, которые потом и определили волевой характер танца. Я полагаю, что господин Надиров, который отлично усвоил эту школу, должен теперь нам демонстрировать эти выразительные жесты, а мы будем "следить за руками".
Как всегда, начнем с биографии нашего гостя.
Леонид Надиров родился 29 мая 1940-го года. Окончил ленинградский инженерно-строительный институт, аспирантуру экономического факультета Ленинградского государственного университета. Был артистом и руководителем студенческого театра, работал в комсомольских и партийных органах, заместителем директора Академического театра драмы имени Пушкина, директором театра имени Ленинского комсомола. С 1986-го года ректор Академии русского балета, вел курс "Экономика и организация театрального дела". Профессор. Награжден Орденом дружбы. Женат, есть сын и дочь.
Жена Леонида Надирова - Ирина Золотарева - директор питерского отделения "ИТАР ТАСС". Видимо поэтому заместитель министра говорит, "что не просто любит прессу, а он с ней живет".
Я права?
Леонид Надиров: Абсолютно правы. Только она работает главным редактором северо-западного отделения "ИТАР ТАСС".
Анна Качкаева: Вы уточнили - уже хорошо. Во всем остальном?
Леонид Надиров: Абсолютно все правильно.
Анна Качкаева: Господин Надиров, в вашей чрезвычайно коротко изложенной биографии есть такое общее место - "работал в комсомольских и партийных органах". Эта строчка, по моим подсчетам, вмещает лет 20 жизни. Где вы все-таки все это время служили?
Леонид Надиров: Я могу сказать откровенно: не 20 лет, а гораздо меньше, это примерно 12 лет жизни, если сосчитать по строчкам. Потому что часть ушла на обучение в аспирантуре и в институте. А затем я работал в обкоме комсомола, а затем по путевке обкома комсомола, как тогда было принято, служил в спецслужбе.
Анна Качкаева: Ну вот вы сказали эту ключевую фразу, потому что в Москве вас очень демонизируют в этой связи. Поэтому мне кажется, в ваших интересах прояснить некоторые факты вашей биографии. Вы служили во внешней разведке?
Леонид Надиров: Да.
Анна Качкаева: А в Испании бывали?
Леонид Надиров: Нет.
Анна Качкаева: Когда вы служили во внешней разведке, вы работали или сталкивались вместе с начинающим офицером Владимиром Путиным?
Леонид Надиров: Нет, я не сталкивался. Знал, что он работал в это же время на параллельных направлениях.
Анна Качкаева: А какое у вас звание?
Леонид Надиров: Старший офицер.
Анна Качкаева: Это как?
Леонид Надиров: Так принято у нас отвечать.
Анна Качкаева: Господин президент объяснил недавно журналистам, что он обратил внимание на премьера Фрадкова тогда, когда московский чиновник приезжал к сыну-суворовцу. И президент проникся к нему симпатией. А как вы познакомились с будущим президентом?
Леонид Надиров: Наверное, можно сказать о том, что я сначала познакомился с его женой Людмилой Александровной, потому что Маша и Катя ходили в нашу балетную школу.
Анна Качкаева: То есть, это правда, что с вашей дочерью они на подготовительном курсе учились?
Леонид Надиров: Совершенно правда, совершенно верно. Была такая группа небольшая. У нас и сейчас такое отделение есть на подготовительном отделении. Что еще можно сказать? Михаила Ефимовича Фрадкова я помню, когда он еще работал в Ингосстрахе генеральным директором, после него пришел Вячеслав Иванович Щербаков.
Анна Качкаева: А Людмила Александровна, она была такой мамой, которая хотела, чтобы ее дочери стали балеринами?
Леонид Надиров: Я больше уговаривал ее, потому что, так же, как и моя дочь - они не стали балеринами. Дочь стала студенткой университета нашего большого, восточного факультета, изучает японистику, японский язык, историю Японии. Маша и Катя тоже не стали балеринами. Я всегда был уверен за 18 лет, что любое посещение балетной школы навсегда остается у девочки в памяти, потому что это - осанка, умение двигаться, манеры, которые нужны современной девушке, молодежи.
Анна Качкаева: Тогда, может быть, последний личный вопрос. Очевидно, что вы, руководя таким мировым, с точки зрения искусства, заведением, были человеком влиятельным, успешным, вхожим во многие влиятельные кабинеты. Сами сказали, что родители сильные мира сего своих детей хотят в хорошее место пристроить, чтобы осанка была, спинки. Говорят, что вы без особых скандалов эти 14 лет в академии провели, много чего сделали там. Зачем было бросать налаженную жизнь, хорошую должность?
Леонид Надиров: Во-первых, не 14, а 18 лет. У нас как-то с цифрами не получается. 18 лет я там проработал до этого, работал в Театре Ленинского комсомола в Балтийском доме. Скажу честно, расставался со слезами. Позвали меня сюда Дмитрий Николаевич Козак и Михаил Фрадков. Я очень люблю, скажу откровенно, Дмитрия Николаевича и очень уважаю то, как он сегодня делает реформу, о которой пойдет, так или иначе, речь. Я восхищаюсь, по-мужски, по-человечески восхищаюсь. Насколько организовано, собрано, энергично проходит эта довольно тяжелая для страны, хотя она сама этого еще не чувствует, но, наверняка почувствует, реформа, потому что это должно стать лучше. Все делается ради человека, ради того, чтобы мы здесь ничего не проигрывали больше, чтобы люди жили лучше.
Анна Качкаева: То есть это такое было личное желание хорошему человеку порадеть?
Леонид Надиров: В принципе, во многом так. Знаете, есть такое понятие - нельзя засиживаться. А я чувствовал себя засидевшимся за 18 лет и решил рискнуть. Я по натуре игрок, неплохо играю в карты, в преферанс, покер, на бильярде - мои такие увлечения. И, наверное, здесь я решил рискнуть в очередной раз. А то, что сделано хорошего много для школы балетной - это правда. Но сделано не только мной и не столько мной, потому что сделано всем коллективом. Это и Константин Михайлович Сергеев, Наталья Михайловна Дудинская, Игорь Бельский, Алтынай Асылмуратова, которая сегодня руководит школой блистательно совершенно. Это потрясающие вещи были сделаны. Нам удалось доказать всему миру, что у нас не ПТУ, профессионально-театральное училище, а все-таки мы высшее специальное образование даем. Высшее - у нас специальности никто не учит, а диплом все равно вручают среднего специального образования.
Анна Качкаева: Теперь у вас есть возможность продемонстрировать блестящие таланты свои на новом поприще.
Арина Бородина, пожалуйста?
Арина Бородина: Леонид Николаевич. На пресс-конференции, когда заходила речь о лицензировании регистрации СМИ, вы сказали о том, что почему-то никто из журналистов не обращает внимания на то, что регистрация такой сферы, как СМИ, передана, как вы сказали, "суровым дяденькам и тетенькам в погонах". Это, вы сказали : "Не поднимался вопрос ни на одном собрании, а нам, двум ректорам, Московской консерватории и Вагановского училища, повесили вопросы лицензирования". От вас я такой некий упрек даже услышала, с грустью вы сказали прессе. Создается ощущение вот чего: а, собственно, зачем вам действительно, двум уважаемым людям, профессионалам своего дела, ректору Вагановского училища и ректору Московской консерватории, надо было принимать на себя такую сферу. А я настаиваю, что это особая сфера средств массовой коммуникации, она не похожа ни на одно из тех министерств, которые существовали, и, на мой взгляд, вообще не стоило сливать это с Министерством культуры. Зачем вообще вы в это ввязались - в средства массовой коммуникации ? Поскольку я занимаюсь вопросами телевидения и печати, мне эта тема ближе и я хотела вас об этом спросить.
Леонид Надиров: Вы абсолютно все правильно сказали. То есть вы сами себе же ответили на вопрос. Но есть еще другая сторона, как мне представляется. Дело в том, что в таком специфическом организме многое со стороны видится лучше. И вот вы слышали, как говорил Александр Сергеевич Соколов, и вам становилось многое понятно. Я сослался в конце нашей пресс-конференции на замечательную статью Михаила Ходорковского, где очень многие вещи оценены по-новому и как-то взвешенно, и как-то со с стороны. В данном случае в полном смысле со стороны. И мне показалось, что он очень во многом прав. И вот, если сложить вместе все это, потому мы, наверное, и ввязались. Потому что, если "я гореть не буду, если ты гореть не будешь, если мы гореть не будем, кто тогда развеет тьму"? А тьмы на этом очень специфическом участке...
Анна Качкаева: То есть министерство Лесина - это такая тьма?
Леонид Надиров: Совершенно не точно. Если говорить про Михаила Юрьевича, то это вообще лучший менеджер в этой области в России и, наверное, один из лучших в мире. Это я абсолютно уверен и очень уважительно отношусь к нему. И просил его несколько раз о том, чтобы он все-таки принял то предложение, которое ему было сделано - сохранить за собой...Я имею в виду другое. Через меня идут сейчас письма, письма телезрителей, читателей. Они же пишут, и президенту пишут, министру пишут и будут писать. Вы знаете, сколько бы мы ни говорили, что пишут, но пишут - то не записные писаки. Чаще всего пишут и больше всего пишут люди, которые действительно встревожены тем ощущением, которое у них происходит от некоторых телевизионных программ, от некоторых публикаций, особенно в святые дни, такие, например, как 23 февраля, или другие дни, отмеченные общей радостью, общими победами, общими какими-то для страны ликованиями. Наверное, эти вещи как раз составляют тот элемент тьмы, о котором я сказал, совершенно не имея в виду министерство печати, потому что там как раз работа налажена блистательно.
Арина Бородина: Это очень тонкая грань, можно скатиться до популизма. У нас всегда очень много желающих критиковать телевидение - это очень лакомый кусок. А борьба с кривыми зеркалами - это мы уже слышали.
Леонид Надиров: Дело в том, что я понимаю вас по поводу "кривых зеркал". Но я повторю то, что я начал говорить, а главное, я скажу, что речь идет о профессионализме. Ведь мы не единственная страна в мире, которая имеет телевидение, есть еще другие страны, у которых есть телевидение. И нам есть с чем сравнивать. Мы можем сравнить, например, новостные блоки CNN и посмотреть, насколько профессионально работают там. Мы можем посмотреть, например, на вставки рекламные в тех же блоках и немецкого телевидения, и американского телевидения, и французского телевидения, и увидим, что на большинстве программ это делается более деликатно, чем у нас. Я примеры даю конкретные.
Анна Качкаева: То есть это означает - бороться будем с рекламой?
Леонид Надиров: Нет, ни в коем случае не бороться. Речь идет о профессионализме, о высоком стандарте требований, о высоком уровне работы, о профессионализме работы каждого на своем месте.
Арина Бородина: То есть его не было, по-вашему, до этого?
Леонид Надиров: Я считаю, что было недостаточно.
Арина Бородина: То есть люди, которые руководили отраслью или ключевыми компаниями, которые занимаются этой сферой, они недостаточно профессиональны и квалифицированы?
Леонид Надиров: Я могу сказать так: все делают люди, конкретные люди на конкретном участке. Сейчас в студии проверили, как у нас звучат наши голоса, подправили, все будет в порядке. Вот эти люди, которые подправили голоса. Подправили картинку - от них все зависит, от их высокого профессионального мастерства. Так же как в газете "Коммерсантъ" - прекрасная газета, Юлию Яковлеву я очень люблю.
Арина Бородина: А Таню Кузнецову - не очень, да?
Леонид Надиров: Юлия Яковлева мне родней, она все-таки из Питера. И Таню Кузнецову очень люблю. Но иногда бывают пассажи, которые могли бы быть, наверное, выражены по-другому. Я говорю это и в отношении Светланы Захаровой и Ульяны Лопаткиной, и других наших девочек. Потому что, в конце концов, Света Захарова - она же еще ребенок, она же закончила нашу школу, нашу академию в 17 лет. И когда она первый раз ехала с Мариинским театром за границу, ее не выпускали пограничники, потому что у нее не было доверенности от мамы на разрешение поехать за рубеж, ей не было еще 18 лет. Так что все очень здесь ранимо. Я не призываю к тому, чтобы совсем под одну гребенку, не призываю к тому, чтобы кто-то кого-то правил, я только прошу - любите нас. Конечно, можно и поругать, никто не возражает, но полюбите.
Анна Качкаева: Попробуем...Карстен, пожалуйста?
Карстен Пакайзер: Вы сейчас только что говорили о том, что на российском телевидении реклама настойчивая бывает, и ссылались на опыт некоторых других стран. Это очень интересно, но часто забывают, что у нас в Германии каждая семья, у которой есть телевизор, она платит деньги за то, что у нее есть телепрограмма без рекламы. Это путь для России?
Леонид Надиров: Думаю, что общественное телевидение, конечно, возможный путь для России. Я уверен, что это один из путей для России. Хотя, если рассматривать ближайшее будущее, я ближайшим называю 10-15 лет вперед, то, наверное, с оптико-волокнистой технологией, с Интернетом, с компьютерной технологией у нас дома будет не 15 программ, как сегодня, а будет под тысячу программ, и выбирать будет из чего, это наверняка. И здесь такое решение, наверное, будет интересным в этот переходный период, как общественное телевидение. Но если в Германии есть деньги, чтобы платить, то у наших телезрителей денег гораздо меньше, чем у немцев. Вот эта мысль мне кажется очень важной. И потом, я не говорил слово "настойчивая". Рекламу я сам люблю, если она сделана профессионально и действительно по-хорошему. Я говорю о рекламе, которая все нам не нравится, мы же люди, в конце концов, дети растут.
Анна Качкаева: Давайте уточним: вот вам лично, Леониду Надирову, хочется, чтобы был один канал без рекламы? Не канал "Культура", а такой универсальный, большой, такой же мощный, как Первый, или Второй, но без рекламы?
Леонид Надиров: Нет, не хочется. Я хотел бы, чтобы было соединено и то, и другое на высоком профессиональном уровне. Но, когда вы говорите о количестве каналов, то я здесь полностью разделяю позицию Михаила Юрьевича Лесина, что у государства должен быть один канал, одна радиостанция и одна газета. Я думаю, что это так.
Анна Качкаева: То есть в этом направлении будете двигаться?
Леонид Надиров: Обязательно. Это движение наметилось. К тому же у нас практически ВГТРК с его двумя каналами и 93 точки по России, это единственное, что осталось, если говорить о телевидении. Радио мы тоже знаем: ГТРК, "Юность", "Голос родины", еще что-то... "Голос России", виноват. Газеты у нас - практически "Российская газета", если положить руку на сердце.
Анна Качкаева: Правда, еще есть "Первый канал".
Леонид Надиров: Наверное, будем размышлять на эту тему. Но я говорю о том, что я поддерживаю в позиции Михаила Юрьевича и считаю правильным.
Карстен Пакайзер: Самое, на мой взгляд, удивительное сообщение медиальное последних дней было то, что со следующего года должен начать работать военный телеканал "Звезда". Я, честно говоря, совсем не понимаю, зачем это. Вы можете это прояснить?
Леонид Надиров: Я могу высказать только личную позицию. Во-первых, надеюсь, что все понимают, что все, что мы сегодня говорим здесь, это личная позиция вновь назначенного первого заместителя министра культур и массовых коммуникаций, чтобы не было разговоров о том, что я представляю официальную позицию министерства или, не дай Бог, нашего любимого правительства. Поэтому я тоже, когда услышал об этой инициативе, мягко говоря, вздрогнул. Потому что, как я понял, основной составляющей там, якобы, заявлено, будет патриотическая составляющая - патриотизм, патриотизм и еще раз патриотизм. Но я не понимаю тогда, а что остальные каналы лишены этого?
Анна Качкаева: Может быть, тогда это будет ответом "писателям", которые говорят о том, что нам не хватает вечного, патриотичного?
Леонид Надиров: Вы же сами сказали - тонкая материя, поэтому не надо по полочкам все. Я думаю, что здесь заявка на патриотический канал, как на единственно возможный, и именно под оборонным министерством, мне кажется, это немножечко перебор. Во всяком случае, я не участвовал в обсуждении этого проекта, но если меня бы спросили там, где это будет обсуждаться, я выскажу то же самое, что вам сказал.
Анна Качкаева: Мне кажется, это был определенный торг. Военные пообещали расчистить еще некоторое количество частот для того, чтобы ФМ-станции и новые каналы имели возможность выйти в эфир, а не очень хорошую частоту забрали для себя, чтобы у них тоже было свое телевидение.
Леонид Надиров: С этой практикой, наверное, надо когда-то заканчивать. Может быть, для этого и появились люди из консерватории, из балета.
Анна Качкаева: И из спецслужб.
Леонид Надиров: Отчасти. Если вы будете вспоминать, это было, простите, почти 30 лет назад. Я уже 30 лет работаю в искусстве.
Анна Качкаева: Извините, не могу не заметить - а почему вы из спецслужб перешли в творческую ипостась? Вас туда направили "смотрящим"?
Леонид Надиров: Нет, не направили. Вы же сами прочитали мою биографию. Я вышел первый раз на сцену в 54-м году, мне было 14 лет, играл "Дядюшку Поджера", одного из сыновей. А потом был в студенческом театре и был с такими замечательными артистами, как Лидочка Клемент, если вы помните, певица наша, она училась тоже со мной вместе. И Женя Нестеренко, наш любимый певец Большого театра, тоже учился со мной, там много было имен. Поэтому я всю жизнь внутренне был с искусством.
Анна Качкаева: Что - то во внешней разведке не заладилось, я уж не буду сильно влезать в эти подробности. Но в итоге вы оказались на месте. Арина Бородина, пожалуйста?
Арина Бородина: Вы говорили о том, что все должно быть на высоком профессионально уровне, несколько раз повторили этот тезис. С ним сложно не согласиться. Но телевизионными каналами крупнейшими государственными руководят высокопрофессиональные люди. Можно по-разному относиться к политике каналов, но то, что это профессиональные менеджеры, и Олег Добродеев, и Константин Эрнст, с этим, я думаю, не стоит спорить. Насколько я понимаю, эти люди рассматривают эти свои вотчины, как именно вотчины. То есть, это вверенный им участок, в котором они существуют и устанавливают правила игры. И каким образом вы собираетесь выходить с ними на контакт? Поскольку, я знаю, ни с тем, ни с другим вы еще лично не общались, и не общался с ними министр Соколов. Каким образом вы собираетесь налаживать контакт, и каким образом вы собираетесь формулировать свои пожелания, рекомендации, в отношении - что-нибудь подправить на основании тех писем, жалоб, которые поступают в министерство?
Леонид Надиров: Я могу ответить на вопрос, в какой манере мы будем общаться - конечно, в цивилизованной. Это раз. Во-вторых, каким образом мы будем беседовать и рекомендовать? Я думаю, что здесь один только путь - это путь обмена мнениями и затем принятия тех решений, которые, наверное, будут самыми разумными. Путем диалога, только диалога. Никакой цензуры, никаких выкручиваний рук - это бессмысленно, даже неприлично это говорить в таком окружении вашем и при упоминании таких имен замечательных. Я думаю, путем диалога. Нужен диалог, и потому, что он нужен, и мы это чувствуем. Я опять сошлюсь на Михаила Ходорковского, ведь он тоже это чувствует.
Арина Бородина: В продолжение вашего ответа. Вы сказали, что будете путем диалога общаться с руководителями телевидения, каналов основных. А как же так получилось, что на прошлой неделе, причем дважды, сначала на "Эхо Москвы", потом в "Независимой газете", министр Александр Соколов говорил об акционировании ВГТРК, и что этот вопрос будет рассматриваться в мае в Госдуме, где вы будете выступать со специальным докладом. Явно была какая-то неточная совершенно произнесена информация, что привело в шок и руководителей ВГТРК, и руководителей других крупных медиа - структур. И даже правительственный источник через агентства информационные опровергал высказывания министра Соколова, заверив общественность, что ВГТРК не будет акционировано. Как же тогда это понимать, если обмен мнениями будет вестись в режиме диалога? Пока диалог не получился, насколько я понимаю.
Леонид Надиров: Вы правы, диалог не получился. Наверное, Александр Сергеевич что-то имел в виду другое. Трудно комментировать другого человека, тем более собственного руководителя. Может быть, он имел в виду, что это касается одного из каналов, может быть, речь шла о канале "Культура".
Арина Бородина: Я думаю, что это не меньшего шума бы наделало.
Леонид Надиров: Я для примера говорю. Может быть, речь шла о каких-то региональных структурах. Я не знаю, поэтому мне трудно догадываться, о чем могла идти речь. Но я вам обещаю, как только у нас будет ясность перед 18 мая, заранее выступить, все рассказать по этому вопросу.
Анна Качкаева: А кто вам сейчас советует? Кто-нибудь вам должен объяснять про медиа, наверное? В сфере культуры вы вдвоем как-нибудь разберетесь.
Леонид Надиров: Почему как-нибудь? Хорошо разберемся. Я честно вам признаюсь, советует один человек - Михаил Вадимович Сеславинский. Это великолепный менеджер, а главное, это человек, который прошел большую жизненную школу в городе Дзержинске, и прошел через депутатский корпус и так далее. И Михаил Вадимович спокойно..., очень внятно..., с такими вот жестами..., таким тоном мне все спокойно объясняет: не надо торопиться, надо посмотреть на это так, а на это надо посмотреть так.
Анна Качкаева: И, тем не менее, вы его не хотите слушать, лицензирование у него забрали.
Леонид Надиров: Нет. Я еще раз повторяю, я говорил на пресс-конференции - лицензированием будут заниматься те же люди, которые сидят там же, за теми же столами, с теми же телефонами. Давайте договоримся, а чем мы хуже? Вот чем мы хуже?
Арина Бородина: У вас нет опыта занятия этой сферой, а Сеславинский занимался этим больше пяти лет.
Леонид Надиров: Конечно, прекрасный день. Ну тогда подумаем, что нам делать с Михаилом Ефимовичем Фрадковым, у которого не было опыта управления таким государством?
Арина Бородина: Но он чиновник.
Леонид Надиров: Опять двадцать пять! Ну так я вам говорю - это разные задачи, чиновник одного уровня и другого уровня.
Анна Качкаева: А почему вы тогда так не хотите, чтобы Сеславинский и его замы занимались лицензированием?
Леонид Надиров: Я объясняю. Потому, что в указе от 9 марта в параграфе 24 прописано: до введения новых нормативных актов по лицензированию эту функцию может взять на себя министерство - первое, или - агентство. Ну, мы-то стоим первыми. Я сказал - а почему не мы? И мы взяли.
Анна Качкаева: Во всяком случае, вы предполагаете, что вы сохраните ту же систему конкурсную, федеральную конкурсную комиссию?
Леонид Надиров: Абсолютно то же самое, absolument... Другое дело, конечно, я прекрасно понимаю, что какое-то время мы будем буксовать, потому что не хватает еще у нас нормативной базы. У нас, например, министерство не зарегистрировано юридически, а МПТР упразднено. Там главный человек сегодня - ликвидатор, который ликвидирует министерство МПТР. А мы не имеем еще регистрации. Поэтому какое-то время будет небольшая пробуксовка. Затем, когда все встанет на места, мы еще раз соберемся, посмотрим на ФКК, посоветуемся и с первым, и со вторым каналами...
Анна Качкаева: Во всяком случае, положение о лицензировании вы не собираетесь пересматривать?
Леонид Надиров: Нет, сейчас об этом речь не идет.
Анна Качкаева: А новый закон?
Леонид Надиров: По поводу нового закона о СМИ. Он отработан был, во-первых, Михаилом Вадимовичем, затем работал очень активно над ним, насколько я знаю, Эдуард Сагалаев из Национальной Ассоциации вещателей, и Федотов много работал. Он "висит" в Интернете. Этот проект закона, это не наше изобретение. Мы просто должны будем еще раз посмотреть, увязать с указом президента от 9 марта, и те позиции, которые сохранятся, конечно, мы постараемся вынести на рассмотрение в Думу в условленном законном порядке. Вообще все это идет, двигается. Потому что, например, прошли определенные поправки и по отдельным вопросам, которые касаются и подготовки документов в Думе, не прошли предложения Думы по отображению терактов, мы выступили против. То же самое по порнографии. Было очень много замечаний на запрос Думы по поводу внесения изменений в законодательные акты.
Анна Качкаева: То есть, несмотря на то, что вы не зарегистрированы, работа идет.
Леонид Надиров: То есть подписывают бумаги нас всего пять человек, вы видели всех на пресс-конференции. Вот эти пять человек в связи с тем, что у нас есть распорядительные документы правительства о нашем назначении, мы имеем право подписывать их, и Дума обязана их рассматривать, потому что мы юридически полноценны.
Карстен Пакайзер: Я хотел все-таки перейти к одному более глобальному вопросу. При министре Лесине Минпечати начал проект по улучшению имиджа России за границей, куда были выделены кое-какие деньги. Вы считаете, такую деятельность вашей задачей, и у вас есть идея, как добиться цели?
Леонид Надиров: Я думаю, что несомненно эта задача существует, потому что она неоднократно была озвучена и нашим президентом, и нашим председателем правительства. По поводу того, что все-таки мы должны не забывать, что кроме того, чтобы делать так, чтобы людям хорошо жилось в нашей стране, надо, чтобы и те положительные элементы движения вперед, которые есть, улучшали и имидж нашей страны в мире. И поэтому те наработки, которые сделаны Михаилом Юрьевичем, и не только на телевизионном уровне, на радийном, но и в печати - например, очень много газет выпускается на русском языке во всем мире, их тираж огромен. Я недавно узнал цифры, они меня просто потрясли. Читательская масса очень большая в США и, как ни странно, в Южной Корее очень много читают по-русски - и там, конечно, эта работа проводится совместно с бывшим министерством печати, МПТР. Думаю, мы будем это развивать. И если будет нужда запросить у правительства дополнительные субсидии на эту очень важную работу, мы будем это делать, это я вам обещаю.
Карстен Пакайзер: Хотел уточнить, раз мы тоже сидим в студии такой радиостанции. В России есть свое иновещание, которое в последние годы вело скудную жизнь, потому что денег не было. Вы считаете, что у этого способа улучшить имидж России - иновещательная радиокомпания - у этого средства массовой информации есть будущее?
Леонид Надиров: Конечно, есть. Вы сейчас очень точную фразу сказали. Оказывается, у нас может быть радиовещание скудным - это не я сказал, я цитирую ваш вопрос. Значит у нас не все, в датском королевстве, как положено. Поэтому я не сомневаюсь, что эта линия и радиовещание на языках должно быть усилено. Люди должны себя чувствовать абсолютно комфортно, абсолютно точно и понимать, что это одна из составляющих той самой радиостанции, то есть, телевизионной станции "Звезда", о которой мы говорили с вами.
Арина Бородина: Скажите, пожалуйста, и все-таки, чем лицензирование будет - это государственная политика, или это все-таки услуги населению? Что вы вкладываете в понятие "лицензирование средств массовой информации"?
Леонид Надиров: В лицензирование я вкладываю то, что написано в указе - это контрольно-надзорные функции над выдачей лицензии и над соблюдением правил ее исполнения.
Арина Бородина: Иными словами, это государственная политика?
Леонид Надиров: В принципе, это отражение государственной политики, совершенно верно. Это то, чем не может заниматься ни министерство, ни агентство. Министерство вырабатывает принципы государственной политики в области СМИ, а агентства оказывают услуги населению.
Арина Бородина: Таким образом, вы будете держать рынок под своим контролем?
Леонид Надиров: Таким образом, федеральная служба, если будет она создана, мне больше нравится - по сохранению культурного наследия. Не надо говорить по контролю, надзору. Конечно, не красиво звучит. В ветеринарии, наверное, звучит нормально, но у нас как-то звучит инквизиторски достаточно. Хотим мы уйти от этого названия, наверное, придется беседовать и с Дмитрием Николаевичем Козаком, пытаться убедить, что все-таки название, "Федеральная служба по сохранению культурного наследия", которая охватывает все, и медийное пространство - оно не только особенное, тонкое и хрупкое - это часть нашей культуры. Не так ли?
Анна Качкаева: Хорошо, во главе той самой службы, не будем пока называть ее, как она будет называться, но человек, который ее возглавит, это будет очень могущественный человек. Кто это может быть?
Леонид Надиров: Я не знаю сейчас, кто это может быть. Но, наверное, это, во-первых, приличный человек. Будем говорить откровенно, ведь вопрос весь упирается, как всегда, в самое простое и обыденное - он упирается в деньги, будем говорить откровенно. И если сегодня эта конкретная деятельность волнует журналистов, потому что за этим стоят деньги, наверное, стоят большие деньги, то чем больше там будет прозрачности и порядка, тем лучше будет.
Анна Качкаева: Господин Надиров, давайте уточним, что вы имеете в виду, говоря о том, что за этим стоят большие деньги?
Леонид Надиров: Я считаю, что и телевидение, и рекламный бизнес - это все-таки большие деньги.
Анна Качкаева: Хорошо, а как это связано с лицензированием?
Леонид Надиров: Это связано с лицензированием впрямую, как мне представляется. Потому что желание открыть частоту, открыть телевизионный канал, оно ведь приносит деньги затем. И если мы считаем, то есть, вы, журналисты, считаете, что это большие деньги, потому что вы так все время бьетесь вокруг этого вопроса, бьетесь из-за денег, потому что никто никаких лицензий сегодня по-настоящему не отбирал. У нас не было случаев таких, чтобы в месяц по 10-15 лицензий прекращались.
Арина Бородина: Это будет контроль над рынком, и очень важно понять, кто этот рынок будет контролировать.
Леонид Надиров: Так вот я хочу, чтобы этот рынок был прозрачен, чтобы это не были "Лужники", а чтобы это был пристойный рынок, цивилизованный рынок, такой же рынок, как в Германии, как в Соединенных Штатах, как во Франции.
Арина Бородина: То есть, вы считаете, что раньше он был нецивилизованный?
Леонид Надиров: Опять двадцать пять. Я еще раз говорю: это по мнению журналистов. Дело в том, что вы задаете этот вопрос в 38 раз, значит там какой-то есть интерес. В чем может быть интерес? Только в этом.
Арина Бородина: Кто будет новым хозяином рынка?
Леонид Надиров: Опять. Если вы так рассматриваете эту позицию, то значит мы в чем-то ошибаемся вместе, и вы ошибаетесь, и мы ошибаемся. Я про себя скажу. Или, точнее, может в чем-то вы правы и мы правы. В каждой шутке есть только доля шутки, все остальное правда. Раз речь идет о больших деньгах, чем больше будет прозрачности, тем лучше...
Анна Качкаева: Или ресь идет об очень серьезном ресурсе, когда можно забрать частоту, не выдать на конкурсе.
Леонид Надиров: Все правильно говорите. Не выдать на конкурсе. Ну, а как это можно сделать, если конкурс проводит достаточно солидная и уважаемая группа людей? Я бы подумал даже о том, чтобы для большей прозрачности туда привлечь кого-то из тех, кто понимает в этом тонком деле, в хрупком деле. Может быть, из Госдумы, может быть, из Федерального собрания. Ну, хорошо, Слава Резник - он был директором "Русского видео" в Петербурге, депутат Госдумы. Слава понимает, я с ним знаком. То есть я его назвал для примера.
Анна Качкаева: То есть в компетентности членов прошлой комиссии, кроме Владимира Познера, вы сомневаетесь?
Леонид Надиров: Не сомневаюсь совершенно. Я сказал на пресс-конференции, что Владимир Познер, не знаю, можно так сказать, но это навсегда, это наше все.
Анна Качкаева: Значит, с Познером у нас все в порядке.
Леонид Надиров: Почему? Со Славой Резником тоже все в порядке.
Анна Качкаева: Видимо, это следующий кандидат в федеральную конкурсную комиссию. Карстен, пожалуйста?
Карстен Пакайзер: Вы сами рассказали вещь, которая меня очень удивила. Вы читаете письма, которые люди пишут в министерство. Я откровенно совершенно удивлен, что чиновники читают такие письма. Такой подход - это новый стиль?
Леонид Надиров: Я не могу сказать, новый это или старый. Я читаю письма. Я стараюсь читать все, что приходит к нам в почте, и что касается средств массовой информации, я обязательно читаю, конечно, советуюсь только с Михаилом Вадимовичем, и прошу его посоветовать, как ответить людям. Но это хороший тон, и в Европе, и везде, если письмо написано, на него надо ответить.
Карстен Пакайзер: Сколько времени в день вы тратите на ответы читателям?
Леонид Надиров: На чтение, потому что ответы готовит Михаил Вадимович со своими сотрудниками по той линеечке, о которой мы сейчас говорим - о СМИ. Я трачу на почту где-то часа полтора-два в день. У меня день начинается в 8.15 и заканчивается где-то в 22.15, такой режим.
Анна Качкаева: А что вы смотрите и что читаете?
Леонид Надиров: Хороший вопрос. Я могу сказать: во-первых, я смотрю все программы "НТВ". Первым делом я включаю всегда четвертую кнопку, которая у меня на пульте, я начинаю с "НТВ". Затем я перехожу на вторую кнопку, затем на первую. В такой последовательности я смотрю телевидение.
Анна Качкаева: То есть, "Первый канал" как-то меньше вас привлекает?
Леонид Надиров: Я не сказал меньше. Вы спросили меня, я говорю - первой я нажимаю четвертую кнопку, потом вторую, потом первую.
Анна Качкаева: Я узнала о ваших зрительских предпочтениях, это означает, что "НТВ" вы любите больше.
Леонид Надиров: До этого, когда я сказал, какую радиостанцию я слушаю, вы сказали - вот реклама конкурирующей организации. Ну зачем же так? Больно.
Арина Бородина: Тогда еще такой вопрос о телевидении. В какое время вы планируете встречу с руководителями компании, может быть, не только государственных телекомпаний, а у нас больше десятка таких СМИ. Планируете ли вы это, и когда?
Леонид Надиров: Планируем. Могу сказать, что со следующей недели начнется более активно разговор. У нас уже были встречи с руководителями "РИА-Новости", встречи в "ИТАР ТАСС", с руководителями этого агентства. Была встреча с Эдуардом Сагалаевым очень интересная. Предстоят все эти встречи, но люди занятые, и первый номер, и второй, поэтому, конечно, будем стараться ждать, пока и у них будет время, и у нас будет время. Потом к таким встречам надо подготовиться. Что же, прийти, протянуть руку, сказать "здравствуйте, я такой-то"?
Арина Бородина: Какой лимит времени вы отводите для того, чтобы было окончательно объявлено, что лицензирование переходит к министерству, или о каких-то еще функциях, которые остаются в ведении министерства? Насколько я понимаю, это еще официально, юридически не закреплено в документах?
Леонид Надиров: Это, наверное, будет закреплено постановлением правительства в четверг, я так полагаю. Затем начнется работа одновременно с созданием положения о министерстве, куда пока временно эти функции внесены, пойдет работа по изменению указа президента и дополнений к нему по созданию федеральной службы. И дальше они идут на переговоры. Нас примут только после четверга. Первый блок документов, началась работа с 10-го марта и закончится в этот четверг. 22 апреля - это следующий срок для подготовки положений, и здесь постараемся в этот промежуток подготовить материалы по положению по министерству и по положению по федеральной службе. Если они пойдут рядышком, то будет легче. А дальше будем ждать дополнения к указу от 9 марта. Вот такая схема пока. Но я еще раз повторяю, что это достаточно сложный аппаратный вопрос, он не имеет отношения непосредственно к исполнительской структуре. Потому что исполнительская структура начнет работать, как мне представляется, в достаточно короткие сроки, может быть, со следующей недели. Здесь мы с Михаилом Вадимовичем в трудном положении, но он встречался с заместителем прокурора страны. Александр Сергеевич беседовал с Чайкой, министром юстиции. Там разъяснения определенные получены, как в этот переходный период наладить так, чтобы не страдало дело. Мы окажемся в очень трудном положении, и вы будете правы, когда скажете, что же такое получается, где же у нас свобода слова?
Анна Качкаева: Что, даже такие есть опасения?
Леонид Надиров: Я сказал - вы скажете. Вы постоянно об этом говорите, ничего в этом плохого нет. Мы уже привыкли к этому.
Карстен Пакайзер: Я с одной стороны, не хотел бы говорить, какую кнопку вы сначала включите, но все-таки, как вы оцениваете работу государственных СМИ сегодня в России?
Леонид Надиров: Хороший вопрос. Если говорить о государственных СМИ, мы их перечислили, по-моему. Радио, я вам сказал уже, повторять не буду, чтобы не делать рекламу конкурирующей организации. Что касается второй кнопки, я уже тоже объяснял свою позицию. Что касается газеты "Российской", я ее читаю с удовольствием. Но с большим удовольствием читаю (опять сейчас вы скажете, кому-то делаю рекламу) газету "Коммерсантъ"...
Анна Качкаева: Пожалуйста, пожалуйста...
Леонид Надиров: ...она у меня постоянно на столе, это единственная газета, которую я десять лет подписываю и постоянную читаю. Это если говорить о пристрастиях.
Анна Качкаева: Складывается ощущение, господин заместитель министра, что смотрите и читаете вы вовсе не государственную прессу и не государственные СМИ?
Леонид Надиров: Такой вот я еще.
Арина Бородина: Главное, чтобы потом не изменили своим вкусам, когда войдете в полную власть в министерстве.
Леонид Надиров: Уверяю вас, что не изменю, потому что для меня, например, любой подход к любой проблеме заключается в здравом смысле. Началась перестройка. У нас большие контакты со всем миром, у нашего балета, как вы понимаете, мы приезжаем в страну. И первые вопросы: ну как вам? Что вам дала перестройка? Что такое перестройка?. Я отвечал, это было 15 лет назад: это возвращение к здравому смыслу. Для меня здравый смысл - это альфа и омега любой позиции. Я проверяю себя только на этом, на этой бритве. Здравый смысл. Если есть здравый смысл, значит все в порядке. У меня здравый смысл и я по здравому смыслу выбираю то, что мне по здравому смыслу нравится. Я не собираюсь себя переделывать, не в тех я годах. И буду читать "Коммерсантъ", и буду смотреть "НТВ", и буду слушать то, что я говорил.
Анна Качкаева: Как вы к прозвищам относитесь?
Леонид Надиров: К прозвищам? Очень хорошо.
Анна Качкаева: А вы знаете, как вас уже называют?
Леонид Надиров: Не знаю.
Анна Качкаева: Нет? Я вам открою эту тайну: вас с министром называют "Пюпитр" и "Станок".
Леонид Надиров: Очень хорошо, замечательно.
Анна Качкаева: В завершение программы я попрошу моих коллег высказаться о том, что они услышали, и по поводу знакомства с новым заместителем министра культуры и массовых коммуникаций Леонидом Надировым.
Карстен Пакайзер: Когда я пришел сюда, я думал, что все-таки хорошо, что Минпечати старый, у которого была репутация довольно темная, объединили именно с Министерством культуры, а не с другими ведомствами. Я думаю, что это было положительное решение, и беседа сегодня меня в этом убедила. И второй момент: по сравнению с другими высокопоставленными чиновниками эта беседа мне доставила искреннее удовольствие, потому что собеседник еще, может, не так испорчен теми приемами, которые приняты в этих верхах.
Арина Бородина: Собеседник сегодня, безусловно, был очень интересный, не скрою. Может быть именно потому, что это было первое знакомство. Он не похож на остальных, как мы говорим, наших "ньюсмейкеров", или "клиентов". Но я по-прежнему считаю, что такой сложной отраслью, как СМИ - телевидение, печать, пресса в целом - должны руководить очень профессиональные люди. Здесь очень важно не наломать дров людям некомпетентным, но желающим что-то всегда подправить в этом. Что касается Леонида Николаевича, то мне показалось, что это человек очень конкретный, внятный, но при этом, я бы сказала, чиновник с большой буквы. Потому что, когда он не хочет отвечать на вопрос, он этого не скрывает, и становится очень жестким, и у него меняется при этом голос. Это есть.
Анна Качкаева: Я совершенно согласна с Ариной. Мы, на мой взгляд, наблюдали опытного царедворца и лицедея, но лицедея, видимо, вполне любимого многими. В биографии господина Надирова был такой факт, когда он встал на колени перед Алтынай Асылмуратовой - это звезда Мариинки и нынешний руководитель Вагановки. Разумеется, готовясь к этой программе, я посмотрела, что же из традиций русской балетной школы может подойти к определению господина Надирова, который, конечно же, пропитан духом этой школы за 18 лет. Так вот, знаменитая Агриппина Ваганова ввела в балет русский понятие "новые руки" - красивые, сильные, энергичные, которые потом и определили волевой характер танца. Я полагаю, что господин Надиров, который отлично усвоил эту школу, должен теперь нам демонстрировать эти выразительные жесты, а мы будем "следить за руками".
