Александр Генис: Сегодняшний ''Американский час'' завершит традиционный очерк из авторского цикла Владимира Морозова ''Необыкновенные американцы''. Гари Рэнделл - человек с электродами в голове.
(Песня ''Только надежда'', поет Менди Мур)
Венди Рэнделл: Я тащила его к врачу целый год. Он очень упрямый мужик.
Владимир Морозов: Но уж после такой серьезной операции он, наверное, стал посговорчивее?
Венди Рэнделл: Нет! Ни на йоту не изменился. Моего мужа никакой операцией не исправишь. Уж такой упрямый родился.
Владимир Морозов: Венди с нежностью смотрит на Гари и осторожно гладит его рукой по лысому черепу, на котором операция оставила два больших продольных шрама.
Гари Рэнделл: В 1986 году я работал механиком на бумажной фабрике. Пошел что-то показывать ученикам, и, чувствую, не могу поднять правую руку. Думал, может, что с суставом. Шесть месяцев ходил к мануальному терапевту. Но он мне помочь не смог. Тогда меня послали к невропатологу. И тот поставил диагноз – болезнь Паркинсона.
Владимир Морозов: Но жена тут же вносит свои поправки, а ей виднее.
Венди Рэнделл: С год прежде, чем ему поставили диагноз, он не мог пользоваться правой рукой. Перестал размахивать ей при ходьбе. А я ведь медсестра, ну и всполошилась. Стала посылать его к врачу. Но он все твердил, мол, само заживет. Когда я все-таки привела его к врачу, тот заподозрил опухоль мозга. Потом пошли на обследование к невропатологу.
Владимир Морозов: Болезнь Паркинсона? После такого диагноза вам пришлось уйти на инвалидность или еще какое-то время работали?
Гари Рэнделл: Да, я работал еще 10 лет. А инвалидность мне дали только в 2002 году. Ходил на работу, пока мог. Я отдал фабрике 30 лет. Потому и пенсия у меня приличная, у других зарплата меньше. А после диагноза стали кормить меня разными лекарствами. Сначала полегчало, но через несколько лет помогать совсем перестало. Стал дергаться, начались непроизвольные движения, иногда память терял.
Владимир Морозов: Год назад в больнице города Норт-Шор в нью-йоркском районе Лонг-Айленд ему сделали операцию.
Гари Рэнделл: Это та еще операция! Когда мне череп сверлили, я все слышал и видел на мониторе. Конечно, дали обезболивающее, но я должен был оставаться в сознании для того, чтобы отвечать на вопросы врачей, когда они подыскивали место в моем мозгу, куда поставить электроды.
Владимир Морозов: Венди поясняет, что электроды служат для глубокой стимуляции мозга. А всего ее муж перенес три операции, третьим был пластический хирург. Но сначала врачи убедились, что организм не отторгает электроды и тогда провели провода, а в район ключиц поставили батарейки.
А зачем понадобился пластический хирург? Вы хотели стать красивым?
Гари Рэнделл: Было небольшое осложнение. Раны на голове не заживали, и пластический хирург сказал, что, видимо, электроды накрыты недостаточным количеством ткани и там слабое кровоснабжение. Он пересадил мне сверху на электроды более толстый слой телесной ткани. И зажило. Теперь все работает нормально.
Владимир Морозов: Ну, слава Богу! Стало быть, вас вылечили?
Гари Рэнделл: Я думаю, что больше меня оперировать не станут. Есть надежда! С другой стороны, меня ведь не вылечили. Болезнь Паркинсона со мной. Но врачи приостановили непроизвольные физические движения. Я перестал все время дергаться. 5 лет продержусь на электродах, а потом медики придумают что-нибудь еще, получше.
Владимир Морозов: Как привыкал Гари Рэнделл к своему новому положению инвалида?
Венди Рэнделл: Он помирал со скуки и очень злился. Привык каждый день ходить не работу и не хотел стать домохозяйкой. Но потом нашел себе занятия. Убирает дом, чинит что-нибудь. Ездит помогать друзьям, которые старше его.
Владимир Морозов: Иногда Гари неспеша обследует свои владения.
Гари Рэнделл: У нас тут 20 акров земли, в основном лес. Этот дом мы с женой сами построили. Раньше тут коровы паслись. Землю мне отец дал. Он живет через улицу. Ему 82, а матери 80. Мой старик все еще работает, не полную неделю, но работает. Он ловит бродячих собак.
Владимир Морозов: В 82 года!
Гари Рэнделл: Ну, он же за ними не гоняется. У нас в городке Коринф по закону собаки должны быть на поводке. Если где-то собака одна бегает, отец должен найти владельца и велеть ему привязать собаку. Если тот откажется, то его оштрафуют.
Владимир Морозов: На земле за домом Гари Рэнделла полно оленьих следов.
Гари Рэнделл: Я раньше был охотником. Но потом пришлось это дело бросить. Лекарства на зрение повлияли. Я могу человека за оленя принять. И координация не та. Стал спотыкаться и падать. А когда ты падаешь с ружьем в руках, тут недолго до несчастного случая. Можно и застрелить кого.
Владимир Морозов: Но в сезон с дороги по-прежнему можно услышать стрельбу. Это охотятся на оленей его многочисленные родственники.
Гари Рэнделл: Эта земля принадлежит семье Рэнделлов уже больше 100 лет. Мы были тут в числе первых поселенцев. И все называли это место Рэнделлс-корнер.
Владимир Морозов: Название есть теперь и на любой дорожной карте. Как памятник четырем поколениям Рэнделлов.
Гари Рэнделл: А вон на холме старое кладбище. Там полно моих предков. Не знаю, кто будет род продолжать. Я единственный, у кого сыновья. Одному 24 года, другому 28. Но оба пока живут с нами, и жениться не хотят.
Владимир Морозов: Гари, вы же знаете, соседнем городе Малта строится фабрика ''чипов''. Люди покупают в округе землю под дома. Вы свою продавать не собираетесь? Ведь сейчас на этом можно заработать...
Гари Рэнделл: Нет, мы ничего никому продавать не станем. А если вдруг и решим, то племянник Тодд все у нас и купит. Он хочет, чтобы все осталось в семье. Ну, или достанется нашим детям, внукам, следующим поколениям.
