Александр Генис: Сегодняшний ''Американский час'' откроет культурно-политический ''Нью-йоркский альманах'', в котором мы с Соломоном Волковым рассказываем о новостях культурной жизни, какими они видятся из Нью-Йорка.

Реквием по ''Близнецам''

Наш ''Альманах'' выходит в эфир на следующий день после горькой годовщины - 10-летия террористического налета. Это событие омрачило начало 21 века и заняло большую его часть. Сейчас, после смерти Усамы бин Ладена, военные заботы отступили перед экономическими трудностями, но 11 сентября навсегда останется трагической датой. Мне с самого начала казалось, что атака террористов придала Нью-Йорку тот героический ореол, который отличает другие великие города, скажем, Петербург или Лондон. Накануне годовщины многие думали как ее достойно отметить и, по-моему, самый трогательный способ выбрало наше Общественное Радио - больше месяца они собирали заявки слушателей, чтобы устроить в воскресенье, в день годовщины, марафон музыкальной терапии. Соломон, за эти 10 лет было создано немало произведений во всех областях искусства - и в кино, и в литературе. Но особенно нас интересует музыкальная часть. Как музыка отразила эту трагедию?

Соломон Волков: Есть очень значительный опус Джона Адамса, который был удостоен Пулитцеровской премии, и совершенно справедливо, но мне кажется, что наконец-то появилось дефинитивное музыкальное сочинение, которое отзывается на эту трагедию. Это опус Стива Райха, которому исполняется в октябре этого года 75 лет. Он - один из ведущих американских композиторов, некоторые считают его самым значительным из живущих американских композиторов. Он в 2010 году сочинил произведение для струнного квартета и магнитофонной ленты, которое называется ''WTC 9/11'' - World Trade Center, 11 сентября. Райх произвел этот опус в традиционной для него в последнее время манере соединения инструментальной музыки и человеческой речи, которую он, с помощью электронных манипуляций, тоже превращает в некое подобие музыки. Должен сказать, что я с большим подозрением отношусь к произведениям, которые так или иначе пытаются использовать тему человеческих катастроф, будь то Холокост, землетрясения, наводнения, цунами, и так далее. Когда искусство пытается отозваться на такие огромные и неподвластные уму катастрофы, оно неизбежно вступает на какие-то компромиссные пути и художественный результат, скажем, как в фильме Стивена Спилберга ''Список Шиндлера'', меня не убеждает, мне не нравится этот фильм, который многие считают выдающимся произведением. Но в случае с Райхом я должен сказать, что это колоссальная удача - ему удалось совместить некую сдержанность и отстраненность с трагическим ощущением, с трагическим подтекстом, от которого у меня, например, когда я слушаю этот опус, проходят по спине мурашки. Этот опус озвучивался в США, но впервые вышел в записи в эти дни этой трагической годовщины. Вот фрагмент из первой части, которая так и называется - ''11 сентября'' — где в музыку для струнного квартета (а исполнитель - знаменитый ансамбль ''Кронос Квартет'') вмонтированы электронно обработанные сообщения системы авиаслежения, где они говорят, что самолет, летящий в Лос Анджелес, сейчас направляется на юг, летит неправильным курсом и с пилотом система наземного слежения потеряла всякий контакт.

(Музыка)

Диск выпустила фирма ''Nonesuch'', которая выпускает практически все музыкальные сочинения Райха, это многолетнее сотрудничество, во главе ее стоит замечательный продюсер Боб Хоровиц. Они выбрали совместно с Райхом для обложки этого компакт-диска известную фотографию, на которой изображен самолет, который вот-вот должен врезаться в одно из зданий. Причем это уже воспоминание об этом, фотография была изменена. И поднялся страшный шум в интернете, когда появились первые, предварительные изображения этой обложки, люди говорили, что это самая возмутительная обложка в истории существования записей классической музыки - довольно сильные слова. Скандал разыгрался такой, что Райх, в итоге, эту обложку снял, уступив давлению общественного мнения.

Александр Генис: То есть претензии были связны с тем, что автор манипулирует нашими эмоциями?

Соломон Волков: Да. Мне кажется, справедливо отозвалась на эту контроверзу обозреватель музыкального отдела газеты ''Вашингтон Пост'' Анн Миджетт, которая написала о том, что для нее как раз имидж этот соответствовал музыке, что довольно редкая вещь, - подчеркнула она, - для обложки записей классической (да и не только классической) музыки, а в данном случае тут был некий смыл. Ведь Райх не спекулировал на этой теме. Он вообще является политическим композитором во многом, у него есть сочинение, посвященное Холокосту (''Different Trains'' ), у него есть сочинение, где рассматриваются религиозные взгляды палестинцев, израильтян и американцев (''The Cave''), он написал музыкальный опус ''Daniel Variations'' в связи с убийством американского журналиста Даниэля Перла в Пакистане. Так что он не спекулятивный композитор. А Миджетт справедливо замечает, что раз некий имидж вызывает сильную реакцию, как в данном случае, то, значит, он плох, значит, это спекуляция. Это не так, здесь, по ее мнению, смешались границы между искусством и журнализмом - ведь фотографии в журналистике изменять нельзя, а здесь были произведены некие манипуляции, вот эта патина.

Александр Генис: Это можно сказать и о самом опусе Райха - он же берет настоящие документальные записи и манипулирует ими, превращая их в музыку.

Соломон Волков: В подлинное произведение искусства, в чрезвычайно сильную музыку.

Александр Генис: То есть это такой монтаж?

Соломон Волков: Это его метод работы. И вы совершенно справедливо указали, что тут налицо соответствие между характером и стилем музыки и этой трагической, очень сильное впечатление производящей фотографией. Но, видите, как общественное мнение, может быть, и лицемерно в этом смысле.

Александр Генис: Я его понимаю - я тоже боюсь, когда манипулируют моими чувствами и боюсь каждый раз, когда на меня давят заранее, позвольте мне самому воспринять сочинение так, как оно должно быть. Мне кажется, что сочинение Райха не может не подействовать на любого слушателя, но особенно на нас, на людей, которые видели все это своими глазами.

Соломон Волков: Это сочинение состоит из трех частей, и в третей части, которая называется ''WTС'', свидетели рассказывают о том, как тела погибших уже собрали в тенты. Это тоже чрезвычайно сильная, глубокая и трогающая музыка.

(Музыка)

Деконструкция Гершвина

Александр Генис: Соломон, не первый раз в нашем ''Альманахе'' мы касаемся темы оперы и мюзикла. Мне кажется, что эта тема стала центральной за последнее время в дискуссиях, связанных с развитием современной музыкальной жизни, особенно нью-йоркской, и это связано с тем, что мюзиклы это очень дорогая и сложная форма искусства, с одной стороны, от них зависит процветание Нью-Йорка и Бродвея (вообще это город мюзикла), с другой стороны, они становятся все дороже, а результаты все хуже. Поэтому такую важную новость принесла нам пресса, рассказав, что знаменитую оперу Гершвина ''Порги и Бесс'' собираются поставить в виде мюзикла. Вот это и вызвало бурю возмущения.

Соломон Волков: Этим занялся ''American Repertory Theater'' в Кембридже, штат Массачусетс. Они начали работать над новым вариантом оперы Гершвина ''Порги и Бесс'', а я напомню, что опера эта впервые была озвучена в 1935 году и к ней отношение и у американских музыкантов, и у публики - как к священному камню, если угодно.

Александр Генис: Мне кажется, что это первая и единственная национальная опера Америки.

Соломон Волков: Да, она по-настоящему популярна, про нее знает всякий культурный американец. Кроме всего прочего, музыка, мелодии из этой оперы прочно вошли в быт, в обиход во множестве разных интерпретаций. Поэтому за творческой судьбой этой оперы наблюдают очень внимательно и известие о том, что творческая бригада новой постановки собирается радикально переработать ''Порги и Бесс'' вызвала неприятие со стороны многих видных музыкантов.

Александр Генис: Особую роль в погроме этой идеи сыграл знаменитый Сондхайм.

Соломон Волков: Стивен Сондхайм, автор очень многих популярных американских мюзиклов, а в настоящий момент — патриарх, если угодно, американского мюзикла, как жанра.

Александр Генис: Особенно его возмутило, что там собираются изменить конец и сделать его счастливым.

Соломон Волков: Дело даже не в этом, а в том, что они вообще собираются переработать эту оперу. В связи с этим режиссер Диана Полус, либреттистка Сюзан-Лори Паркс и Одра Макдоналд (замечательная американская певица, которую мы с вами, Саша, в один из прошлых годов назвали музыкантом года) тоже высказались в связи с этой радикальной переработкой. Диана Полус сказала, что в опере Гершвина характеры не становятся полнокровными людьми. Интересно, что режиссер решил, что нужно добавить происхождение, истории этих людей, буквально по Станиславскому, который, как известно, придумывал целые биографии людям. На что Сондхайм саркастически замечает, что так можно переработать и ''Тоску'' - добавить парочку арий, в которых объяснялось бы, как Тоска стала оперной звездой, а еще лучше - переработать моцартовского ''Дон Жуана'' и рассказать про его несчастливое детство, в результате которого он стал таким неисправимым бабником.

Александр Генис: Соломон, несмотря на всю эту язвительную критику мы должны вспомнить, что ''Порги и Бесс'' — опера, которой было предъявлено немало претензий именно в этом плане. Говорили о том, что это, скорее, набор номеров и в ней нет такого объединяющего сюжета, она распадется на части, это не совсем опера. Ведь такая критика существовала?

Соломон Волков: Конечно. И всякий раз, когда ставят ''Порги и Бесс'', а эта опера, как вы справедливо заметили, дает повод для каких-то сомнений, ее сокращают, редактируют, с ней всячески возятся, пытаются привести всякий раз в более пристойный, по мнению постановщиков, вид, но при этом мелодии и замечательные арии остаются. И Сондхайм по этому поводу говорит, отвечая Одре Макдоналд, которая сказала, что Бесс иногда полнокровный персонаж в опере Гершвина, а иногда - нет,-что она всегда полнокровная, если ее поют полновесно, как, например, это делала Леонтина Прайс, великая афро-американская певица.

Александр Генис: Соломон, а как вы относитесь ко всей этой проблеме? Речь идет о том, чтобы перетащить оперу из Метрополитен на Бродвей, из высокого искусства в массовое. В прошлый раз мы говорили о том, как мюзиклы привести в оперу, а теперь мы поговорим о другом - как оперу привести в мюзикл. Как вы отнестись таким движениям?

Соломон Волков: Одра Макдоналд по этому поводу сказала, что против такой переработки могут выступать только пуристы. Раз Георгиев назвал ''Порги и Бесс'' оперой, значит, и нужно ее показывать как оперу, и всяческие переработки не должны иметь место. Сондхайм по этому поводу говорит: что это, нас всех зачисляют в лагерь каких-то замшелых реакционеров? Он не против переработок, но есть разница между новой интерпретацией, переработкой и тотальной переделкой, к которой, очевидным образом, призывает новая творческая бригада.

Александр Генис: То есть вопрос идет о границах, и этот вопрос идет всегда, собственно говоря, уже Шекспир переделывал Плутарха, и эти границы раздвигаются, сужаются, меняются, и мне кажется, что это такая вечная проблема. На чьей стороне вы в этом споре?

Соломон Волков: В итоге, тот же Сондхайм говорит о том, что он не собирается судить постановку, которую он еще не видел (и никто нее не видел), а он только пытается ответить на высказанные в печати взгляды новой творческой бригады и ее отношение к опере Гершвина, как к какому-то полуфабрикату недоделанному, который они сейчас только доведут до ума. Я считаю, что если эта постановка будет осуществлена и пройдет с успехом, то появится еще один вариант оперы Гершвина, один из многих вариантов...

Александр Генис: Пусть цветут все цветы.

Соломон Волков: ...потому что эту оперу перерабатывали всяческим образом и представляли в различных аранжировках все эти годы. Я хочу показать, в качестве образца одной из возможных интерпретаций бессмертной музыки Гершвина, нечто более академическое, хотя в свое время это тоже было воспринято как достаточно авангардная интерпретация. Это подход к ''Порги и Бесс'' Майса Дэвиса, великого американского джазмена. Он интерпретирует арию Бесс ''You Is My Woman Now''.

(Музыка)

''Музыка независимости''

Соломон Волков: Сегодня в нашей программе - музыка Узбекистана. Если вы заметили, Саша, мы из Средней Азии в первый раз представляем какого-то композитора, и это, конечно, связано с тем, что не бывает равного развития всех регионов и Средняя Азия в этом смысле отставала и от Прибалтики, и от Кавказа, она не выдвинула до сих пор целой когорты композиторов, которые бы уверенно заняли свои места на международной арене, одновременно представляя национальные голоса и устремления своих стран.

Александр Генис: Это еще связано с тем, что мы говорим о западной музыке, а Средняя Азия разрабатывает свои традиции, чуждые западной музыке, иногда и противоположные ей, и, конечно, мы, в первую очередь, ориентируемся на знакомые образцы.

Соломон Волков: Для нас среднеазиатская музыка - традиционая, древняя, что называется - связана с суфизмом, с мистическим аскетическим течением в исламе, которое возникло в конце VII века.
Среди современных композиторов Узбекистана самым известным на международной арене является Дмитрий Янов-Яновский, который родился в 1963 году в Ташкенте, где он и живет до сих пор, он окончил Ташкентскую консерваторию, где учился у отца Феликса Янова-Яновского. Я хочу показать его сочинение под названием ''Лакримоза'', которое было отмечено специальной премией жюри Конкурса духовной музыки во Фрайбурге. Это опус для сопрано и струнного квартета, его исполняет американский ''Кронос Квартет'' и замечательное американское сопрано Дон Апшоу. ''Лакримоза'' это, как известно, секция католической мессы и, казалось бы, что здесь общего с традиционной узбекской музыкой? Но если вслушаться в этот опус, то связи можно найти, потому что между традиционной суфийской мелодией и сочинением Янова-Яновского мы можем найти сходство в том напряжении, которое ощущается между интервалами у голоса. То есть голос как бы воспаряет и опускается, поднимается на некие мистические высоты и опускается на некие глубины человеческой души, и это создает то напряжение, которое свойственно всякой подлинно духовной музыке. И на зря именно это сочинение нашло поддержку на Конкурсе духовной музыки.
Итак, ''Лакримоза'' в исполнении ''Кронос Квартета'' и Дон Апшоу.

(Музыка)