Большой в США

Александр Генис: Соломон, начиная выпуск последнего в этом году ''Альманаха'', я предлагаю начать нашу беседу с самого главного музыкального события года.

Соломон Волков: Причем это музыкальное событие года равно прозвучало на полную мощность и в России, и на Западе, чего никто не ожидал. Мы, конечно же, говорим об открытии после многолетнего и многомиллионного ремонта исторического здания Большого театра. Выступая на открытии этой новой-старой сцены, президент Медведев сказал, что Большой театр принадлежит к числу национальных брендов, и с тех пор многие высказывали по этому поводу какое-то неудовлетворение, что вот причислили к брендам...

Александр Генис: Само слово ''бренд'' вызывает у меня отторжение, мягко говоря.

Соломон Волков: А у меня - совершенно нет, мне кажется, что это очень справедливые слова. Конечно, не сам он их написал, он их просто озвучил, но это значит, что он с ними согласен, причем он несколько раз произнес это слово ''бренд''. И мне кажется, что это очень правильное обозначение, потому что что же еще такое Большой театр как не национальный бренд?

Александр Генис: Но в отличие от Царь-пушки и Царь-колокола, Большой театр-таки звучит. И особенно это интересно с связи с тем, какой большой резонанс открытие Большого произвело в Америке.

Соломон Волков: Никто этого не ожидал и, я сознаюсь, тоже не ожидал, что такой будет проявлен гигантский интерес во всем мире и в Европе, но в Америке мы этому свидетели.

Александр Генис: Конечно, Большой театр - мировая столица балета, но особенно большое внимание привлекло это событие в мире музыки еще и потому, что сейчас в Большом театре танцует американец. Когда я приехал в Америку, я заметил, что в Нью-Йорке очень много театральных и балетных студий и всегда хозяйкой этой студии является какая-нибудь женщина с русской фамилией. Потом мне сказали, что это — псевдоним, потому что балерина (кстати, это слово так и вошло в английский язык) брала себе русский псевдоним, чтобы набрать побольше учеников. И вот, по-моему, впервые появляется американский танцовщик на сцене Большого театра.

Соломон Волков: Дэвид Холлберг был премьером ''American Ballet Theatre'', он в Нью-Йорке, очень знаменитый и любимый танцовщик, и тот факт, что он объявился в Большом театре, произвел здесь сенсацию.

Александр Генис: Всегда бывает наоборот.

Соломон Волков: Убегают из русского балета.

Александр Генис: Да, как Барышников.

Соломон Волков: А из Большого - Александр Годунов, скажем. А тут такой обратный побег. И знаете, с кем бы я сравнил Дэвида Холлберга? Внешне он очень напоминает Годунова, это человек просто на ампула Годунова, при том, что техника у него гораздо более совершенная, чем у Годунова - тот брал своей осанкой, видом внушительным, а у Холлберга - блестящая классическая техника. Но я бы сравнил Холлберга с Ваном Клиберном, как я предпочитаю до сих пор называть этого легендарного американского пианиста, потому что есть какой-то эффект харизмы, помимо всего прочего, и людям хочется болеть за человека, с которым они могут идентифицироваться или который действительно производит такое харизматическое впечатление, как когда-то Клиберн произвел своей победой в Москве на весь мир и на американцев, в особенности, точно так же Холлберг сумел привлечь внимание широкой американской аудитории.

Александр Генис: Которая внимательно следит за всеми перипетиями его жизни, потому что в ''Нью-Йорк Таймс'' каждый день печатаются короткие беседы с ним. Тем более, что он производит очень благоприятное впечатление на русских знатоков балета. Что он может принести в Большой театр? Это ведь как в Тулу со своим самоваром.

Соломон Волков: Во-первых, балетному руководству — Сергею Филину - хотелось найти танцовщика такого амплуа как Холлберг и, думаю, они догадывались, что это также будет большим приобретением в плане пиара. Но думаю, что никто не подозревал до какой степени это окажется справедливым, потому что (тоже замечательный ход со стороны Большого театра!) балет ''Спящая красавица'', в котором дебютировал Холлберг, в постановке Юрия Григоровича транслировался (не сама премьера, а второй спектакль) в около 500 американских кинотеатрах! И по всей стране билеты были распроданы, люди стояли в очередях. Здесь, в Нью-Йорке, в кинотеатре, где показывали эту трансляцию, зал был переполнен и люди аплодировали, когда появился на экране Холлберг. Он там еще разогревался, даже танцевать не начал. И, что интересно, это же отметила и ''Комсомольская правда'' в Москве, что Холлберг мог бы вообще не танцевать, а просто прогуливаться взад и вперед по сцене, и все равно он вызвал бы такой же точно энтузиазм. Вот это и есть настоящая харизма и я уверен, что теперь за каждым шагом Холлберга будут следить.

Александр Генис: На моей памяти это наиболее яркий пример американо-российского культурного сотрудничества, когда действительно выигрывают все.

Соломон Волков: Это замечательный эпизод и действительно приятнейший сюрприз, что ''национальный бренд'', как он был охарактеризован Медведевым, получил такую феноменальную всемирную и всеамериканскую раскрутку.

Александр Генис: Соломон, как вы считаете, правильно был выбран спектакль для премьеры американского танцовщика?

Соломон Волков: Выбирал его Юрий Григорович, который является сейчас де факто главным балетмейстером Большого, спектакль идет в его редакции, отзывы были самые разные, но Григорович - ветеран этого дела и, в итоге, публике этот спектакль понравился, билетов на него не получить. И присутствие Холлберга будет обеспечивать дальнейший интерес к этому спектаклю, и Светлана Захарова, его партнерша, тоже очень хороша, и, конечно же - бессмертная музыка Чайковского. Адажио в интерпретации Светланова (фирма ''Мелодия'') мы сейчас и услышим.

(Музыка)

Американская биография Екатерины Второй

Александр Генис: Пришла пора подвести итог тому, что случилось интересного в книжном мире за прошедший год.

Соломон Волков: Мне кажется, что наиболее значительной книгой, в которой сошлись американская и российская сторона, оказалось произведение Роберта Масси ''Екатерина Великая'' (''Catherine the Great: Portrait of a Woman'') которое вышло в издательстве ''Random House''.

Александр Генис: Которую уже отметили как книгу года очень многие органы печати, включая и ''Нью-Йорк Таймс''.

Соломон Волков: Должен сказать, что Масси далеко не новичок - ему 82 года и он памятен многим своим проставленным бестселлером ''Николай и Александра'' (''Nicholas and Alexandra''), по которому был сделан в свое время большой фильм, тоже довольно знаменитый.

И вторая книга, о которой вспоминают реже сейчас, но мне она нравится больше, чем ''Николай и Александра'', это биография Петра Великого (''Peter the Great: His Life and World'')

Александр Генис: Масси не является профессиональным историком, о чем он сам с удовольствием говорит, признает, что не является профессионалом и ничего нового, никаких новых фактов он ввести в историю не может. Тем не менее, его работа считается крайне кропотливой и все признают достоверность и успешность его исторических исследований. Как вы относитесь к его портрету Екатерины?

Соломон Волков: Конечно, что же Масси это то, что здесь определяют словом ''storyteller'' - рассказчик, он блестящий рассказчик. Ну какие на сегодняшний момент могут быть новые сенсационные материалы о Екатерине? Все, что можно и нужно сделать на сегодняшний момент, это организовать гигантский объем уже известного и доступного материала таким образом, чтобы получилась увлекательная история. Это очень сложно.

Александр Генис: Особенно в случае Екатерины. Вообще Екатерина всегда была жертвой, как считается, английской пропаганды. Про нее сознательно распускалось множество самых черных слухов, и Масси как раз отмывает эти слухи, в том числе два наиболее известных анекдота из жизни Екатерины. Первый связан с Потемкинскими деревнями.

Соломон Волков: К распространению этих слухов прилагали руку наши величайшие умы, потому что Александр Сергеевич Пушкин сказал, что ''развратная государыня развратила все государство'', и ему же принадлежит абсолютно несправедливая характеристика Екатерины как ''Тартюфа в юбке и в короне''. И оба эти обвинения я считаю абсолютно абсурдными. Начнем с Тартюфа. Екатерина оставила после себя очень откровенные записки, где она, совершенно не стесняясь, рассказала о том, каким образом она пришла к власти, стала императрицей. Это ей совершенно не светило - она должна была оставаться супругой своего мужа, Петра Третьего. А она завоевала этот пост так, как это делают современные политики - обласкав военных, обнимая детей и целуя их, разговаривая со всеми, вникая в их проблемы. Между прочим, осталась такой же и после того, как взошла на престол. Некоторое лицемерие это есть неотъемлемая черта политика.

Александр Генис: А как все-таки быть с анекдотом про Потемкинские деревни? Масси уверяет, что никаких Потемкинских деревень не было и что все это злостный слух.

Соломон Волков: На этот счет у историков существуют разные точки зрения - это один из примеров того, как один и тот же факт можно трактовать по-разному. Но что касается (раз уж мы заговорили о Потемкине) упреков в том, что она была распутной женщиной, которая своим фаворитам раздарила пол России, то и эти соображения, мне кажется, не имеют легитимности. Историки сосчитали количество любовников Екатерины. С 1753 по 1796 год по подсчетам было от 12 до, максимум, 18-ти человек. То есть, если вы делите, то получатся, что по одному увлечению на два с половиной года. Монашеский ли это образ жизни? Нет, конечно. Но с точки зрения и современной морали, и морали 18 века - ничего невероятно распутного в этом нет.

Александр Генис: Меня Екатерина всегда привлекала тем, что в ее правление Россия была несомненно европейской державой, она была космополитической страной. Конечно, не вся Россия, а ее верхнее сословие, очень было близко к европейскому сознанию. И в этом отношении Екатерина была прообразом Евросоюза, если хотите.

Соломон Волков: Она была настоящим покровителем культуры в отличие от Петра Первого, который культурой интересовался мало, он был очень утилитарен в своих воззрениях. Культуру он воспринимал как математику, географию...

Александр Генис: Все, что нужно артиллеристу.

Соломон Волков: Вот именно так. А Екатерина была профессиональным писателем - если собрать и издать ее полное собрание сочинений, то это будет много увесистых томов, там будет все, что угодно.

Александр Генис: Когда я учился на филфаке, у нас была стенгазета и называлась она ''И то, и сё'', я был ее редактором. А что это такое? Это название газеты, которую выпускала Екатерина.

Соломон Волков: Она основала множество журналов - либо она сама, либо под ее эгидой, в том числе и сатирических. Она была чрезвычайно либеральной правительницей России до определенного момента.

Александр Генис: До Пугачева.

Соломон Волков: Когда она испугалась Великой Французской революции, и Пугачев, конечно же, потряс ее. А кого бы такая история не потрясла, кто бы после такого испытания не свернул бы, как говорится, направо? Но вспомните, что в ее правление не было ни одного политического процесса против кого бы то ни было из крупных сановников. Это неслыханное дело! Даже если человек был уличен ею в каких-то неблаговидных поступках или не нравились его воззрения, его отправляли на покой - он мог уехать за границу и там доживать свой век.

Александр Генис: ГУЛАГа не было.

Соломон Волков: Нет.

Александр Генис: Как, вы думаете, книга Масси прозвучит в России?

Соломон Волков: В России отношение к Екатерине двойственное, как к любой исторической фигуре. Вы можете найти ярых поклонников Петра Первого и страстных его оппонентов.
А книга Масси читается с увлечением, и если она прослужит тому, что еще какое-то количество людей заинтересуется абсолютно необыкновенной историей ее восхождения на престол и очень интересного и плодотворного правления 34-летнего, то задача Масси будет решена. А в Америке, я уверен, эта книга станет бестселлером.

Александр Генис: А какой образ Екатерины сложился в классической русской музыке?

Соломон Волков: С музыкой, с оперой, в частности, связанно одно курьезное обстоятельство - было запрещено выводить на сцену Романовых. Поэтому появляться на сцене Екатерине не было дозволено, но Чайковский обошел это запрещение тем, что у него в опере ''Пиковая дама'' на балу ожидают встретить Екатерину, выстраиваются, начинают петь ''Матушка, Екатерина!'', и занавес падает.

Александр Генис: То есть мы видим реакцию на ее появление.

Соломон Волков: И этот хор из ''Пиковой дамы'' в исполнении Гергиева (фирма ''Филиппс'') мы и услышим.

(Музыка)

Музыка независимости. Латвия

Александр Генис: В декабрьском выпуске нашего ''Альманаха'' мы прощаемся с ежегодным циклом ''Музыка независимости''. Давайте подведем итоги этим 12 передачам. Это очень разные композиторы, очень разные традиции, тем не менее, объединив их под одной рубрикой ''Музыка независимости'' можем ли мы говорить о плеяде, о том, что есть что-то, что объединяет их всех в одну могучую кучку?

Соломон Волков: Мне кажется, многих из них объединяют личные дружеские связи, они с очень большой симпатией относятся друг к другу. Они были связаны еще в Советском Союзе, но теперь, когда каждый из них безусловно чувствует, что он является национальным бардом, это тоже их сближает. С другой стороны, это все очень крупные, независимые фигуры и никакой крупный писатель, поэт, художник не хочет причислять себя к обойме.

Александр Генис: Ни в коем случае! Это совершенно невозможное существование, когда зрелый художник вдруг оказывается частью какого-то движения. Другое дело — молодой художник. Поэтому я когда-то написал, что ''писатели входят в литературу гурьбой, но умирают по одиночке''. Никто не хочет быть представителем чего-то, каждый хочет быть представителем себя. Завершая наш годовой цикл, мы вернемся сегодня к местам, которые нам с вами особенно близки, не так ли?

Соломон Волков: Да, мы говорим о Латвии и я хочу представить сегодня композитора из Риги Георгса Пелециса, причем не только как автора музыки, но и как автора чрезвычайно трогательных и выразительных текстов, опубликованных в качестве писем Пелециса в книге, вышедшей в Москве. Ее автор - московский композитор Владимир Мартынов, книга называется ''Казус Vita Nova '', она посвящена полемике вокруг оперы Мартынова на сюжет Данте, но среди прочего материала он туда включил письма к нему его приятеля по Московской консерватории Георгса или, как его в России называют, Георгия Пелециса, который родится в 1947 году, то есть на будущий год ему будет 65 лет, который учился в Московской консерватории по композиторскому классу Хачатуряна. Как и все он прошел через увлечение музыкальным авангардизмом, но с конца 70-х годов стал писать в стиле, который определяется иногда как '''новая простота'', но который я бы определил как ''новая эмоциональность'', потому что эта музыка имеет какой-то новый эмоциональный тонус - это тонус приятия жизни, это тонус, в конце концов, оптимистический, хотя и не бездумно оптимистический. Эти письма очень хорошо соотносятся с музыкой Пелециса, поэтому я процитирую несколько отрывков.

''В последнее время у меня какое-то странное спокойное и светлое настроение. Странное потому, что разные бытовые неприятности следуют одна за другой и длятся уже довольно долго. Но меня это как будто не касается, я все время в каком-то сне. Для меня это ново, но даже и не удивляет''.

И дальше он обращается к Мартынову:

''Володя, приезжай! На денек. Пока ты можешь это. Или я приеду. Я приеду скоро - на денек, на два. Просто покурим, попьем пиво, сходим к друзьям, послушаем музыку. Может быть, что-то переменится во мне. Еще впереди десятки лет жизни. Или конец ближе... Он может быть завтра, сегодня.... Что-то разнервничался я. Закончу на этом''.

И проиллюстрировать эти очень трогательные слова можно произведением Пелециса, которое так и называется - ''Встреча с другом'' ( и посвящено оно встрече с Владимиром Мартыновым в Москве) для скрипки и струнных в исполнении Гидона Кремера и его ансамбля ''Кремерата Балтика'' (лейбл ''Дойче граммофон'').

(Музыка)

Еще отрывок из письма Пелециса к Володе Мартынову, который особенно будет уместен в эти декабрьские дни:

''Володя, Рождество! И какое! Зима царственная, царственные морозы, царственные снега! Cозерцание воцарения торжественной и прекрасной черно-белой графики приводит меня в сосредоточенно-экстатические настроение. Чувствую в себе какой-то волнующий и радостный органный пункт, струящийся сквозь всякое движение мысли и чувств. Как обходятся без зимы в жарких странах? Наверное, ее заменяют пустыня, горы, море... Есть ли в музыке такое, чтобы не спеша, спокойно и радостно, просто и сильно, открыто и неотразимо, бесконечно и сверкающе передавалось это? Нет в музыке такого. Но, может быть, такое возможно''.

А вот как Пелецис сочиняет свою новогоднюю музыку. Опус так и называется - ''Новогодняя музыка'', он прозвучит в исполнении пианиста Алексея Любимова (лейбл ''Бис'').

(Музыка)