Продолжающиеся по всей России митинги свидетельствуют о том, что протестные настроения в стране сильны настолько, что не замечать их власть уже не может. При этом наблюдатели отмечают, что дальнейших успех этих акций будет зависеть от того, удастся ли выработать внятную стратегию на будущее.
Историк, публицист, активист леворадикальной политической организации "Российское социалистическое движение" Илья Будрайтскис в интервью Радио Свобода рассказал, как сохранить единство среди протестующих и почему протестному движению в России сегодня противопоказан радикализм:
– Власти, так или иначе, пытаются показать, что не услышали и недопоняли требований, с которыми люди 10 декабря вышли на митинг. Эта реакция – не продукт хитрой тактики, а результат крайней растерянности. Они понимают, что рычаги управляемой демократии начинают отказывать и по инерции пытаются, с одной стороны, сделать вид, что ничего не случилось, а с другой – лихорадочно предпринимают какие-то шаги, призванные загасить протест технологическими методами. Среди них – выдвижение Прохорова или другие сценарии оживления политической жизни.
Интересно наблюдать, как все те механизмы, которые стратеги управляемой демократии считали своими самыми удачными изобретениями, оборачиваются против них сегодня. Например, традиция проводить парламентские и президентские выборы так, чтоб между ними был разрыв пара месяцев. Так триумф первых, по идее, должен предварять еще более феерический триумф вторых. Сегодня они попали в ситуацию, когда провал первых может стать предисловием к еще более оглушительному провалу в марте. Если они думают, что новогодние праздники и энергетика маленьких радостей жизни выветрит протестные настроения, то сильно ошибаются. Опыт, который десятки тысяч людей получили, придя на Болотную площадь 10 декабря, очень долго не выветрится.
– Вы считаете, Прохоров останется непопулярной фигурой в обществе, в котором, кажется, довольно высок запрос на праволиберальную риторику?
– Измерители запросов общества сильно подводят всех исследователей, в том числе кремлевских. Я категорически не стал бы маркировать протест 10 декабря как праволиберальный. Запрос был не на Прохорова, люди не требовали, чтобы им дали праволиберальную партию. Они требовали, чтобы с ними не обращались как с бессловесным скотом. Это было движение, в котором сконцентрировалось ущемленное чувство достоинства самых разных людей, а не только сытого, среднего класса, который сегодня изображают в качестве основного двигателя. Даже те люди, которые симпатизируют либеральным идеям и готовы проголосовать за либеральную партию, достаточно сильно политизировались за эти дни, чтобы лучше следить за действиями политических манипуляторов и без труда опознать подделку. Сообщение Суркова о необходимости создания "партии рассерженных горожан", а затем согласование кандидата на роль лидера этой партии являются, конечно, хитрыми маневрами. Но они были опознаны значительно большим числом людей, чем Кремлю хотелось бы думать.
– Люди сегодня не хотят потрясений. Может быть потому, что им есть что терять. Не думаете ли вы, что люди в какой-то степени попали в ловушку так называемой путинской стабильности?
– Да, но эта стабильность тоже не вечная. Декорации, которые власти усиленно выстраивали перед выборами, очень быстро облезут. Перед элитой стоит задача радикального сокращения бюджета. Эта задача ложится на плечи правительства, которое придет после мартовских выборов. Для этого новое правительство неизбежно должно будет довести до конца приватизацию социальной сферы, принять новый закон об образовании, поднять пенсионный возраст. Все эти вопросы с повестки дня никуда не уходят. В этом смысле решение Кудрина о выходе из правительства – самое стратегически умное решение вообще за весь политический сезон. Скорее всего, когда ему сообщили о составе будущего правительства и его будущем председателе, он понял, что это правительство тех, кого "сольют".
– Сегодня совсем, на мой взгляд, не слышно левых. Не связано ли это все-таки со страхом потрясений, которые могут ассоциироваться с левыми?
– Среди людей, которые симпатизируют либеральным идеям и относятся к аморфной среде "рассерженных горожан" огромное количество преподавателей, например, преподавателей РГГУ или МГУ, которые еле сводят концы с концами, получая по 16-17 тысяч рублей. Это кто, пролетарии с окраин? Нет, это просвещенные либералы. У них просто нет денег на еду. Мне кажется, большая ошибка думать, что протестная среда состоит из успешных представителей среднего класса. Это заблуждение связано с тем, что по традиции интеллигенция приравнивается к верхнему слою, в то время как опыт экономических реформ последних двух десятилетий опускала интеллигенцию на самое дно. Поэтому, естественно, что левая повестка – не в брутальном исполнении, но в смысле последовательной защиты социальных прав, уровня жизни, элементарного права на достойное вознаграждение своего труда – очень актуальна. Ее кроме левых никто не готов отстаивать. Я думаю, что запрос на такую повестку будет расти.
Кстати, все выступления на Болотной площади 10 декабря, где присутствовала социальная проблематика, а не призывы к абстрактной революции, получали очень горячую поддержку слушателей. Более того, если мы обратимся к активно циркулирующим сегодня манифестам этого "восставшего среднего класса", например, тексту Василия Эсманова о комфортном государстве, то увидим, как на самом деле они далеки от праволиберальной программы. "Комфортное государство", о котором там идет речь – это социальное государство, с бесплатным образованием и здравоохранением. И это то государство, которое далеко не является государством Михаила Прохорова. У него другие идеалы.
– Давайте представим, что власть пошла на уступки, назначила перевыборы. По какому сценарию будут развиваться события?
– "Единая Россия" задает темп и ритм выстроенной вертикали власти. Она работает через постановку политических задач сверху донизу: губернаторам собрать не менее 50 % голосов у себя в регионе, губернаторы ставят эти же задачи перед главами районов, те – перед директорами школ. Это важный цементирующий элемент, лишающий каждое нижестоящее лицо инициативы и делающий его соучастником всего сомнительного действия под названием "выборы". В случае если назначаются новые выборы, ставить губернаторам задачи в отношении "Единой России" будет уже невозможно. "Единая Россия" в таком случае получает меньшинство в регионах, а это значит, что все больше губернаторов примет решение от нее дистанцироваться. И дистанцироваться от нее станет уже "можно". Автоматически встанет вопрос о выборе губернаторов. Снимать с должности? А кого назначать? А если люди его не примут и будут митинговать? Любой вариант развития событий является неблагоприятным для властей, даже если они тактически переиграют. Но и в самом движении протеста существует колоссальный вакуум – нет руководства и внятной стратегии. Кроме того, нельзя исключать, что группа некоторых либеральных лидеров может пойти на закулисные договоренности с Кремлем.
– Что с КПРФ будет происходить?
– КПРФ – это партия исключительно важная для существующей системы. Я бы сказал не только для путинской системы, но и в целом для системы управляемой демократии. КПРФ в последние годы переживала перманентные чистки сверху, из нее старательно вымывали все самостоятельные элементы. Точно так же как в стране устанавливалась вертикаль власти Кремля, так в КПРФ устанавливалась вертикаль власти Зюганова. КПРФ теряла свой актив. Сегодня это партия, которая в Москве не способна выводить людей на массовые митинги, у них нет людей. Они выводят на улицу массовку за деньги. Это видно. В то время как десять лет назад они еще были способны обеспечить себе агитацию "от двери к двери". Они выигрывали за счет этого, а не за счет дорогой избирательной кампании, финансируемой продажами мест в своих списках.
Когда система начнет сыпаться, начнет сыпаться и КПРФ. Любая динамика является для них смертельно опасной, еще более опасной, чем для власти. Мне кажется, в ее нынешнем виде ей жить осталось недолго. Я уверен, что оставшиеся в самой КПРФ честные активисты тоже ждут момента, когда Зюганова можно будет сбросить и вернуть этой партии честь и достоинство. Актуальным становится вопрос о создании новой левой, социалистической, способной последовательно отстаивать интересы простых людей партии.
– Вернемся к митингу, точнее к его форме. Достаточно ли так называемого интеллигентского протеста, может быть имел смысл более радикальный жест?
– То, что принято понимать под радикальным жестом – задержания, избиения – сейчас движению противопоказано. Если движение хочет стать массовым, если оно хочет стать не просто точкой сбора профессиональных активистов, но вовлечь серьезные, новые слои (а эти слои уже вовлекаются в протест), конечно, необходимо делать все возможное, чтобы митинги были безопасными, чтобы не было конфронтации с полицейскими. Эти митинги должны постепенно преодолевать тот страх перед протестом, который власть методично вселяла в людей на протяжении последних десяти лет, а преодолевается он болезненно.
– Как объединить представителей разных политических движений, как сохранить единство внутри этого протеста?
– Сохранить единство вокруг тех пяти требований, которые были приняты на митинге 10 декабря. Добиваться выполнения этих требований, не поддаваться на этот странный прием власти, мол, мы не слышали, о чем идет речь. Подобный прием действительно дезориентирует. Когда человек, который называет себя представителем Конституционного суда, пишет статью с размышлениями о Чацком, Фамусове и судьбе России, а президент говорит о том, что он "не согласен" с требованиями митинга, это похоже на бессмысленный разговор с душевнобольным. Участники митинга не спрашивали мнения Медведева – они поймали его за руку на фальсификации выборов. Представитель Конституционного суда должен говорить о грубом вмешательстве исполнительной власти в избирательный процесс, а не о наследии Грибоедова.
– Протест, так сказать, пошел и он необратим?
– Пройден важный рубеж, после которого ничего уже не будет прежним. Я не пытаюсь сказать, что массовые протесты будут теперь только нарастать и скоро выметут людей, которые сидят в Кремле. Возможно, будут какие-то спады, и новые подъемы. В любом случае это какой-то опыт, который не забывается. И он опять даст о себе знать. К тому же власть уже не сможет вести себя как прежде. Понятно, что больше уже никаких "Стратегий-31" не будет. Эта система регламентации и загона всех в металлические рамки политической маргинальности уже стала прошлым.
– В данном контексте лимоновский радикальный жест уже не будет получать прежней поддержки? Пара сотен людей, если я не ошибаюсь, только и осталась с Лимоновым на площади Революции 10 декабря.
– Смеяться над Лимоновым сильно я бы не стал. Это довольно трагическая ситуация. Ни одна политическая организация не внесла такого накала жертвенности в борьбу против путинского режима. Эти люди сидели в тюрьмах, они первыми были готовы стать героями на глазах безмолвного большинства. А сейчас они оказались на обочине.
Еще одно важное изменение ситуации заключается в том, что стало понятно, насколько тема так называемого "русского вопроса" была сознательно раздута в последние годы. Крайне правые со своими лозунгами выглядели агрессивными маргиналами на митинге 10-го. И не потому что большинство собравшихся были принципиальными интернационалистами, просто участники митинга понимали, что ксенофобские лозунги наносят вред протестному движению и уводят от главных его целей – изменить сложившуюся систему, а не пытаться напугать и без того запуганных иммигрантов в Москве.
– А в целом – политика возвращается, и это радует?
– Да, это радует. Но если победа движения обернется лишь сменой одной непрозрачной правящей элиты на другую, новая власть неизбежно, по мере углубления экономического кризиса, должна будет проводить политику сокращений и призывать население затягивать пояса, в какие бы цвета и оттенки эти призывы ни были окрашены.
Историк, публицист, активист леворадикальной политической организации "Российское социалистическое движение" Илья Будрайтскис в интервью Радио Свобода рассказал, как сохранить единство среди протестующих и почему протестному движению в России сегодня противопоказан радикализм:
– Власти, так или иначе, пытаются показать, что не услышали и недопоняли требований, с которыми люди 10 декабря вышли на митинг. Эта реакция – не продукт хитрой тактики, а результат крайней растерянности. Они понимают, что рычаги управляемой демократии начинают отказывать и по инерции пытаются, с одной стороны, сделать вид, что ничего не случилось, а с другой – лихорадочно предпринимают какие-то шаги, призванные загасить протест технологическими методами. Среди них – выдвижение Прохорова или другие сценарии оживления политической жизни.
Интересно наблюдать, как все те механизмы, которые стратеги управляемой демократии считали своими самыми удачными изобретениями, оборачиваются против них сегодня. Например, традиция проводить парламентские и президентские выборы так, чтоб между ними был разрыв пара месяцев. Так триумф первых, по идее, должен предварять еще более феерический триумф вторых. Сегодня они попали в ситуацию, когда провал первых может стать предисловием к еще более оглушительному провалу в марте. Если они думают, что новогодние праздники и энергетика маленьких радостей жизни выветрит протестные настроения, то сильно ошибаются. Опыт, который десятки тысяч людей получили, придя на Болотную площадь 10 декабря, очень долго не выветрится.
– Вы считаете, Прохоров останется непопулярной фигурой в обществе, в котором, кажется, довольно высок запрос на праволиберальную риторику?
– Измерители запросов общества сильно подводят всех исследователей, в том числе кремлевских. Я категорически не стал бы маркировать протест 10 декабря как праволиберальный. Запрос был не на Прохорова, люди не требовали, чтобы им дали праволиберальную партию. Они требовали, чтобы с ними не обращались как с бессловесным скотом. Это было движение, в котором сконцентрировалось ущемленное чувство достоинства самых разных людей, а не только сытого, среднего класса, который сегодня изображают в качестве основного двигателя. Даже те люди, которые симпатизируют либеральным идеям и готовы проголосовать за либеральную партию, достаточно сильно политизировались за эти дни, чтобы лучше следить за действиями политических манипуляторов и без труда опознать подделку. Сообщение Суркова о необходимости создания "партии рассерженных горожан", а затем согласование кандидата на роль лидера этой партии являются, конечно, хитрыми маневрами. Но они были опознаны значительно большим числом людей, чем Кремлю хотелось бы думать.
– Люди сегодня не хотят потрясений. Может быть потому, что им есть что терять. Не думаете ли вы, что люди в какой-то степени попали в ловушку так называемой путинской стабильности?
– Да, но эта стабильность тоже не вечная. Декорации, которые власти усиленно выстраивали перед выборами, очень быстро облезут. Перед элитой стоит задача радикального сокращения бюджета. Эта задача ложится на плечи правительства, которое придет после мартовских выборов. Для этого новое правительство неизбежно должно будет довести до конца приватизацию социальной сферы, принять новый закон об образовании, поднять пенсионный возраст. Все эти вопросы с повестки дня никуда не уходят. В этом смысле решение Кудрина о выходе из правительства – самое стратегически умное решение вообще за весь политический сезон. Скорее всего, когда ему сообщили о составе будущего правительства и его будущем председателе, он понял, что это правительство тех, кого "сольют".
– Сегодня совсем, на мой взгляд, не слышно левых. Не связано ли это все-таки со страхом потрясений, которые могут ассоциироваться с левыми?
– Среди людей, которые симпатизируют либеральным идеям и относятся к аморфной среде "рассерженных горожан" огромное количество преподавателей, например, преподавателей РГГУ или МГУ, которые еле сводят концы с концами, получая по 16-17 тысяч рублей. Это кто, пролетарии с окраин? Нет, это просвещенные либералы. У них просто нет денег на еду. Мне кажется, большая ошибка думать, что протестная среда состоит из успешных представителей среднего класса. Это заблуждение связано с тем, что по традиции интеллигенция приравнивается к верхнему слою, в то время как опыт экономических реформ последних двух десятилетий опускала интеллигенцию на самое дно. Поэтому, естественно, что левая повестка – не в брутальном исполнении, но в смысле последовательной защиты социальных прав, уровня жизни, элементарного права на достойное вознаграждение своего труда – очень актуальна. Ее кроме левых никто не готов отстаивать. Я думаю, что запрос на такую повестку будет расти.
Кстати, все выступления на Болотной площади 10 декабря, где присутствовала социальная проблематика, а не призывы к абстрактной революции, получали очень горячую поддержку слушателей. Более того, если мы обратимся к активно циркулирующим сегодня манифестам этого "восставшего среднего класса", например, тексту Василия Эсманова о комфортном государстве, то увидим, как на самом деле они далеки от праволиберальной программы. "Комфортное государство", о котором там идет речь – это социальное государство, с бесплатным образованием и здравоохранением. И это то государство, которое далеко не является государством Михаила Прохорова. У него другие идеалы.
– Давайте представим, что власть пошла на уступки, назначила перевыборы. По какому сценарию будут развиваться события?
– "Единая Россия" задает темп и ритм выстроенной вертикали власти. Она работает через постановку политических задач сверху донизу: губернаторам собрать не менее 50 % голосов у себя в регионе, губернаторы ставят эти же задачи перед главами районов, те – перед директорами школ. Это важный цементирующий элемент, лишающий каждое нижестоящее лицо инициативы и делающий его соучастником всего сомнительного действия под названием "выборы". В случае если назначаются новые выборы, ставить губернаторам задачи в отношении "Единой России" будет уже невозможно. "Единая Россия" в таком случае получает меньшинство в регионах, а это значит, что все больше губернаторов примет решение от нее дистанцироваться. И дистанцироваться от нее станет уже "можно". Автоматически встанет вопрос о выборе губернаторов. Снимать с должности? А кого назначать? А если люди его не примут и будут митинговать? Любой вариант развития событий является неблагоприятным для властей, даже если они тактически переиграют. Но и в самом движении протеста существует колоссальный вакуум – нет руководства и внятной стратегии. Кроме того, нельзя исключать, что группа некоторых либеральных лидеров может пойти на закулисные договоренности с Кремлем.
– Что с КПРФ будет происходить?
– КПРФ – это партия исключительно важная для существующей системы. Я бы сказал не только для путинской системы, но и в целом для системы управляемой демократии. КПРФ в последние годы переживала перманентные чистки сверху, из нее старательно вымывали все самостоятельные элементы. Точно так же как в стране устанавливалась вертикаль власти Кремля, так в КПРФ устанавливалась вертикаль власти Зюганова. КПРФ теряла свой актив. Сегодня это партия, которая в Москве не способна выводить людей на массовые митинги, у них нет людей. Они выводят на улицу массовку за деньги. Это видно. В то время как десять лет назад они еще были способны обеспечить себе агитацию "от двери к двери". Они выигрывали за счет этого, а не за счет дорогой избирательной кампании, финансируемой продажами мест в своих списках.
Когда система начнет сыпаться, начнет сыпаться и КПРФ. Любая динамика является для них смертельно опасной, еще более опасной, чем для власти. Мне кажется, в ее нынешнем виде ей жить осталось недолго. Я уверен, что оставшиеся в самой КПРФ честные активисты тоже ждут момента, когда Зюганова можно будет сбросить и вернуть этой партии честь и достоинство. Актуальным становится вопрос о создании новой левой, социалистической, способной последовательно отстаивать интересы простых людей партии.
– Вернемся к митингу, точнее к его форме. Достаточно ли так называемого интеллигентского протеста, может быть имел смысл более радикальный жест?
– То, что принято понимать под радикальным жестом – задержания, избиения – сейчас движению противопоказано. Если движение хочет стать массовым, если оно хочет стать не просто точкой сбора профессиональных активистов, но вовлечь серьезные, новые слои (а эти слои уже вовлекаются в протест), конечно, необходимо делать все возможное, чтобы митинги были безопасными, чтобы не было конфронтации с полицейскими. Эти митинги должны постепенно преодолевать тот страх перед протестом, который власть методично вселяла в людей на протяжении последних десяти лет, а преодолевается он болезненно.
– Как объединить представителей разных политических движений, как сохранить единство внутри этого протеста?
– Сохранить единство вокруг тех пяти требований, которые были приняты на митинге 10 декабря. Добиваться выполнения этих требований, не поддаваться на этот странный прием власти, мол, мы не слышали, о чем идет речь. Подобный прием действительно дезориентирует. Когда человек, который называет себя представителем Конституционного суда, пишет статью с размышлениями о Чацком, Фамусове и судьбе России, а президент говорит о том, что он "не согласен" с требованиями митинга, это похоже на бессмысленный разговор с душевнобольным. Участники митинга не спрашивали мнения Медведева – они поймали его за руку на фальсификации выборов. Представитель Конституционного суда должен говорить о грубом вмешательстве исполнительной власти в избирательный процесс, а не о наследии Грибоедова.
– Протест, так сказать, пошел и он необратим?
– Пройден важный рубеж, после которого ничего уже не будет прежним. Я не пытаюсь сказать, что массовые протесты будут теперь только нарастать и скоро выметут людей, которые сидят в Кремле. Возможно, будут какие-то спады, и новые подъемы. В любом случае это какой-то опыт, который не забывается. И он опять даст о себе знать. К тому же власть уже не сможет вести себя как прежде. Понятно, что больше уже никаких "Стратегий-31" не будет. Эта система регламентации и загона всех в металлические рамки политической маргинальности уже стала прошлым.
– В данном контексте лимоновский радикальный жест уже не будет получать прежней поддержки? Пара сотен людей, если я не ошибаюсь, только и осталась с Лимоновым на площади Революции 10 декабря.
– Смеяться над Лимоновым сильно я бы не стал. Это довольно трагическая ситуация. Ни одна политическая организация не внесла такого накала жертвенности в борьбу против путинского режима. Эти люди сидели в тюрьмах, они первыми были готовы стать героями на глазах безмолвного большинства. А сейчас они оказались на обочине.
Еще одно важное изменение ситуации заключается в том, что стало понятно, насколько тема так называемого "русского вопроса" была сознательно раздута в последние годы. Крайне правые со своими лозунгами выглядели агрессивными маргиналами на митинге 10-го. И не потому что большинство собравшихся были принципиальными интернационалистами, просто участники митинга понимали, что ксенофобские лозунги наносят вред протестному движению и уводят от главных его целей – изменить сложившуюся систему, а не пытаться напугать и без того запуганных иммигрантов в Москве.
– А в целом – политика возвращается, и это радует?
– Да, это радует. Но если победа движения обернется лишь сменой одной непрозрачной правящей элиты на другую, новая власть неизбежно, по мере углубления экономического кризиса, должна будет проводить политику сокращений и призывать население затягивать пояса, в какие бы цвета и оттенки эти призывы ни были окрашены.
