Венгры, во всяком случае некоторые, недолго отдыхали после Рождества и Нового года. Уже вечером 2 января десятки тысяч людей вышли на улицы Будапешта – протестовать против новой Конституции, которая только что вступила в силу. Конституция была одобрена в прошлом году голосами депутатов от правящей партии ФИДЕС, которая располагает в парламенте Венгрии подавляющим большинством в две трети депутатских мест. Именно власть ФИДЕС и ее бессменного лидера, нынешнего премьер-министра Виктора Орбана, была главным объектом критики будапештских демонстрантов. Конституция в данном случае – скорее предлог, хоть и достаточно важный.
О Викторе Орбане, которому противники успели приклеить красноречивое прозвище "Виктатор", ходит любопытный слух. Мол, не пылая большой любовью к России как таковой (для венгерского националиста это неудивительно, учитывая исторически непростой характер отношений двух стран), Орбан очень уважает Владимира Путина как политика. Кажется, по меньшей мере доля правды в этих утверждениях есть: политические методы венгерского премьера во многом напоминают действия его российского коллеги. Орбан явно пытается построить в Венгрии своеобразную модель "управляемой демократии".
К новой Конституции Венгрии, принятой стараниями партии Орбана, много вопросов возникло с самого начала. Дело в том, что основной закон любого государства должен быть набором тех положений, с которыми согласно подавляющее большинство граждан, вне зависимости от взглядов и партийной принадлежности. "Орбановская" же Конституция носит отпечаток правоконсервативной идеологии. В отличие от аналогичных документов других европейских стран, в Конституцию Венгрии и ряд сопутствующих ей законов внесены такие положения, как "духовное единство нации", необходимость защиты прав нерожденных детей (то есть ограничение права на аборты), определение брака исключительно как союза между мужчиной и женщиной (в ущерб однополым парам) и т.д. Одним словом, это вопросы, которые в демократических странах служат предметом дискуссий и явно не принадлежат к числу решенных – а значит, не подлежат внесению в основной закон страны.
Но дело не в одной Конституции. Виктор Орбан проявил себя как ловкий технолог власти. Располагая поддержкой подавляющего парламентского большинства, он провел ряд реформ, поставивших под прямое или косвенное влияние правительства такие институты, как Верховный суд и Центральный банк, чья независимость – одно из условий нормальной демократии. Изменения в избирательной системе, поддержанные ФИДЕС, играют на руку крупным партиям, то есть в первую очередь ей самой. Вторая по величине политическая сила страны, социалисты, после разгрома на прошлых выборах находится в глубоком кризисе.
Немало нареканий вызвал и новый закон о СМИ, согласно которому учреждался специальный надзорный совет, который мог раздавать газетам, телеканалам и радиостанциям предупреждения (вплоть до закрытия). Формально говорить о введении цензуры, как поспешили некоторые противники Орбана, нельзя, но способ формирования контрольного органа, предусмотренный новым законом, таков, что правящей ФИДЕС не составило бы большого труда фактически взять под контроль венгерские СМИ. Неудивительно, что в адрес Будапешта немедленно посыпались упреки в неуважении свободе слова – как от венгерской оппозиции и правозащитников так и из Брюсселя и Вашингтона. Орбану пришлось дать задний ход, внеся поправки в ряд положений закона.
Да, венгерский премьер многому научился у Путина. Но не всему. Прежде всего, Орбан спешит. ФИДЕС пришла к власти только в 2010 году – на волне всеобщего отвращения к коррумпированному правлению социалистов. А уже в течение 2011-го лидер правящей партии попытался полностью перекроить политическую систему страны, увековечив правление ФИДЕС и убожество раздробленной оппозиции – по модели, явно напоминающей соотношение сил "Единой России" и остальных партий в Госдуме. Но Владимиру Путину для построения "управляемой демократии" понадобилось несколько лет – этот процесс продолжался на протяжении всего его первого президентского срока. Спешка же Орбана, вызванная его несомненным властолюбием, вызывает отторжение у все большего числа венгров. Оно отражается и на рейтингах: ФИДЕС, набравшая на выборах 2010 года 53% голосов, сейчас поддерживают лишь 20% избирателей. Иное дело, что у остальных партий дела еще хуже, а большинство граждан просто не знает, за кого голосовать. Тоже как-то по-российски...
Впрочем, "Виктатор", наверное, спешит не зря. У него мало времени – ведь в Венгрии, в отличие от России, сильны не только авторитарные, но и демократические традиции. И если, строя "управляемую демократию", Виктор Орбан может опираться, к примеру, на опыт довоенного правителя Венгрии адмирала Хорти, то его противники вспоминают о старинных венгерских сеймах, противостоявших властным королям, о свободолюбивых революционерах 1849 и 1956 годов и о "самом веселом бараке соцлагеря", на удивление мирно и спокойно избавившемся 20 с небольшим лет назад от власти коммунистов. Кстати, тогда одной из надежд Венгрии был молодой политик по имени Виктор Орбан, произносивший пламенные речи в защиту венгерской свободы.
Венгрия не любит самодержцев. Вряд ли ее нынешний премьер не знает этого. Знает он и то, что, находясь в ЕС и НАТО, куда труднее мобилизовать народ, использовав призрак внешней угрозы, как это любит делать российский "учитель" Орбана. Но когда воля к власти, естественная для любого политика, перерастает в одержимость властью, обладатель последней начинает делать одну ошибку за другой. Это уже заметно в Венгрии. И становится все заметнее в России.
О Викторе Орбане, которому противники успели приклеить красноречивое прозвище "Виктатор", ходит любопытный слух. Мол, не пылая большой любовью к России как таковой (для венгерского националиста это неудивительно, учитывая исторически непростой характер отношений двух стран), Орбан очень уважает Владимира Путина как политика. Кажется, по меньшей мере доля правды в этих утверждениях есть: политические методы венгерского премьера во многом напоминают действия его российского коллеги. Орбан явно пытается построить в Венгрии своеобразную модель "управляемой демократии".
К новой Конституции Венгрии, принятой стараниями партии Орбана, много вопросов возникло с самого начала. Дело в том, что основной закон любого государства должен быть набором тех положений, с которыми согласно подавляющее большинство граждан, вне зависимости от взглядов и партийной принадлежности. "Орбановская" же Конституция носит отпечаток правоконсервативной идеологии. В отличие от аналогичных документов других европейских стран, в Конституцию Венгрии и ряд сопутствующих ей законов внесены такие положения, как "духовное единство нации", необходимость защиты прав нерожденных детей (то есть ограничение права на аборты), определение брака исключительно как союза между мужчиной и женщиной (в ущерб однополым парам) и т.д. Одним словом, это вопросы, которые в демократических странах служат предметом дискуссий и явно не принадлежат к числу решенных – а значит, не подлежат внесению в основной закон страны.
Но дело не в одной Конституции. Виктор Орбан проявил себя как ловкий технолог власти. Располагая поддержкой подавляющего парламентского большинства, он провел ряд реформ, поставивших под прямое или косвенное влияние правительства такие институты, как Верховный суд и Центральный банк, чья независимость – одно из условий нормальной демократии. Изменения в избирательной системе, поддержанные ФИДЕС, играют на руку крупным партиям, то есть в первую очередь ей самой. Вторая по величине политическая сила страны, социалисты, после разгрома на прошлых выборах находится в глубоком кризисе.
Немало нареканий вызвал и новый закон о СМИ, согласно которому учреждался специальный надзорный совет, который мог раздавать газетам, телеканалам и радиостанциям предупреждения (вплоть до закрытия). Формально говорить о введении цензуры, как поспешили некоторые противники Орбана, нельзя, но способ формирования контрольного органа, предусмотренный новым законом, таков, что правящей ФИДЕС не составило бы большого труда фактически взять под контроль венгерские СМИ. Неудивительно, что в адрес Будапешта немедленно посыпались упреки в неуважении свободе слова – как от венгерской оппозиции и правозащитников так и из Брюсселя и Вашингтона. Орбану пришлось дать задний ход, внеся поправки в ряд положений закона.
Да, венгерский премьер многому научился у Путина. Но не всему. Прежде всего, Орбан спешит. ФИДЕС пришла к власти только в 2010 году – на волне всеобщего отвращения к коррумпированному правлению социалистов. А уже в течение 2011-го лидер правящей партии попытался полностью перекроить политическую систему страны, увековечив правление ФИДЕС и убожество раздробленной оппозиции – по модели, явно напоминающей соотношение сил "Единой России" и остальных партий в Госдуме. Но Владимиру Путину для построения "управляемой демократии" понадобилось несколько лет – этот процесс продолжался на протяжении всего его первого президентского срока. Спешка же Орбана, вызванная его несомненным властолюбием, вызывает отторжение у все большего числа венгров. Оно отражается и на рейтингах: ФИДЕС, набравшая на выборах 2010 года 53% голосов, сейчас поддерживают лишь 20% избирателей. Иное дело, что у остальных партий дела еще хуже, а большинство граждан просто не знает, за кого голосовать. Тоже как-то по-российски...
Впрочем, "Виктатор", наверное, спешит не зря. У него мало времени – ведь в Венгрии, в отличие от России, сильны не только авторитарные, но и демократические традиции. И если, строя "управляемую демократию", Виктор Орбан может опираться, к примеру, на опыт довоенного правителя Венгрии адмирала Хорти, то его противники вспоминают о старинных венгерских сеймах, противостоявших властным королям, о свободолюбивых революционерах 1849 и 1956 годов и о "самом веселом бараке соцлагеря", на удивление мирно и спокойно избавившемся 20 с небольшим лет назад от власти коммунистов. Кстати, тогда одной из надежд Венгрии был молодой политик по имени Виктор Орбан, произносивший пламенные речи в защиту венгерской свободы.
Венгрия не любит самодержцев. Вряд ли ее нынешний премьер не знает этого. Знает он и то, что, находясь в ЕС и НАТО, куда труднее мобилизовать народ, использовав призрак внешней угрозы, как это любит делать российский "учитель" Орбана. Но когда воля к власти, естественная для любого политика, перерастает в одержимость властью, обладатель последней начинает делать одну ошибку за другой. Это уже заметно в Венгрии. И становится все заметнее в России.
