В лондонском филиале издательства Гарвардского университета опубликована книга "Москва – четвертый Рим" с подзаголовком "Сталинизм, космополитизм и эволюция советской культуры, 1931-1941 годы". Ее автор – известный американский историк культуры, профессор Йельского университета Катерина Кларк. В книге анализируется становление и расцвет официальной сталинской культуры в эпоху Большого террора и массовых партийных чисток.
Свою книгу профессор Кларк начинает со знаменитого пророчества монаха псковского Спасо-Елеазаровского монастыря Филофея, которое приводится в его письме великому князю Василию III: "Два Рима пали, третий стоит, а четвертому не бывать". Созданная в XVI веке концепция "Москва – третий Рим" многие столетия питала идеологию российских славянофилов и почвенников, утверждавших, что у православной России особая всемирная миссия – стать центром мировой цивилизации и спасительницей христианства. Эту идею, отмечает автор книги, позаимствовали пришедшие к власти большевики, вознамерившиеся превратить Москву в центр новой мировой социалистической культуры, в образец подражания для грядущих революционных преобразований во всем мире. Это была разновидность политического мессианизма. Катерина Кларк приводит убедительные доказательства того, что частично это намерение строителей коммунистической утопии осуществилось. Размах и пафос советских культурных преобразований обворожили в 30-е годы левых интеллектуалов на Западе:
– В эпоху победного шествия по Европе нацизма и фашизма многих западных интеллектуалов увлекло культурное строительство и противостояние Гитлеру и Муссолини в Советском Союзе. В это время многие меняли свою идеологическую ориентацию. 1935 год стал пиком успехов агрессивного национализма в Европе и одновременно пиком популярности народных фронтов. Примерно в 1936 году началось ужесточение советской культурной политики. Притягательность СССР для левых в Европе особенно усилилась с началом гражданской войны в Испании. Печальная ирония в том, что эта война лишь ужесточила идеологические чистки в Советском Союзе. В то же время это было десятилетие, когда СССР привлекал к себе внимание как крупный интеллектуальный центр.
Шестую главу монографии Катерины Кларк можно назвать центральной для понимания ее концепции Москвы как четвертого Рима. Она озаглавлена "Лицо и маска: театральность и идентичность в эпоху показательных процессов". В ней американский историк сравнивает положения канонизированной генеральным секретарем ЦК ВКП(б) Иосифом Сталиным театральной теории Константина Станиславского с нарочитой театральностью московских показательных процессов и называет пышную театральность и мелодраматический пафос важнейшими элементами сталинской культуры. Профессор Кларк развивает эту идею на примере массовых физкультурных парадов и демонстраций, карнавальных народных гуляний, театрализованных митингов с осуждениями врагов народа и саму атмосферу судебных процессов с обязательными мелодраматическими покаяниями. Театр и кино становятся в 30-е годы основными инструментами коммунистической культурной политики. В интервью РС Катерина Кларк подчеркивает, что главным творческим методом советской культуры был вовсе не социалистический реализм, а социалистический романтизм:
– Я пишу об обращении к романтизму в Советском Союзе во второй половине 30-х годов XX века. Непременным атрибутом эклектичного стиля стало присутствие реалистических элементов. Все это получило название социалистического реализма. Однако главной стилистической доминантой создаваемой социалистической культуры стала ее тяга ко всему величественному и пафосному. Величественные и идеальные образы затопили литературу, театр, кинематограф. Они отразились и на декоративном искусстве и архитектуре. Целью этого стилистического обновления стало воспевание величия государства, партии и трудовых подвигов. Это сказалось даже на начавшейся героической кампании по освоению необжитого российского северного региона.
В восьмой главе своей книги, озаглавленной "Имперское величие", профессор Кларк отмечает, что главным обладателем имперского величия в 30-е годы стал Сталин, обожествленный официальной пропагандой. Вся культурная атмосфера страны, пишет она, была пронизана "пафосом высоты", что ярче всего сказалось на стиле сталинской архитектурной готики. Вообще идея высоты, считает Кларк, стала центральным символом советской эпохи 30-х годов. "Все выше и выше, и выше..." поется в популярном "Марше авиаторов", текст которого она приводит в подтверждение этого тезиса. Однако весь этот героический пафос и имперское величие, по мнению Кларк, были не более чем "культурной дымовой завесой", скрывавшей бесчеловечность, коварство и невиданную жестокость сталинского тоталитарного режима.
Свою книгу профессор Кларк начинает со знаменитого пророчества монаха псковского Спасо-Елеазаровского монастыря Филофея, которое приводится в его письме великому князю Василию III: "Два Рима пали, третий стоит, а четвертому не бывать". Созданная в XVI веке концепция "Москва – третий Рим" многие столетия питала идеологию российских славянофилов и почвенников, утверждавших, что у православной России особая всемирная миссия – стать центром мировой цивилизации и спасительницей христианства. Эту идею, отмечает автор книги, позаимствовали пришедшие к власти большевики, вознамерившиеся превратить Москву в центр новой мировой социалистической культуры, в образец подражания для грядущих революционных преобразований во всем мире. Это была разновидность политического мессианизма. Катерина Кларк приводит убедительные доказательства того, что частично это намерение строителей коммунистической утопии осуществилось. Размах и пафос советских культурных преобразований обворожили в 30-е годы левых интеллектуалов на Западе:
– В эпоху победного шествия по Европе нацизма и фашизма многих западных интеллектуалов увлекло культурное строительство и противостояние Гитлеру и Муссолини в Советском Союзе. В это время многие меняли свою идеологическую ориентацию. 1935 год стал пиком успехов агрессивного национализма в Европе и одновременно пиком популярности народных фронтов. Примерно в 1936 году началось ужесточение советской культурной политики. Притягательность СССР для левых в Европе особенно усилилась с началом гражданской войны в Испании. Печальная ирония в том, что эта война лишь ужесточила идеологические чистки в Советском Союзе. В то же время это было десятилетие, когда СССР привлекал к себе внимание как крупный интеллектуальный центр.
Шестую главу монографии Катерины Кларк можно назвать центральной для понимания ее концепции Москвы как четвертого Рима. Она озаглавлена "Лицо и маска: театральность и идентичность в эпоху показательных процессов". В ней американский историк сравнивает положения канонизированной генеральным секретарем ЦК ВКП(б) Иосифом Сталиным театральной теории Константина Станиславского с нарочитой театральностью московских показательных процессов и называет пышную театральность и мелодраматический пафос важнейшими элементами сталинской культуры. Профессор Кларк развивает эту идею на примере массовых физкультурных парадов и демонстраций, карнавальных народных гуляний, театрализованных митингов с осуждениями врагов народа и саму атмосферу судебных процессов с обязательными мелодраматическими покаяниями. Театр и кино становятся в 30-е годы основными инструментами коммунистической культурной политики. В интервью РС Катерина Кларк подчеркивает, что главным творческим методом советской культуры был вовсе не социалистический реализм, а социалистический романтизм:
– Я пишу об обращении к романтизму в Советском Союзе во второй половине 30-х годов XX века. Непременным атрибутом эклектичного стиля стало присутствие реалистических элементов. Все это получило название социалистического реализма. Однако главной стилистической доминантой создаваемой социалистической культуры стала ее тяга ко всему величественному и пафосному. Величественные и идеальные образы затопили литературу, театр, кинематограф. Они отразились и на декоративном искусстве и архитектуре. Целью этого стилистического обновления стало воспевание величия государства, партии и трудовых подвигов. Это сказалось даже на начавшейся героической кампании по освоению необжитого российского северного региона.
В восьмой главе своей книги, озаглавленной "Имперское величие", профессор Кларк отмечает, что главным обладателем имперского величия в 30-е годы стал Сталин, обожествленный официальной пропагандой. Вся культурная атмосфера страны, пишет она, была пронизана "пафосом высоты", что ярче всего сказалось на стиле сталинской архитектурной готики. Вообще идея высоты, считает Кларк, стала центральным символом советской эпохи 30-х годов. "Все выше и выше, и выше..." поется в популярном "Марше авиаторов", текст которого она приводит в подтверждение этого тезиса. Однако весь этот героический пафос и имперское величие, по мнению Кларк, были не более чем "культурной дымовой завесой", скрывавшей бесчеловечность, коварство и невиданную жестокость сталинского тоталитарного режима.
