Александр Генис: Очередная героиня цикла Владимира Морозова ''Необыкновенные американцы'' - художница Ригина Грэнн.
Владимир Морозов: Эта выставка нью-йоркской художницы Ригины Грэнн называется ''Либерти'' (свобода). На полотнах всем знакомая Lady Liberty, статуя Свободы, стоящая у входа в городскую гавань. Символ, в котором гостеприимство, мощь и доброта. Ничего этого нет в работах Ригины Грэнн. Она рисовала Свободу с пирса городского района Вест-Сайд. Оттуда до Lady Liberty километра 3-4, и статуя вышла крохотной, она почти затерялась в пространстве.
Ригина, вы довольны результатами выставки?
Ригина Грэнн: Ну, как сказать... Друзьям и друзьям друзей понравилось. Но я разочарована. Никаких публикаций. Никто ничего не написал, ни в прессе, ни в Сети. Продала ли что-нибудь? Да, всего две картины. Сколько стоят мои работы? Крупные полотна - 170 см на 110 см – 12 тысяч долларов. Малый формат 3-4 тысячи. Рисунки 2 тысячи - 2 тысячи 300.
Владимир Морозов: В свое время о ней писали ''The Boston Globe'', ''The New York Times'', and ''Art News''. Но мода изменчива. Ригина, большинство художников, как и вы, не могут прожить только на заработки от продажи картин. По-вашему, это хорошо или плохо?
Ригина Грэнн: Не знаю, как и ответить. Это обоюдоострый меч. Где-то работать и в свободное время рисовать – это тяжело. С другой стороны, если правительство поддерживает художника, то он в какой-то степени теряет свою независимость. Что лучше, трудный вопрос.
Владимир Морозов: Вы не пытались, так сказать, подхлестнуть продажу своих картин с помощью пиара? Саморекламы не чуждался и Сальвадор Дали...
Владимир Морозов: Ригина Грэнн всю жизнь преподавала в Bard College и других учебных заведениях Нью-Йорка. Теперь живет на пенсию. Своей независимостью пользовалась и пользуется довольно широко. В молодости протестовала против войны во Вьетнаме. Недавно - против войн в Ираке и Афганистане. Если ругает правительство, то не между прочим, а яростно - она то, что называется ''политический активист''. И в своих картинах тоже.
Ригина Грэнн: Не знаю. Возможно, такой активизм присутствует в моих работах. Но на демонстрации я теперь почти не хожу. Подписываю много петиций, например, в защиту прав женщин. Но в основном сижу дома за мольбертом. Вы считаете, что право женщин никто не ограничивает? Да ваш брат, консерватор, постоянно старается это сделать. Закрывают клиники для абортов в Аризоне и в других штатах. В нашей стране набирают влияние правые. Вы что, газет не читаете!
Владимир Морозов: Пришлось отбиваться и доказывать, что несмотря на свой пещерный консерватизм, я за права женщин, в том числе и за право на аборт. Но отбиться не так просто. Ригина сохранила свой молодежный левацкий пыл и спуску мне не дает.
Ригина Грэнн: Надо постоянно помнить о политическом климате в стране. Принято считать, будто бы мы, американцы, имеем всякие-разные неотчуждаемые права. Но это не так. Чуть зазевался - и отберут у тебя эти права. И не только при вашем косноязычном Джордже Буше. Нынешний демократ Барак Обама почти такой же, он только говорит красивее. Надо постоянно быть начеку. Поэтому я решила, что буду делать больше картин политического содержания. Понятно, что это не пропаганда, а вещи которые, может быть, заставят людей думать. Чтобы сделать мир лучше.
Владимир Морозов: Но он становится хуже, во всяком случае, по мнению Ригины Грэнн. В ее военной серии - жутковатые покойники с оружием в руках. А вот на этой картине прелестная голубая пластина с изображением континентов. Но пластина расколота. По периметру ее окружают потешные бумажные голубки. Но вглядишься и получается, что это они и расклевали карту мира, сам мир. Это не голубки, а бомбардировщики.
Ригина Грэнн: Меня интересует эрозия прав всех людей, а не только женщин. Эти чертовы войны! И большинство людей к ним почти привыкло. Если гибнут не члены нашей семьи, то никого это не беспокоит. А молодые солдаты продолжают умирать.
Владимир Морозов: Названия ее картин – разрушенный мир, ламентации, горе, плач. Тема распадающегося мира и в этой работе, где у подножия гранитного постамента разбитая бронзовая плита, на которой по кусочкам еще можно прочитать знаменитый сонет Эммы Лазарус ''Новый колосс'' - гимн Америке, готовой принять всех несчастных.
Гремевшие в истории державы !
Отдайте мне всех тех, кого гнетёт
жестокость вашего крутого нрава, -
изгоев страстно жаждущих свобод.
Стань маяком величия и славы,
светильник мой у золотых ворот".
Вообще-то, плита со стихотворением хранится внутри статуи Свободы. И никто ее разбивать не собирается. Но, по мнению Ригины, она выброшена за ненадобностью и разбита.
Ригина Грэнн: У нас люди любят поговорить, что, мол, в Америке всеобщее равенство и у всех равные возможности. На самом деле это не так. Женщины и национальные меньшинства по-прежнему на втором плане, а впереди белые мужчины. Неравенство остается. Так не должно быть.
Владимир Морозов: А это - картина “Dead White Men” (мертвые белые мужчины). Нагие фигуры - скрюченная и жалкая – мертвый мужчина, а торжествующая и вполне-себе живая – женщина. Бунтари последних десятилетий готовы чуть ли не зачеркнуть культуру предков на том основании, что она создана белыми мужчинами. Мол, других туда не пускали и мы такого наследия не хотим.
Ригина Грэнн: Практически все художники прошлого - это белые мужчины. Так что, моя работа - это иронический комментарий. Сарказм. Живопись, созданную кем-то другим, кроме белых мужчин просто не принимали всерьез. Женщины там не представлены, так же как чернокожие и другие меньшинства.
Владимир Морозов: Я возражаю, что, мол, все это в прошлом, но Ригина приводит цифры. Оказывается, Джерри Солтц, критик из газеты ''Нью-Йорк Таймс'', обошел район Челси, где наибольшее количество галерей в городе, и подсчитал, что 75 процентов выставленных художников - мужчины и только 25 процентов – женщины.
Ригина Грэнн: Вероятно, в последний раз мужчины и женщины имели, так сказать, равное представительство только в римском и греческом Пантеоне.
Владимир Морозов: Я пытаюсь стряхнуть с себя напор негатива и отшутиться. Ригина, я слышал, что ваша борьба за права женщин продолжается и дома. Вы превратили мужа в кухарку, он варит и парит, а вы себе картины рисуете...
Ригина Грэнн: Кончайте ерунду пороть. Что? Вы говорите, что это шутка? Черт вас знает, когда вы шутите.
Владимир Морозов: Это у меня от зависти. Моя жена варит только овсяную кашу, да и то раз в неделю.
Ригина Грэнн: Ну, это факт известный, мы с ней на эту тему говорили. А мой муж Мартин любит кухарить. Он превосходный кулинар. На кухне откровенно кайфует. В каком-то смысле это его искусство.
Владимир Морозов: Свобода у Ригины Грэнн на больших и малых полотнах... Она запоминается. Крохотная фигурка статуи Свободы, огромное серое небо над ней и на заднем плане мутноватые очертания берегов. На одном из полотен Lady Liberty готова выйти за левую рамку. По замыслу художницы, Свобода не только на краю картины, но она уже почти вытеснена из американской жизни. При сама решила из нее уйти...
Ригина Грэнн: Искусство помогает нам лучше разглядеть прекрасное. Не думайте, что я такой уж отпетый пессимист. Я знаю, что вы и многие другие видят мир иначе. Но вы не станете отрицать, что искусство обостряет не только наше зрение, но и восприятие, понимание мира вокруг нас. И в том числе помогает нам разглядеть вещи, на которые порой не хочется обращать внимание...
