Александр Генис: Электронная книга бросила вызов всем библиотекам. Поэтому я живу с мрачной мыслью, что мои пять тысяч книг уже не понадобятся следующему поколению. Для него собирать книги будет так же нелепо, как копить еду, когда есть супермаркеты. Но это – частная драма, а что делать библиотекам общественным, вроде такого гиганта, как Нью-Йоркская публичная с ее многомиллионной коллекцией и каменными львами у фронтона?
- Меняться, - решил директор с запоминающейся фамилией Маркс и объявил о планах 300-миллионной перестройки.
Реконструкция предусматривает перетасовку фондов, новое кафе, приветливый двор, больше компьютеров и меньше книг.
Услышав о таком, группа писателей, включая столь известных, как Салман Рушди, заявили протест. Но вряд ли он остановит проект. Чтобы выжить, библиотека должна скорректировать свои функции. И в этом ей может помочь прецедент.
Дело в том, что библиотека в провинциальной Америке всегда значила больше, чем собрание книг. В маленьких городках их легко узнать, потому что библиотеки располагаются в основательных колониальных особняках, в викторианских коттеджах, в прозрачных домиках-аквариумах, а иногда - и в патриотических железобетонных вигвамах. Важно, что в любом из этих обличий библиотека универсальна как сельпо: здесь вывешивают объявления о продаже щенков и велосипедов, тут устраивают выставки вязанья и конкурсы варенья, по вечерам здесь собираются анонимные алкоголики, садоводы, двоечники, филателисты, домашние хозяйки и пенсионеры (среди двух последних категорий встречаются и запойные читатели). Другими словами, библиотека берет на себя заботу об абонентах – об их просвещении и развлечении. Лучший пример такой библиотеки можно найти в Бруклине, где она стала, пожалуй, любимым культурным центром Русской Америки.
Незадолго до открытия Нью-Йоркской книжной ярмарки, которая в начале июня познакомит читающую публику США с русским писателями, я встретился с Аллой Ройланс. Глава русской программы Центральной бруклинской библиотеки, где будут проходить некоторые мероприятия Ярмарки, Алла рассказывает о том, что и как читает Русская Америка.
Алла, Бруклин - многоязычный Вавилон. На каких языках больше всего читают абоненты вашей библиотеки?
Алла Ройланс: В Бруклине, согласно последней переписи населения, половина населения не говорит дома по-английски. Здесь говорят на более чем ста языках. По нашему опыту, самые популярные языки - русский, китайский, испанский, французский (на котором говорят, в основном, гаитянские эмигранты) и иврит. Здесь неподалеку большая община, которая говорит на иврите.
Алла Ройланс: Мы стараемся покупать не только ''вширь'', но и ''вглубь''. Поэтому к нам приезжают люди издалека, в основном, все-таки, пожилая публика. Но в последнее время в нашем районе поселились молодые специалисты. Они стали и сами приходить, и детей приводить, что меня чрезвычайно радует. Во-вторых, появились дети эмигрантов, молодые люди из университетов и колледжей. Там они, чтобы не утруждаться, взяли себе курс русского языка, но оказалось, что это не так-то легко, поэтому они приходят и берут читать русскую классику, которую им дают в качестве задания в университетах. Оказывается, что им легче прочитать по-русски, и меня это тоже очень радует.
Александр Генис: А читателей русских становится больше, меньше или остается столько же - какая динамика в этом отношении?
Алла Ройланс: Я думаю, что читателей стало чуть-чуть поменьше, но это связано с эмиграционными волнами. Русская эмиграция почти прекратилась или, по крайней мере, утихла в последнее время. Но несмотря на это, русская статистика пользования библиотекой выше, чем даже американская. Здесь есть такой средний показатель: сколько раз в год книга выдается на руки. И русские книги бьют все рекорды, они выше, чем книги на английском языке.
Александр Генис: Кто ваши любимые читатели?
Алла Ройланс: Мои любимые читатели - те, которые приходят и просят посоветовать им книги, которые не лежат на поверхности. Книги, которые не мелькают в телевидении, которые не передают товарки из рук в руки. Они хотят найти что-то действительно интересное и редкое. Мы покупаем для них книги, но, к сожалению, не так часто такие люди приходят. Недавно пришла женщина и увидела последнюю книгу Михаила Эпштейна на полке - ''Sola Amore: Любовь в пяти измерениях''. Она ее схватила, а я ее готова была расцеловать. Вот это мои любимые читатели.
Александр Генис: Я давно дружу с Мишей Эпштейном и с удовольствием расскажу ему эту историю - нет ничего более приятного для автора, чем узнать, что его книгу не берут, а хватают. Алла, а кто и как формирует книжный фонд Русского отдела?
Алла Ройланс: Здесь, к сожалению, большая бюрократия. Библиотека - очень крупная организация, пятая по размеру в стране. Поэтому неизбежно мы в плену у бюрократической системы. Есть отдел комплектования, в котором сидит специалист по закупкам книг на иностранных языках, включая русский. Она - китаянка, очень доброжелательная, очень грамотная и профессиональная женщина, но по-русски не говорит. Поэтому она сформировала из русскоязычных библиотекарей группу поддержки, которая помогает ей формировать коллекцию. Из-за этого книги для библиотеки – и для филиалов, и для центральной - покупаются централизованно, через отдел комплектования. У нас есть еще и свой маленький бюджет, который мы можем тратить по собственному усмотрению. Вот почему у нас есть книги, которых нет в других филиалах -мы их целенаправленно покупаем.
Александр Генис: А что пользуется популярностью?
Алла Ройланс: Популярностью пользуется популярное чтиво — Маринина, Устинова, Донцова, вот эти люди бьют рекорды. Акунин — есть среди них и хорошие авторы.
Александр Генис: А какие книги никто никогда не берет?
Алла Ройланс: Мертвый балласт довольно серьезный. Немногие читают книги об американской политике, об истории американской демократии, немногие читают поэзию. Но я все это сохраняю тщательно, потому что время от времени кто-то заинтересуется. У меня все-таки довольно старомодное представление о библиотеке как хранилище мудрости человечества.
Еще одна категория, которые плохо распространяется, - книги, изданные здесь, в Америке. Это - большое мое горе. Ведь их пишут люди, которым наверняка есть, что сказать, наверняка какие-то интересные вещи произошли в их жизни, но, во-первых, у них нет механизмов продвижения этих книг, во-вторых, не все из этих книг интересно написаны. У меня просто сердце кровью обливается, когда люди звонят и говорят: придите, пожалуйста, заберите у меня ящики с книгами, мы не знаем, куда их девать. И мы тоже не знаем, куда их девать, к нам за ними тоже никто не придет.
Александр Генис: А как электронная революция меняет жизнь библиотеки, она выживет?
Алла Ройланс: Конечно, выживет. Прежде всего, электронные книги тоже стоят денег. Библиотека стала покупать довольно много книг в электронном виде. Но главное, сейчас американские библиотеки переориентируются. Они предлагают больше услуг, чем материалов. То есть они тратят больше денег на программы, на классы английского языка, компьютеров, курсы, объясняющие как пользоваться электронным ридером. На книги тратят меньше. Электронные книги ведь действительно дешевле, поэтому библиотеки и стали покупать их. Пока у нас нет электронных книг на русском языке, но мне кажется, что к этому надо обязательно стремиться, потому что на следующее Рождество все бабушки получат по ''Киндлу'' - это же точно. А молодежь уже сейчас только так и читает.
Александр Генис: Ваша русская программа встреч с авторами очень популярна. Как она возникла, кого вы приглашаете, кто приходит к вам слушать писателей?
Алла Ройланс: Программа возникла довольно давно, уже больше 10 лет назад. Основала ее библиотекарь, она сейчас работает в филиале на Брайтоне, Марина Айзенберг, которая была тогда библиотекарем в нашем иностранном отделе. Марина первой стала ловить людей, которые здесь либо преподавали, как Татьяна Толстая, либо просто жили, как Аксенов покойный. Она стала приглашать этих людей в гости, и у этих программ была сногсшибательная популярность.
Причем люди сразу стали приходить десятками и сотнями. Наш отдел программ решил подхватить инициативу и распространить ее на другие культуры. Однако у них не получилось. Странно, но никто, кроме русских на культурные программы так не реагирует. Есть, скажем, огромное количество китайских эмигрантов. Это - грамотная публика с сильной образовательной системой, с системой публичных библиотек, но они пользуются библиотекой для других целей. А русские приходят, может быть, и из ностальгических соображений, но приходят сотнями. И когда отдел программ понял, что это - золотая жила, под наши нужды стали давать гранты. Поэтому мы можем привозить людей и из России, и из Швейцарии - вот Шишкин недавно приезжал. Мы можем приглашать известных писателей, которые занимаются серьезной литературой. Кроме этого, несколько лет назад мы начали и кино-серию. Так что у нас в гостях побывали Норштейн, Андрей Юрьевич Хржановский, Иоселиани прислал свой фильм, но сам не смог поучаствовать. Короче, у нас приличная репутация.
Александр Генис: Какие самые популярные встречи были?
Алла Ройланс: Самая популярная встреча была с Шендеровичем. У нас зал на 200 человек, а на Шендеровича пришло 600. Как все обошлось без кровопролития - я не знаю, это просто чистая удача. После этого мы завели телефонную линию, по которой просим людей регистрироваться, потому что иначе наряд полиции и скорую помощь нужно вызывать. Очень популярная была встреча с Веллером, с Дмитрием Быковым, Людмила Улицкая была прошлой весной, Юлия Латынина, Гарри Каспаров. Мы приглашаем не только писателей, но и журналистов, и политиков, и поэтов, и кинематографистов, и актеров. Только условно мы называем все это ''литературной программой''. Если гость имеет малейшее отношение к русской культуре, мы уже имеем право этого человека пригласить.
Александр Генис: А есть кто-нибудь, кого бы вы хотели заполучить, но пока не смогли?
Алла Ройланс: Я пыталась заполучить и упустила из рук Сорокина. Он пообещал приехать, мы с ним договаривались, но, в конце концов, он как-то исчез и не вышло. Мне очень жалко - Сорокин, все-таки, важная фигура в современной русской литературе. Я надеюсь, что у нас с ним когда-нибудь получится.
Александр Генис: Если судить о русской эмиграции по вашим русским читателям, то что ней можно сказать?
Алла Ройланс: К нам, естественно, ходит только читающая публика. Они - очень страстные и требовательные. Я вам расскажу историю. До того, как у нас открылся этот зал, наши встречи проходили в маленькой комнате на втором этаже, и там, по пожарным правилам, нельзя было собирать больше 100 человек. Когда выступала Татьяна Толстая, там набилось уже очень много людей, наверняка больше 150. И ''секьюрити'', такой здоровый охранник, встал и загородил проход руками. И в это время к дверям подошла одна наша маленькая бабушка. Он сказал: ''Всё! Больше никого''. В этот момент она его укусила в руку! Он отдернул руку, а она проскочила внутрь. Я не думаю, что она сама от себя ожидала. Такая у нас публика — страстная, требовательная и ни перед чем не останавливающаяся.
