Одним из популярнейших советских киноактеров в 60-70 годы был Олег Видов. Белокурый красавец и кумир женщин, он сыграл в фильмах "Всадник без головы", "Красная мантия", "Москва, любовь моя" и десятках других. В 1983 году, находясь на съемках в Югославии, Видов решил не возвращаться в СССР. С 1985 года он живет в Калифорнии, снялся в нескольких голливудских фильмах, занимается продюсерской, режиссерской и коммерческой деятельностью. В начале 90-х стал одним из основателей компании "Films by Jove", которая приобрела у студии "Союзмультфильм" права на зарубежный прокат советских мультфильмов. Сейчас работает над несколькими проектами. Недавно Видову исполнилось 69 лет. И, как рассказал он корреспонденту Радио Свобода, жизнью своей доволен.
– В вашей жизни было много интересных моментов. Среди них был и такой: в 91 году, фактически после распада СССР, вы, спустя восемь лет после побега, возвращаетесь в Россию…
– Да, я приехал тогда на съемки фильма "Три дня в августе" (делал его мой давний приятель датский продюсер Юст Беццер) – об августовских событиях 1991-го. Играл генерала советской армии, который оказался "не здесь" и "не там" и покончил жизнь самоубийством.
– Эта поездка оказалась не только творческой, но и деловой: вы договорились о приобретении прав на показ за границей советских мультфильмов. Ваша компания "Films by Jove" с успехом показывала эти произведения в Америке. Но, насколько я знаю, вы столкнулись с серьезными проблемами?
– Отправляясь в Россию, я не собирался заниматься коммерческой деятельностью. Но мне вдруг сказали, что "Союзмультфильм" ищет иностранных партнеров для совместных производств. Я пошел на студию "Союзмультфильм", они очень обрадовались, мы вели долгие переговоры. Проблем было много. Достаточно сказать, что не было раздельных фонограмм, а 40-50-летние фильмы были сняты на плохой пленке, ни в какое сравнение не идущей с пленкой "Кодака". Кроме того, нам очень мешали "пираты"… А потом появился чиновник, который подмял все коллекции под себя. И с 1997 года он начал войну против нас, организовывал всякие суды. Как вы знаете, такое в России бывает.
– И какова судьба этого проекта, что произошло с архивами мультфильмов?
– Архивы сами по себе остались в Белых столбах – в Госфильмофонде. Там негативы, которые печатались, показывались по телевидению. У нас не было прав на страны СНГ, только на зарубежье, где не так уж много этих мультфильмов видели. Были пиратские показы, было много каких-то левых продаж, и надо было расчищать эти рынки. А когда мы стали показывать советские мультфильмы в Америке, по телевидению, слюна потекла у российских чиновников, потому что они подумали: здесь же миллионами пахнет! Хотя никакими миллионами не пахло, потому что это были арт-каналы и приходилось очень много работать для того, чтобы просто возвращать деньги, которые мы потратили на реставрацию фильмов.
Потом, слава богу, Алишер Усманов выкупил эти фильмы и они теперь принадлежат России. Я очень рад, что все завершилось мирным договором, потому что эти войны, которые чиновники вели против нас за государственный счет, нас, конечно, увечили чисто материально.
– Вы были в Советском Союзе суперзвездой, мало кто мог сравниться с вами по популярности. И вдруг, находясь на съемках в Югославии, вы решили не возвращаться в Советский Союз. Вы готовились к побегу заранее или это было спонтанное решение?
– Это было спонтанное решение. К нему я пришел после того, как меня вызвали в югославскую полицию (это было, конечно, по запросу из Москвы) и сказали, чтобы в течение 72 часов я вернулся домой. Но я же там снимался в нескольких фильмах! В общем, это был толчок к тому, чтобы не возвращаться, продолжить свой путь уже совершенно в другую сторону. Я не гнался за деньгами или за карьерой, я хотел просто жить, чтобы никто мне не приказывал, не говорил, что мне делать.
– А как вообще тогда можно было бежать из соцстраны, даже такой, как Югославия? Ведь советское посольство наверняка за вами присматривало?
– Конечно, посольство присматривало за гражданами из Советского Союза. Но у меня были хорошие друзья, которые помогли перейти границу, помогли в Австрии, один мой приятель сел на свой "Мерседес" и прогнал тысячу километров в Рим – и таким образом я попал в Италию. Короче, через два месяца я был в Америке.
– Вы стали "невозвращенцем" в самый разгар своей славы в Советском Союзе. Думали ли вы, что и в Голливуде вас ждет успех? Или все же понимали, что пробиться здесь иноязычному актеру будет очень трудно?
– Вот это я очень хорошо понимал. Потому что был в Америке в середине 70-х – проездом, когда направлялся в Мексику на фестиваль. Я видел по телевизору, как быстро говорят американские актеры, и понимал, что, конечно, никогда так быстро говорить не сумею. Знал: актером здесь не буду. Но приобрел новую профессию – стал режиссером, а потом – продюсером.
– Вы вместе со своей супругой возглавляете реабилитационный центр в Калифорнии, где оказывается помощь людям, попавшим в зависимость от наркотиков и алкоголя. Причем среди них есть и выходцы из России… Почему вдруг занялись этим делом?
– В Америке очень многие актеры занимаются бизнесом. Это в СССР мы жили от зарплаты до зарплаты – надо было брать в долг у соседей, чтобы дожить до следующего месяца, даже если ты заслуженный артист. Моя супруга решила заниматься именно этой деятельностью и я согласился. Наверное, потому что в свое время я хотел быть врачом и работал санитаром приемного покоя в 29-й Бауманской больницы. Знаю, как это важно - помогать людям. Людям, попавшим в беду.
– В качестве продюсера вы работаете сразу над несколькими фильмами. Что это за фильмы?
– Сейчас у меня три проекта. Первый – документальный фильм об Андрее Тарковском – его биография, его дневник, повествование идет от его имени. Я озвучиваю Андрея. Я был знаком с Андреем, поэтому в его интенсивный тон вписался. Так, что один человек, который тоже его знал, посмотрев этот материал, сказал: "Даже не подозревал, что Андрей так хорошо говорил по-английски". Этому проекту помогали и Андрей Кончаловский, и Бурляев, и другие люди, знавшие Андрея. Второй проект – художественный фильм о великом писателе Уильяме Фолкнере, о его любовных историях. Можно еще сказать - о Голливуде и писателе, который не мог оторваться от родных мест и перейти в Голливуд полностью. Очень интересная психологическая драма. Третий фильм, который мы планируем поставить – фильм о хищении греческого античного золота. Это остросюжетная картина, с очень напряженным действием.
– А если бы Голливуд вам предложил на выбор любую роль с любым режиссером, какую роль вам хотелось бы сыграть?
– Даже не знаю. Я русский человек, я живу здесь, но всеми своими помыслами, болями и переживаниями все равно нахожусь в России. Конечно, я бы скорее сыграл что-то именно о России, о русском человеке. Потому что я был актером, который работал для всего Советского Союза, я любил своих зрителей, зрители любили меня, у нас была взаимная любовь. Но я человек не амбициозный. Я приехал сюда для того, чтобы просто жить. Приехал правильно, потому что мне здесь сделали операцию, какую не делали в Советском Союзе, и я выжил, а так бы я уже давным-давно был на кладбище, как многие мои сверстники-актеры. То есть мне крупно повезло. Что еще можно просить – кроме того, что ты живешь и можешь видеть этот прекрасный, чудесный мир? А съемки… Ну, подвернется что-нибудь – снимусь. Хотя особенного интереса у меня нет. Потому что ведь я закончил режиссерский факультет, совершенно перестроился: с актерской очень субъективной точки зрения – на очень объективную режиссерскую. Для меня новый мир – это как будто длинная серия фильмов. Я смотрю, наблюдаю, как это все происходит, смотрю на себя со стороны. И это прекрасно.
– В вашей жизни было много интересных моментов. Среди них был и такой: в 91 году, фактически после распада СССР, вы, спустя восемь лет после побега, возвращаетесь в Россию…
– Да, я приехал тогда на съемки фильма "Три дня в августе" (делал его мой давний приятель датский продюсер Юст Беццер) – об августовских событиях 1991-го. Играл генерала советской армии, который оказался "не здесь" и "не там" и покончил жизнь самоубийством.
– Эта поездка оказалась не только творческой, но и деловой: вы договорились о приобретении прав на показ за границей советских мультфильмов. Ваша компания "Films by Jove" с успехом показывала эти произведения в Америке. Но, насколько я знаю, вы столкнулись с серьезными проблемами?
– Отправляясь в Россию, я не собирался заниматься коммерческой деятельностью. Но мне вдруг сказали, что "Союзмультфильм" ищет иностранных партнеров для совместных производств. Я пошел на студию "Союзмультфильм", они очень обрадовались, мы вели долгие переговоры. Проблем было много. Достаточно сказать, что не было раздельных фонограмм, а 40-50-летние фильмы были сняты на плохой пленке, ни в какое сравнение не идущей с пленкой "Кодака". Кроме того, нам очень мешали "пираты"… А потом появился чиновник, который подмял все коллекции под себя. И с 1997 года он начал войну против нас, организовывал всякие суды. Как вы знаете, такое в России бывает.
– И какова судьба этого проекта, что произошло с архивами мультфильмов?
– Архивы сами по себе остались в Белых столбах – в Госфильмофонде. Там негативы, которые печатались, показывались по телевидению. У нас не было прав на страны СНГ, только на зарубежье, где не так уж много этих мультфильмов видели. Были пиратские показы, было много каких-то левых продаж, и надо было расчищать эти рынки. А когда мы стали показывать советские мультфильмы в Америке, по телевидению, слюна потекла у российских чиновников, потому что они подумали: здесь же миллионами пахнет! Хотя никакими миллионами не пахло, потому что это были арт-каналы и приходилось очень много работать для того, чтобы просто возвращать деньги, которые мы потратили на реставрацию фильмов.
Потом, слава богу, Алишер Усманов выкупил эти фильмы и они теперь принадлежат России. Я очень рад, что все завершилось мирным договором, потому что эти войны, которые чиновники вели против нас за государственный счет, нас, конечно, увечили чисто материально.
– Вы были в Советском Союзе суперзвездой, мало кто мог сравниться с вами по популярности. И вдруг, находясь на съемках в Югославии, вы решили не возвращаться в Советский Союз. Вы готовились к побегу заранее или это было спонтанное решение?
– Это было спонтанное решение. К нему я пришел после того, как меня вызвали в югославскую полицию (это было, конечно, по запросу из Москвы) и сказали, чтобы в течение 72 часов я вернулся домой. Но я же там снимался в нескольких фильмах! В общем, это был толчок к тому, чтобы не возвращаться, продолжить свой путь уже совершенно в другую сторону. Я не гнался за деньгами или за карьерой, я хотел просто жить, чтобы никто мне не приказывал, не говорил, что мне делать.
– А как вообще тогда можно было бежать из соцстраны, даже такой, как Югославия? Ведь советское посольство наверняка за вами присматривало?
– Конечно, посольство присматривало за гражданами из Советского Союза. Но у меня были хорошие друзья, которые помогли перейти границу, помогли в Австрии, один мой приятель сел на свой "Мерседес" и прогнал тысячу километров в Рим – и таким образом я попал в Италию. Короче, через два месяца я был в Америке.
– Вы стали "невозвращенцем" в самый разгар своей славы в Советском Союзе. Думали ли вы, что и в Голливуде вас ждет успех? Или все же понимали, что пробиться здесь иноязычному актеру будет очень трудно?
– Вот это я очень хорошо понимал. Потому что был в Америке в середине 70-х – проездом, когда направлялся в Мексику на фестиваль. Я видел по телевизору, как быстро говорят американские актеры, и понимал, что, конечно, никогда так быстро говорить не сумею. Знал: актером здесь не буду. Но приобрел новую профессию – стал режиссером, а потом – продюсером.
– Вы вместе со своей супругой возглавляете реабилитационный центр в Калифорнии, где оказывается помощь людям, попавшим в зависимость от наркотиков и алкоголя. Причем среди них есть и выходцы из России… Почему вдруг занялись этим делом?
– В Америке очень многие актеры занимаются бизнесом. Это в СССР мы жили от зарплаты до зарплаты – надо было брать в долг у соседей, чтобы дожить до следующего месяца, даже если ты заслуженный артист. Моя супруга решила заниматься именно этой деятельностью и я согласился. Наверное, потому что в свое время я хотел быть врачом и работал санитаром приемного покоя в 29-й Бауманской больницы. Знаю, как это важно - помогать людям. Людям, попавшим в беду.
– В качестве продюсера вы работаете сразу над несколькими фильмами. Что это за фильмы?
– Сейчас у меня три проекта. Первый – документальный фильм об Андрее Тарковском – его биография, его дневник, повествование идет от его имени. Я озвучиваю Андрея. Я был знаком с Андреем, поэтому в его интенсивный тон вписался. Так, что один человек, который тоже его знал, посмотрев этот материал, сказал: "Даже не подозревал, что Андрей так хорошо говорил по-английски". Этому проекту помогали и Андрей Кончаловский, и Бурляев, и другие люди, знавшие Андрея. Второй проект – художественный фильм о великом писателе Уильяме Фолкнере, о его любовных историях. Можно еще сказать - о Голливуде и писателе, который не мог оторваться от родных мест и перейти в Голливуд полностью. Очень интересная психологическая драма. Третий фильм, который мы планируем поставить – фильм о хищении греческого античного золота. Это остросюжетная картина, с очень напряженным действием.
– А если бы Голливуд вам предложил на выбор любую роль с любым режиссером, какую роль вам хотелось бы сыграть?
– Даже не знаю. Я русский человек, я живу здесь, но всеми своими помыслами, болями и переживаниями все равно нахожусь в России. Конечно, я бы скорее сыграл что-то именно о России, о русском человеке. Потому что я был актером, который работал для всего Советского Союза, я любил своих зрителей, зрители любили меня, у нас была взаимная любовь. Но я человек не амбициозный. Я приехал сюда для того, чтобы просто жить. Приехал правильно, потому что мне здесь сделали операцию, какую не делали в Советском Союзе, и я выжил, а так бы я уже давным-давно был на кладбище, как многие мои сверстники-актеры. То есть мне крупно повезло. Что еще можно просить – кроме того, что ты живешь и можешь видеть этот прекрасный, чудесный мир? А съемки… Ну, подвернется что-нибудь – снимусь. Хотя особенного интереса у меня нет. Потому что ведь я закончил режиссерский факультет, совершенно перестроился: с актерской очень субъективной точки зрения – на очень объективную режиссерскую. Для меня новый мир – это как будто длинная серия фильмов. Я смотрю, наблюдаю, как это все происходит, смотрю на себя со стороны. И это прекрасно.
