Последние два года, в связи с введением новой системы финансирования, очень много спорили о том, можно ли говорить «образовательные услуги», не испортит ли это социальный статус учителей и престиж отечественной школы. Я сама не раз спрашивала у детей – кем должен быть учитель? Разумеется, ответ зависел от семьи и степени социализации самого ребенка.
Если бы у меня была возможность опросить большое количество педагогов: кем должен быть директор школы, духовным наставником или менеджером, на ответ, скорей всего, повлияло бы состояние школы опрашиваемого. Когда дела в учебном заведении в порядке – легко рассуждать о высоком, в противном случае - давайте считать зарплату.
Потому как хороший директор школы - это всегда хороший менеджер, эффективно использующий рычаги управления, а заодно и административный ресурс, личные связи. Правда, сейчас не только административный, но и финансовый ресурс поменялся, отсюда и всколыхнувшее педагогическую среду беспокойство.
Сообщество можно понять. Единственный в России человек, который не только знает, но и может внятно объяснить, как должны работать новые механизмы в экономике образования – директор Института развития образования ВШЭ Ирина АБАНКИНА. Вот как она оценивает прошедшие десять лет.
Первое, что не удалось за этот период совершить, - технологической революции, в которой очень нуждалось наше образование. Это касалось и самого образования, и технологии общественного согласия по стратегиям развития, технологий современного управления.
Заметьте: очень часто правильно прописанные меры, и даже реализуемые, по масштабу своему оказывались односторонним тоннелем, провалом. Вот мы говорим о признании зарубежных дипломов. Такое важное и нужнейшее решение! Но мы читаем список вузов – их 220. 220 лучших университетов мира, специалисты из которых, даже если они наши ученики там учились, сюда никогда не приедут! Вот сидели в министерстве чиновники и выбирали по шанхайскому рейтингу и IT 220 вузов вместо того, чтобы определить даже не две тысячи, а четыре! Таким образом мы не открыли нашу систему, а законсервировали навсегда!
То же самое, мы объявили: будем поддерживать студентов, которые едут учиться за рубежом. Да замечательно! Сколько? 2 тысячи. В каком объеме? 5 миллиардов за 5 лет. Только бакалавриата в России выпускается примерно 350 тысяч. 200 тысяч продолжает обучение дальше. Что такое 2 тысячи? 1 процент! Китай 30 процентов переучивает за рубежом. 30!
Или: мы сколько на стандарты тратим, на введение, на обучение? Что такое – две недели повышения квалификации? Да ничто! Для профессионального развития, за счет которого надо потом несколько лет работать - ничто. Мне кажется, что здесь проблема масштаба, управления масштабом – ключевая проблема недостижения успеха.
Второй момент, который хотелось бы отметить, это неумение найти контакт с обществом. Я, конечно, понимаю, что легко сказать, что сегодня общество само не участвует, но все тормозит. Но молодые-то люди вышли на улицы. И мы знаем, что он недовольны именно нами, а не кем-то другим. Вот с ними мы не смогли построить то взаимодействие, ту коммуникацию, то пространство возможных решений, которое есть.
Ведь, несмотря ни на что, мы относимся к обществам с очень высоким мотивационным ресурсом в образовании. Такие общества еще поискать надо, где бы ценности образования, мотивация к получению образования была бы столь велика. И такое нерачительное отношение к этому серьезнейшему ресурсу, мне кажется, по отношению к нашим ребятам просто преступно.
Если бы у меня была возможность опросить большое количество педагогов: кем должен быть директор школы, духовным наставником или менеджером, на ответ, скорей всего, повлияло бы состояние школы опрашиваемого. Когда дела в учебном заведении в порядке – легко рассуждать о высоком, в противном случае - давайте считать зарплату.
Потому как хороший директор школы - это всегда хороший менеджер, эффективно использующий рычаги управления, а заодно и административный ресурс, личные связи. Правда, сейчас не только административный, но и финансовый ресурс поменялся, отсюда и всколыхнувшее педагогическую среду беспокойство.
Сообщество можно понять. Единственный в России человек, который не только знает, но и может внятно объяснить, как должны работать новые механизмы в экономике образования – директор Института развития образования ВШЭ Ирина АБАНКИНА. Вот как она оценивает прошедшие десять лет.
Первое, что не удалось за этот период совершить, - технологической революции, в которой очень нуждалось наше образование. Это касалось и самого образования, и технологии общественного согласия по стратегиям развития, технологий современного управления.
Заметьте: очень часто правильно прописанные меры, и даже реализуемые, по масштабу своему оказывались односторонним тоннелем, провалом. Вот мы говорим о признании зарубежных дипломов. Такое важное и нужнейшее решение! Но мы читаем список вузов – их 220. 220 лучших университетов мира, специалисты из которых, даже если они наши ученики там учились, сюда никогда не приедут! Вот сидели в министерстве чиновники и выбирали по шанхайскому рейтингу и IT 220 вузов вместо того, чтобы определить даже не две тысячи, а четыре! Таким образом мы не открыли нашу систему, а законсервировали навсегда!
То же самое, мы объявили: будем поддерживать студентов, которые едут учиться за рубежом. Да замечательно! Сколько? 2 тысячи. В каком объеме? 5 миллиардов за 5 лет. Только бакалавриата в России выпускается примерно 350 тысяч. 200 тысяч продолжает обучение дальше. Что такое 2 тысячи? 1 процент! Китай 30 процентов переучивает за рубежом. 30!
Или: мы сколько на стандарты тратим, на введение, на обучение? Что такое – две недели повышения квалификации? Да ничто! Для профессионального развития, за счет которого надо потом несколько лет работать - ничто. Мне кажется, что здесь проблема масштаба, управления масштабом – ключевая проблема недостижения успеха.
Второй момент, который хотелось бы отметить, это неумение найти контакт с обществом. Я, конечно, понимаю, что легко сказать, что сегодня общество само не участвует, но все тормозит. Но молодые-то люди вышли на улицы. И мы знаем, что он недовольны именно нами, а не кем-то другим. Вот с ними мы не смогли построить то взаимодействие, ту коммуникацию, то пространство возможных решений, которое есть.
Ведь, несмотря ни на что, мы относимся к обществам с очень высоким мотивационным ресурсом в образовании. Такие общества еще поискать надо, где бы ценности образования, мотивация к получению образования была бы столь велика. И такое нерачительное отношение к этому серьезнейшему ресурсу, мне кажется, по отношению к нашим ребятам просто преступно.
