30 октября, в День памяти жертв политических репрессий, в Москве состоится митинг в защиту политзаключенных. Как заявляют организаторы акции, в современной России приходится вспоминать не только жертв политических репрессий прошлого, но и требовать прекращения преследования и освобождения новых политических узников.
Директор Института прав человека Валентин Гефтер заявил в интервью Радио Свобода, что в современной России есть люди, которые осуждены или находятся под следствием по политическим мотивам.
- Этот факт признается многими, даже не самыми ярыми критиками нынешнего режима. И дела этих людей, без сомнения, должны быть незамедлительно пересмотрены. Например, физик Валентин Данилов отбывает срок уже более 10 лет, с нашей точки зрения, по абсолютно неправомерному обвинению в разглашении государственной тайны, передаче технологий иностранным научно-техническим организациям.
Есть дела, в которых надо разбираться, но только не так, как разбирается правосудие в России. Дело Таисии Осиповой, которая якобы за распространение наркотиков получила довольно большой срок. Второй процесс Ходорковского - Лебедева. Кстати, президентский совет, около года назад предложил действующему тогда президенту Медведеву список людей на помилование, в делах которых, как мы считаем, так или иначе были допущены несправедливость и даже судебные ошибки. Там более 30 фамилий.
Сегодня в этом списке могли бы оказаться и задержанные по делу о событиях на Болотной площади, которые сейчас находятся под следствием. Все эти люди - фигуранты явно политически мотивированных дел, ввиду того, что и сама квалификация дела как «дела о массовых беспорядках» явно избыточна и политизирована. Даже если они совершили какие-то правонарушения – чем-то кидались или замахивались, или не туда убегали.
- После задержания одного из активистов оппозиции – Леонида Развозжаева – и заявлений о том, что его пытали, чтобы заставить дать показания, появились аналогии с 1937 годом. Но политические репрессии в СССР и в современной России сильно отличаются…
- Там вся государственная машина работала на тотальный террор, который был построен на совершенно других принципах. У нас, к счастью, законы хоть и ухудшаются, но все-таки гораздо более человеческие, чем те, что использовались советской властью в разгар Большого террора. Я уж не говорю о том, что и процессуальные действия иные. В наше время вы не найдете директивы о допустимости физических пыток. Но когда люди попадают в такие тяжелые условия, о которых рассказывает Леонид Развозжаев, это не значит, что они меньше страдают.
- Акции, которые проводят правозащитники и гражданские активисты в поддержку политзаключенных каким-то образом влияют на власть?
- Я думаю, власть их замечает, но по-прежнему игнорирует. Не в том смысле, что не выполняет требования участников митинга, а не выполняет - в первую очередь - свои функции, чтобы этих митингов не было. Если бы проводились тщательные расследования тех безобразий, что происходили, предположим, вокруг дел, которые мы только что упоминали, или хотя бы допускались те варианты, о которых просят сами наши политические узники... Тот же Валентин Данилов просил даже не об условно-досрочном освобождении, а о переводе на более легкий режим, который ему должен быть предоставлен просто по закону. Или вспомним случай с Лебедевым, когда Архангельский районный суд снизил ему наказание, в соответствии с действующим законодательством, а облсуд Архангельский после этого отменил это решение. Речь идет о том, что власти, а под властью я имею в виду не только Кремль или правительство, а и судебную власть, и следственные органы, и так далее, не следуют тем нормам и принципам права, которые выше и важнее, чем та или другая строчка в служебной инструкции. Это самое страшное, мне кажется. И то, что эти законы и инструкции ухудшаются у нас на глазах, это говорит о том, что мы движемся не в сторону от 1937 года, а в сторону к тому, чтобы вернуться в новой ситуации к чему-то подобному.
*******
В Петербурге вспоминают тех, кто погиб в годы большого террора на митинге у Соловецкого камня на Троицкой площади, организованный «Мемориалом» и Комиссией по восстановлению прав репрессиорованных. После митинга несколько автобусов направились от Троицкой площади к местам захоронений жертв политических репрессий – на Левашовское мемориальное кладбище, Преображенское кладбище и в Ковалевский лес. Но в одно из мест захоронений, в урочище Койран-Кангас, въезд оказался закрыт. Как пояснила сотрудница «Мемориала» Татьяна Косинова, это место захоронения было найдено в глубине Ржевского артиллерийского полигона, и командование части заявило, что в этот день на полигоне будут проводиться стрельбы. Мемориал собирается бороться за то, чтобы урочище официально стало кладбищем - несмотря на бездействие местных властей и прокуратуры. Вечером во дворе музея Анны Ахматовой проходит чтение имен жертв коммунистического террора.
А 29 октября на Лубянской площади Москвы общество «Мемориал» провело акцию «Возвращение имен». В течение всего дня люди зачитывали имена репрессированных, а также возлагали цветы к Соловецкому камню, доставленному в Москву более 20 лет назад в память о погибших в советских лагерях и тюрьмах.
Директор Института прав человека Валентин Гефтер заявил в интервью Радио Свобода, что в современной России есть люди, которые осуждены или находятся под следствием по политическим мотивам.
- Этот факт признается многими, даже не самыми ярыми критиками нынешнего режима. И дела этих людей, без сомнения, должны быть незамедлительно пересмотрены. Например, физик Валентин Данилов отбывает срок уже более 10 лет, с нашей точки зрения, по абсолютно неправомерному обвинению в разглашении государственной тайны, передаче технологий иностранным научно-техническим организациям.
Есть дела, в которых надо разбираться, но только не так, как разбирается правосудие в России. Дело Таисии Осиповой, которая якобы за распространение наркотиков получила довольно большой срок. Второй процесс Ходорковского - Лебедева. Кстати, президентский совет, около года назад предложил действующему тогда президенту Медведеву список людей на помилование, в делах которых, как мы считаем, так или иначе были допущены несправедливость и даже судебные ошибки. Там более 30 фамилий.
Сегодня в этом списке могли бы оказаться и задержанные по делу о событиях на Болотной площади, которые сейчас находятся под следствием. Все эти люди - фигуранты явно политически мотивированных дел, ввиду того, что и сама квалификация дела как «дела о массовых беспорядках» явно избыточна и политизирована. Даже если они совершили какие-то правонарушения – чем-то кидались или замахивались, или не туда убегали.
- После задержания одного из активистов оппозиции – Леонида Развозжаева – и заявлений о том, что его пытали, чтобы заставить дать показания, появились аналогии с 1937 годом. Но политические репрессии в СССР и в современной России сильно отличаются…
- Там вся государственная машина работала на тотальный террор, который был построен на совершенно других принципах. У нас, к счастью, законы хоть и ухудшаются, но все-таки гораздо более человеческие, чем те, что использовались советской властью в разгар Большого террора. Я уж не говорю о том, что и процессуальные действия иные. В наше время вы не найдете директивы о допустимости физических пыток. Но когда люди попадают в такие тяжелые условия, о которых рассказывает Леонид Развозжаев, это не значит, что они меньше страдают.
- Акции, которые проводят правозащитники и гражданские активисты в поддержку политзаключенных каким-то образом влияют на власть?
- Я думаю, власть их замечает, но по-прежнему игнорирует. Не в том смысле, что не выполняет требования участников митинга, а не выполняет - в первую очередь - свои функции, чтобы этих митингов не было. Если бы проводились тщательные расследования тех безобразий, что происходили, предположим, вокруг дел, которые мы только что упоминали, или хотя бы допускались те варианты, о которых просят сами наши политические узники... Тот же Валентин Данилов просил даже не об условно-досрочном освобождении, а о переводе на более легкий режим, который ему должен быть предоставлен просто по закону. Или вспомним случай с Лебедевым, когда Архангельский районный суд снизил ему наказание, в соответствии с действующим законодательством, а облсуд Архангельский после этого отменил это решение. Речь идет о том, что власти, а под властью я имею в виду не только Кремль или правительство, а и судебную власть, и следственные органы, и так далее, не следуют тем нормам и принципам права, которые выше и важнее, чем та или другая строчка в служебной инструкции. Это самое страшное, мне кажется. И то, что эти законы и инструкции ухудшаются у нас на глазах, это говорит о том, что мы движемся не в сторону от 1937 года, а в сторону к тому, чтобы вернуться в новой ситуации к чему-то подобному.
*******
В Петербурге вспоминают тех, кто погиб в годы большого террора на митинге у Соловецкого камня на Троицкой площади, организованный «Мемориалом» и Комиссией по восстановлению прав репрессиорованных. После митинга несколько автобусов направились от Троицкой площади к местам захоронений жертв политических репрессий – на Левашовское мемориальное кладбище, Преображенское кладбище и в Ковалевский лес. Но в одно из мест захоронений, в урочище Койран-Кангас, въезд оказался закрыт. Как пояснила сотрудница «Мемориала» Татьяна Косинова, это место захоронения было найдено в глубине Ржевского артиллерийского полигона, и командование части заявило, что в этот день на полигоне будут проводиться стрельбы. Мемориал собирается бороться за то, чтобы урочище официально стало кладбищем - несмотря на бездействие местных властей и прокуратуры. Вечером во дворе музея Анны Ахматовой проходит чтение имен жертв коммунистического террора.
А 29 октября на Лубянской площади Москвы общество «Мемориал» провело акцию «Возвращение имен». В течение всего дня люди зачитывали имена репрессированных, а также возлагали цветы к Соловецкому камню, доставленному в Москву более 20 лет назад в память о погибших в советских лагерях и тюрьмах.
