Владимир Кара-Мурза: В Генпрокуратуре утверяют, что информация об избиениях заключенных в колонии в челябинском Копейске, их побегах и фактах членовредительства недостоверна. Об этом сообщается на официальном сайте надзорного ведомства в понедельник 26 ноября.
По словам сотрудников, все люди, которые находятся в штрафных помещениях и в отряде строгих условий, были осмотрены судебно-медицинским экспертом, при этом телесных повреждений у них не нашли. Исходя из этого, следует, что условия содержания заключенных соответствуют установленным правилам. Сведения о погибших и сбежавших из колонии, разошедшиеся по средствам массовой информации, так же не подтвердились, заявляют в Генпрокуратуре. Проверка началась после того, как стало известно, что примерно 250 заключенных в колонии № 6 в Копейске организовали акцию протеста и потребовали ослабления режима, они настаивали на освобождении нескольких заключенных из штрафного изолятора. «Я очень опасаюсь, – заявил ранее уполномоченный по правам человека в России Владимир Лукин, – что поверхностное расследование может привести к осложнению ситуации, а нечто подобное произойдет и в другой колонии».
У нас в студии создатель сайта GULAGU.net Владимир Осечкин, мы беседуем о положении в российских тюрьмах. Какие новости приходят сейчас об акциях в поддержку заключенных 6-й колонии Копейска?
Владимир Осечкин: Сегодня на одном из порталов была размещена информация о том, что в 18.00 начнется акция в поддержку заключенных, находящихся в копейской ИК-6, и акция будет проведена около здания главного управления ФСИН на Житной 14. Как сообщает на портале GULAGU.net блогер Эльдар Габдулин, уже в ОВД Якиманка доставлены 6 женщин и 6 мужчин, которые задержаны за то, что они пытались зачитывать свидетельства о пытках в Копейске и разбрасывали листы бумаги с этими текстами.
Владимир Кара-Мурза: Что заставило активистов предпринять такую акцию отчаяния?
Владимир Осечкин: История началась для меня в субботу 24 ноября, в 15 часов 19 минут – мне позвонила Оксана Труфанова и сказала, что в своем личном блоге на GULAGU.net она вывесила пост с названием «SOS! ИК-6 Копейск Челябинской области». Это было буквально два абзаца о том, что в колонии, по словам родственников осужденных, творится что-то страшное. Заключенные машут флагами «Люди помогите!», со всех сторон разносится крики, визги, по некоторым данным на территорию был введен ОМОН, более 300 заключенных объявили голодовку. Ее пост разошелся в социальных сетях, 708 перепостов в Фейсбуке, более 100 перепостов в Твиттере, больше 400 перепостов «Вконтакте», 800 комментариев на GULAGU.net. У нас вчера было 30 тысяч уникальных пользователей, посетителей. То есть, конечно, эта тема привлекла внимание очень широкого слоя наших сограждан. Огромное количество людей неравнодушных, которые переживают за судьбу заключенных, родственники заключенных, независимые правозащитники, журналисты, – все они, обсуждая пост Оксаны Труфановой, оставили комментарии, обменивались новостями, мнениями, люди писали со смартфонов, с мобильных телефонов, находясь около стен колонии. И практически двое выходных я провел около ноутбука и телефона, только успевал давать интервью, поддерживать Оксану Труфанову. Потому что все, что она просила меня, – это донести новость до средств массовой информации, до общества, потому что она переживала, что в отношении нее и тех людей, которые едут поддерживать заключенных, будут какие-то репрессии. К сожалению, поздно вечером в субботу эти репрессии начались, и она и другие родственники заключенных были подвергнуты жестокому избиению, Оксана получила несколько ударов резиновой палкой по голове, при том, что она показывала удостоверение, что она журналист и координатор GULAGU.net в этом регионе. Получила сотрясение мозга и плюс несколько серьезных гематом, ушибов, ее повалили на землю и те, кто били – в масках, со щитами, – в грубой форме сказали, что им вообще все равно, только более грубо.
Владимир Кара-Мурза: В чем суть требований заключенных, что переполнило чашу терпения?
Владимир Осечкин: Изначально ФСИН озвучивала официальную версию, будто бы заключенные решили вдруг по указанию какого-то криминального авторитета требовать освобождения из штрафных изоляторов. Но на самом деле в колонию заходила инициативная группа родственников, которым удалось пообщаться с некоторыми заключенными, и их требования совпадают с тем же, что они вывешивали на простынях, где было написано, как нам кажется, кровью, – прекратить пытки, изнасилования, унижения, прекратить вымогательства. То есть фактически это была мирная акция протеста, при ней никто не пострадал, заключенные не нападали на охранников колонии, не высказывали ничего агрессивного, – и это ФСИН тоже подтверждает. Люди больше суток стояли на улице на морозе, они отказывались от приема пищи, объявили голодовку. И сделано это было в первую очередь для того, чтобы о том, что происходит в ИК-6 Копейска, узнало все общество. Потому что, очевидно, что местные надзирающие, контролирующие органы просто были не в состоянии навести порядок и законность.
Владимир Кара-Мурза: Какие у вас были тревожные симптомы о неблагополучии в этих местах? По-моему, там еще одна колония находится?
Владимир Осечкин: Я могу сказать, что даже по этому учреждению, – его полное название ФКУ ИК-6 ГУФСИН по Челябинской области, – в июле-августе этого года мы получали на горячую линию GULAGU.net огромное количество жалоб со стороны родственников заключенных, бывших заключенных, которые рассказывали о том, что фактически ИК-6 – это пыточная зона, где избивают, где заключенные лишены права и возможности обжаловать незаконные действия администрации, где вымогаются крупные денежные средства только за личную безопасность и за то, чтобы их не били.
К нам после этого приехал Михаил Ермураки – это заключенный, который отсидел более 10 лет, в том числе основное количество этого срока – в ИК-6. Этот человек был похож на скелет, у него не было половины зубов, у него были впалые глаза, человек был дикий, он не знал как в метро пользоваться карточкой, не знал, что такое мобильный телефон. Рассказывал страшные, жуткие вещи. Ему заклеивали рот пластырем, заматывали скотчем, затыкали уши, подвешивали на наручники, приковывали к стене и избивали один, два дня. Заклеивали рот, чтобы другие заключенные не слышали, как его бьют и пытают. Эти страшные свидетельства о пытках в ИК-6 мы записали на видеокамеру, разместили в социальной сети GULAGU.net и после этого вместе с Михаилом Ермураки отвезли в ФСИН России на Житную 14 обращение с требованием провести тщательное расследование и пресечь пытки.
И это не единичный случай. Оксана Труфанова, координатор GULAGU.net в челябинском регионе, уже длительное время практически круглосуточно занимается защитой заключенного Даниила Абакумова, который стал невольным свидетелем убийства заключенного Коровкина. И вот Даниила Абакумову, который решился правозащитникам рассказать правду о том, что там на самом деле происходит, как у кого и сколько вымогают денег, как и кого бьют сотрудники колонии, этапировали в ИК-6. И после этого, как к нему зашли правозащитники, он рассказал, как его жестоко избили и даже изнасиловали.
Владимир Кара-Мурза: Скажите, пожалуйста, сегодня говорилось по телевизору, что уполномоченный по правам человека в Челябинской области был в колонии Копейска и не нашел никаких предосудительных фактов.
Владимир Осечкин: На самом деле сегодня уполномоченного по правам человека в Российской Федерации Владимира Петровича Лукина в ИК-6 не было. Местный омбудсмен – к сожалению, нужно четко понимать, что региональный омбудсмен не входит в аппарат Лукина, федерального уполномоченного. И зачастую бывает так, что региональный омбудсмен, который имеет прямое отношение к местным властям, занимает одну позицию, а аппарат уполномоченного по правам человека в Российской Федерации Владимира Лукина – совершенно другую позицию, что, конечно, радует. В данном случае я по этическим соображениям, как Оксана Труфанова, откажусь прокомментировать позицию регионального омбудсмена, пусть это останется на его совести. Но, как и Владимир Петрович Лукин, я скажу, что у меня нет оснований доверять этому заявлению. И более того, я считаю, что именно позиция таких людей, которые должны контролировать и надзирать за соблюдением прав граждан в этом регионе, которые говорят, что все хорошо, когда явно все плохо, – она, собственно говоря, частично привела к этой ситуации. То есть люди в этом регионе не могли защитить свои права должным образом, и поэтому они пошли на совершенно крайнюю меру – массовую акцию протеста, больше суток стоять на морозе, не есть, просить о помощи, чтобы общество обратило на это внимание.
Конечно же, им очень тяжело эмоционально и над ними нависла угроза обвинения в дезорганизации в учреждении, нависла угроза новых обвинений, возбуждения дел, которые, надеюсь, не состоятся. Для меня характерно то, что член Общественной палаты Российской Федерации Мария Канабих рассказала средствам массовой информации, в том числе РИА Новости, что в колонии побывал и прислал ей отчет председатель ОНК Челябинской области Владимир Карасюк. Он сообщил, что заключенные действительно пожаловались ему на избиения со стороны сотрудников администрации, на платные свидания с родственниками, то есть фактически на вымогание денежных средств, на требования незаконной материальной помощи для ремонта помещений. То есть фактически даже официальный правозащитник, председатель областной ОНК сам заявил, что действительно масса совершенно обоснованных и законных жалоб. Если у заключенных вымогают гуманитарную помощь – это называется вымогательство. Заключенный, который находится в учреждении, никакую гуманитарную помощь оказывать не может, кроме того, что он там находится и работает, какую-то пользу приносит. И если в данном случае с заключенных были поборы строительными материалами, фурами, «газелями» продуктов питания, капусты, картошки – это откровенное вымогательство. Это значит налицо признаки коррупции, значит то, что покупалось на бюджетные средства, до колонии не доходило, а где-то разворовывалось, а заключенные, соответственно, пополняли эти запасы за счет денежных средств родственников, поскольку у самих заключенных зарплаты на уровне 100-200 рублей в месяц.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем Андрея, радиослушателя из Иркутска.
Слушатель: Здравствуйте. Наш земляк Леонид Развозжаев сидит, я хотел бы сказать, что там сто процентов ничего криминального не было. Я хотел бы объяснить правозащитникам и средствам массовой информации, что хотя бы передача была, чтобы помочь, если, допустим, Ходорковского нужно спасти, условное название – «помогите Ходорковскому».
Владимир Кара-Мурза: Спасибо, Андрей. У нас сотни таких передач идут по независимым средствам массовой информации. Как по-вашему, что можно сделать, чтобы помочь конкретному заключенному?
Владимир Осечкин: Мы выработали целый механизм по защите прав граждан в местах лишения свободы. Первый: мы создали социальную сеть, которая объединяет родственников заключенных и независимых правозащитников, всех тех людей, которые каждый день сталкиваются с гражданами, заключенными, с их проблемами, пытаются их решить. Мы создали площадку, где они могут объединяться, где они могут обсуждать какие-то инициативы, либо проблемы, они могут размещать открытые заявления, обращения, поддерживать друг друга, подписывать, собирать петиции, коллективные письма. И второй момент: буквально с середины этого года мы запустили «горячую линию» 8-800-555-24-25 – это горячая линия GULAGU.net, работает на круглосуточно все семь дней в неделю, все звонки со всех регионов бесплатные. И если действительно кому-то становятся известны факты вымогательства, коррупции, пыток, избиений, в местах лишения свободы то люди могут обратиться в «горячую линию», сообщить нам. Координаторы GULAGU.net обязательно проведут на эту тему общественное расследование и дальше, возможно, передадут в средства массовой информации, будут сформированы обращения в правоохранительные органы на возбуждение дел или проверок по изложенным фактам нарушения прав.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем москвича Илью Ефимовича.
Слушатель: Добрый вечер, господа. Я хотел бы напомнить, что когда Андрей Дмитриевич Сахаров возвратился из горьковской ссылки, он давал одно из первых своих интервью и сразу же заговорил о том, что в советских тюрьмах условия содержания пыточные. Он добивался гуманизации условий пребывания в тюрьме. Наверное, это самое большое основание отставания от цивилизованной Европы, мне так кажется, Владимир, возможно, согласится – это условия, в которых преступники пребывают на Западе и в России. Взять Брейвика, который убил десятки людей: он сидит в комфортабельной комнате с компьютером и жалуется на плохое обращение, так как подают не горячий, а холодный кофе. Я хотел спросить Владимира: господин Медведев, придя на президентский пост, говорил о том, что нужно провести гуманизацию ФСИН. На ваш взгляд, эта гуманизация произошла, а сейчас происходит некий откат или никакой гуманизации по большому счету не было?
Владимир Осечкин: Знаете, хочется сразу сказать, что уголовная исполнительная система или как ныне называется Федеральная служба исполнения наказаний – это более 500 исправительных колоний, более 200 следственных изоляторов. Мы прекрасно знаем, что в основном тюрьмы, колонии были построены в 30-40 годы прошлого века, в бытность ГУЛАГа. Некоторые тюрьмы сохранились со времен царей, им больше 150 лет, как Коломенская тюрьма, Бутырка. И конечно, говорить о том, что наша пенитенциарная система стала современной, не надо, – и 20 тюрем и колоний мы не насчитаем, которые с нуля были построены по новым современным требованиям. То есть фактически в настоящий момент для того, чтобы провести масштабную полноценную реформу, нужно построить более ста новых современных тюрем в стране. Конечно, на это нужно выделять денежные средства и тогда можно будет говорить о том, что реформа состоялась. На сегодняшний день, если подвести черту, с того момента, как освободился этот великий человек, которого упомянул радиослушатель, по сегодняшний день нет ни одного серьезного современного тюремного или колониального комплекса, который был построен и который может служить образцом, кроме современного комплекса следственного изолятора Медведково, и то этот один новый корпус был построен на все 7 следственных изоляторов.
Владимир Кара-Мурза: А женский следственный изолятор в Москве, по-моему, тоже новый?
Владимир Осечкин: Вы знаете, что касается женщин – это отдельная тема для разговора. Это страшно, в каких условиях содержатся женщины по всей стране, на сегодняшний день в тюрьмах и колониях содержатся более 55 тысяч женщин-заключенных и некоторые находятся там с маленькими детьми, которых там рожают. О чем мы с вами говорим, если у нас до сих пор по правилам беременную женщину, когда вывозят на роды и когда она рожает, ее держат в наручниках? Женщина рожает в наручниках, после родов ее сразу возвращают в следственный изолятор, и только через 5 дней, может быть, она увидит собственного ребенка, – а может быть и не увидит. GULAGU.net занимался проблемой младенцев, осенью 2011 года мы об этом писали, и история получила резонанс в средствах массовой информации: буквально с разницей в месяц погибли два грудничка в Доме малютки Можайской женской исправительной колонии из-за недосмотра, из-за халатности сотрудников. И одного из этих детей я хоронил, я видел маленького младенца в гробу, до сих пор перед глазами стоит. И конечно, это ужасно, и до сих пор ничего не перестроено. Больше года прошло после этих трагедий, выводов не сделано, кардинально система отношения государства, в том числе пенитенциарная система к женщинам, к маленьким детям не изменилась. Поэтому в целом этой системе нужна мощная перезагрузка.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем Санкт-Петербург, вопрос от радиослушателя Бориса.
Слушатель: Добрый день. Борис Пантелеев, Комитет помощи заключенным, Санкт-Петербург. Во-первых, я хочу поблагодарить Владимира за то большое дело, которое он делает. Коротко: я смотрю, идут сообщения, естественно, ФСИН челябинский все это отрицает, как это принято у них. Тут уже появилось версия о том, что родственники были пьяными, бросались бутылками – что совершеннейший бред. Я выложил на сайте ОНК.РФ фоторепортаж с места событий, где видно, что никаких пьяных там нет. Мне бы хотелось понять: чиновники из челябинского ФСИНа, у них совесть есть, чтобы так откровенно лгать?
Владимир Кара-Мурза: Вопрос риторический.
Владимир Осечкин: Борис, хороший вопрос вы задали. Я думаю, что этот вопрос необходимо адресовать не мне, а самим сотрудникам челябинского ГУФСИН, и мы это обязательно сделаем. Буквально за 10 минут до начала прямого эфира на Радио Свобода я переговорил с председателем Совета при президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека Михаилом Александровичем Федотовым. Мы договорились, что с субботы с вечера мы с ним он-лайн на связи, и в выходные, и сегодня, обсуждая это фактически огромное чрезвычайное происшествие в колонии. Мы пришли к выводу и договорились, он это уже обсудил с членами совета о том, что необходимо будет на следующей неделе 3-4 декабря провести выездное заседание президентского Совета по правам человека именно в городе Копейске – с участием всех заинтересованных сторон, с участием родственников заключенных, с участием бывших заключенных, с участием, безусловно, сотрудников этой колонии и сотрудников челябинского ГУФСИН, с участием членов ОНК, которых туда не пускали – это Дина Латыпова, Николай Алексеевич и Татьяна Щур, Оксана Труфанова, координатор GULAGU.net, которая фактически получила сотрясение мозга, защищая права заключенных в ИК № 6. И тогда, наверное, мы зададим вопрос сотрудникам колонии и челябинского ГУФСИН – есть ли у них совесть? – и посмотрим в их глаза.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем Санкт-Петербург, радиослушателя Константина.
Слушатель: Здравствуйте. Я уже как-то говорил о том, что Путин изначально начал выстраивать систему кастового фашизма. И эта вся система ФСИН – одна из составляющих. Вашему гостю вопрос: не наивно ли он полагает, что они будут что-то перестраивать и улучшать содержание заключенных.
Владимир Кара-Мурза: Очевидно, есть какие-то основания для этого?
Владимир Осечкин: Конечно, заявлять о том, что в настоящее время фашизм… конечно, это не фашизм, будем выбирать выражения. Нужно понимать четко, что государство в целом еще в 2008 году осознало то, что ни прокуратура, ни ФСИН сами себя контролировать не способны. Именно поэтому был принят федеральный закон № 76 об общественно-наблюдательных комиссиях. Большинство нашего населения до сих пор не знает, что такое ОНК, именно поэтому мы создали портал ОНК.РФ для популяризации. Общественные наблюдательные комиссии создаются в каждом регионе уже с 2008 года, их создает, набирает людей туда Общественная палата Российской Федерации. Раньше их было до 20 человек, с учетом изменений, которые были внесены в декабре 2011 года, теперь в каждой региональной ОНК может быть до 40 членов. Осенью 2013 года будет набор в общественные наблюдательные комиссии, и все граждане, которые действительно хотят заниматься контролем за местами лишения свободы, если они подпадают под этот закон, – там указаны определенные требования и нормативы, – если они являются членами общественной организации, в уставе которой прописана защита прав граждан, то, безусловно, все эти люди смогут попасть в ОНК, и наше общество сможет взять под контроль пенитенциарную систему.
На сегодняшний день у нас есть несколько регионов в России, они удалены от Москвы, в которых ОНК не сформированы просто потому, что люди не проявили инициативу. Мое мнение, конечно, непопулярно, кому-то оно не понравится, но наш закон 76 опережает развитие общества лет на 10, потому что он дает уже сегодня право людям регулярно посещать тюрьмы, колонии, беседовать и не только проверять, контролировать, как это делают прокуроры. Но там еще вписан такой пункт – содействие, то есть можно содействовать гражданам в реализации их законных прав. Например, бытовой пример – впереди зима, холода, те же члены общественно-наблюдательных комиссий могли бы по всей стране пройтись по камерам, замерить температурный режим и там, где действительно прохладно или холодно, можно было бы организовать родственников и через общественные организации передавать в виде гуманитарной помощи обогреватели, вторые одеяла. Но этого никто не делает и для этого необходимо перезагружать ОНК и вводить туда действительно гражданских активистов, которые готовы наблюдать и содействовать людям в защите их прав. Система, конечно, не должна быть открытая, все-таки это тюрьмы, и там содержатся не дети и школьники, но система должна быть прозрачной, чтобы она перестала быть ГУЛАГом, чтобы тюремщики и надзиратели поняли, что они находятся как люди, которые содержатся на налоги, что они находятся под общественным контролем постоянно. Вот тогда до минимума сократится количество нарушений прав заключенных.
Владимир Кара-Мурза: Я хочу сказать, что члены Московской общественно-наблюдательной комиссии Валерий Борщев и Зоя Светова у нас постоянные гости, они всегда рассказывали о том, как они посещали и в какой следственный изолятор, они бывают у резонансных узников, мы с ними в контакте. Это очень эффективная структура. Слушаем Смоленскую область, радиослушателя Геннадия Сергеевича.
Слушатель: Здравствуйте. Испокон веков, сколько я помню, а мне уже 76 год, вся эта система была прогнившая. В этой системе работают люди с нарушенной психикой. С этого нужно начинать и заканчивать Кремлем. Потому что это не фашизм, это не демократия, а это тоталитарный режим, который направлен на уничтожение российского народа, в том числе и в лагерях.
Владимир Кара-Мурза: Что вам возразишь? Конечно, психика извращенная у этих людей. Как по-вашему, характеризуют как раз сотрудников копейской колонии заключенные, есть ли там склонные к садизму надзиратели?
Владимир Осечкин: По словам Владимира Ермураки, нужно понимать для начала, что в колонии, где работает более ста сотрудников, реально с заключенными взаимодействуют несколько дневных смен, которые входят на территорию, все остальные – это бухгалтерия, это те, кто принимает продукты питания, медицинская служба, конечно, они всего не видят, что там происходит. Но что касается режимников и сотрудников оперативного отдела, безусловно, их надо проверять на детекторе лжи, с ними надо работать психологам. Я считаю, что пора после того, что стало известно от заключенных, пора подключаться следователям Следственного комитета. Потому что если действительно были перечисления денежных средств, незаконное вымогательство под видом гуманитарной помощи, если действительно вымогали стройматериалы, продукты питания в крупном количестве, то это фактически крупное преступление, злоупотребление, значит необходимо возбуждать ряд уголовных дел и привлекать виновных к ответственности. Если за эти преступления полагается тюремный срок, значит, самих надзирателей нужно сажать на скамью подсудимых и отправлять туда, куда они должны направиться для перевоспитания.
Владимир Кара-Мурза: Это не та ли самая колония, где несколько лет назад были убиты 4 заключенных, а потом списали на несчастный случай?
Владимир Осечкин: Никогда не думал, что буду комментировать это дело, оно для меня очень тяжелое. Мы с одним из убитых тюремщиками сидели в можайском следственном изоляторе, я сидел в камере 309, он в камере 308, и у него срок был буквально 5 лет, он отсидел порядка двух лет в следственном изоляторе и был этапирован для отбывания наказания в ИК № 1 Копейска. Они приехали туда, целый этап первоходов, людей, которые осуждены не за какие-то особо тяжкие преступления, у которых условно-досрочное освобождение подошло через полгода-год, то есть люди, которые вот-вот вернутся в общество. Эти люди приехали 30 мая 2008 года в ИК-1 Копейска, где целый этап, порядка 15-20 заключенных начали их избивать, унижать, их вынудили раздеться догола, заставляли ползать голыми по полу, вставать на колени, брать в рот резиновые дубинки, сосать, пытались унизить, оскорбить, обесчестить, лишить мужского достоинства, лишить человеческого облика. И 4 из них сказали «нет» тюремщикам, их жестоко избили, и эти 4 заключенных в ночь с 30 на 31 мая 2008 года в тюремных двориках скончались от неоказания медицинской помощи. Остальные выжили, но получили на всю жизнь колоссальные душевные травмы. И буквально через неделю после этого туда прилетел тогда еще директор ФСИН Калинин, который встретился с губернатором. И я до сих пор помню его страшные, бесчеловечные слова, он заявил, что когда противостоишь разнузданной силе, то очень сложно соразмерить адекватную силу удара. Они пытались выдать за легенду, что был некий бунт и что, собственно говоря, тюремщики пытались этот бунт пресечь, применили обоснованную физическую силу, в результате чего четверо заключенных погибли.
И только благодаря общественному резонансу, общественному вниманию, только благодаря огромному количеству средств массовой информации, которые тогда начали об этом писать, только благодаря правозащитникам было привлечено внимание Главного следственного управления России, туда приехали лучшие следователи, которые смогли распутать этот клубок. В результате на скамью подсудимых в Челябинском областном суде село 17 сотрудников ФСИН вместе с начальником ГУФСИНа генералом Житковым. И фактически все эти люди, все эти сотрудники регионального челябинского УФСИН, сотрудников колонии № 1 были осуждены и за превышение должностных полномочий, и за злоупотребления, и за жестокие избиения, и за причинение тяжкого вреда, который повлек смерть, и за фальсификацию. Потому что когда приехал туда генерал Житков со своими двумя заместителями, они заставили тюремщиков бить друг друга, наносить побои для того, чтобы зафиксировать синяки, чтобы сказать, что на них напали заключенные. Два года Следственный комитет и Челябинский областной суд распутывали это дело, и в результате было установлено, что действительно преступления были со стороны сотрудников и челябинского ГУФСИН, и исправительной колонии № 1, заключенные там действовали правомерно, но их били, унижали. И к сожалению, четверо заключенных были убиты.
Буквально проходит несколько лет, и сейчас в средствах массовой информации некоторых появляется информация, что якобы 8 сотрудников ОМОНа получили тяжкие телесные повреждения при столкновении с родственниками. И это при том, что я сам с Оксаной Труфановой разговаривал по телефону, я слышал ее крики, вопли, как их били беззащитных людей люди в масках, с дубинками и со щитами. Поверить в то, что какие-то женщины, родственники могли причинить восьми сотрудникам ОМОНа увечья – это за гранью добра и зла.
Владимир Кара-Мурза: Да, мы в 2008 году вели цикл передач про эту трагедию, у нас был и Валерий Абрамкин, и Наум Ним, и Лев Пономарев. Мы тогда привлекли внимание к этой теме. Слушаем москвичку Елену.
Слушательница: Добрый вечер. У меня такой вопрос: скажите, пожалуйста, на сегодняшний день получается, что УФСИН Челябинской области опровергает все негативные последствия вопроса о том, что там происходит на самом деле страшное. Вопрос: сейчас разойдутся родственники, они уедут от колонии. В принципе на сегодняшний день получается, что родственникам не в кого верить. В кого им сейчас верить, откуда им ждать поддержки? Есть ли на сегодняшний день возможность создавать какие-то общественные органы из родственников, которые бы постоянно могли общаться, быть в курсе событий, с которыми бы шло на контакт руководство колонии. И хотелось бы уточнить, что вы думаете по поводу тех собраний, которые сейчас идут на Житной?
Владимир Осечкин: Нужно понимать, что один в поле не воин, когда люди порознь, у одного одного заключенного в области бьют, у другого вымогают денежные средства за УДО, у третьего вымогают денежные средства за свиданки, четвертого просто бьют, чтобы он работал как раб, не получая нормальной зарплаты на уровне МРОТ. Если родственники будут порознь, ничего хорошего не будет. Вы правы в том, что родственникам действительно необходимо объединяться. Именно для этого мы и создали социальную сеть GULAGU.net, где у людей есть возможность создавать группы, сообщества по регионам. У нас есть раздел «мониторинг нарушений», куда родственники могут вносить все известные им факты по конкретным учреждениям. И, безусловно, родственникам необходимо активизироваться и создавать родительские комитеты при колониях и попечительские комитеты, чтобы какую-то реальную материальную помощь оказывать на законных основаниях.
И безусловно, необходимо людям всем неравнодушным помнить, что в 2013 году осенью будет набор в общественные наблюдательные комиссии, и мы на порталах ОНК.РФ и GULAGU.net готовы оказать всяческое содействие всем, кто хочет попасть в общественно-наблюдательные комиссии по всем регионам России, чтобы действительно контролировать ситуацию. Потому что ОНК – это на сегодняшний день единственный законный инструмент у гражданского общества, с помощью которого люди могут проверять места лишения свободы, следственные изоляторы, колонии, изоляторы временного содержания, камеры предварительного заключения. Все это должно находиться под общественным контролем и туда должны войти люди, возможно даже с критичной позицией по отношению к руководителям этого ведомства, но люди, которые готовы отстаивать право конкретного гражданина.
Владимир Кара-Мурза: С нами на связь вышла ваша активистка Изабель, одна из тех, которые приняли участие в акции на Житной. Расскажите, вы задержаны?
Изабель: Да, я нахожусь в автозаке возле ОВД Якиманка, нас тут 10 человек, двух уже вывели, и мы ждем.
Владимир Кара-Мурза: А какие вам были предъявлены обвинения?
Изабель: Как всегда – никаких. Нас просто задержали ,кого-то обыскали, кого-то не обыскали и поместили в автозак. Как всегда, полицейские не представились и не сказали, какие обвинения, какие требования.
Владимир Осечкин: Изабель, я просто хотел спросить, что именно делали вы, за что вас задержали? Что вас привело к зданию ФСИН сегодня?
Изабель: Мы стояли возле ФСИН и читали свидетельства о пытках в российских тюрьмах. Когда нас задержали, мы читали монолог одного из заключенных копейской колонии № 6, где он рассказывает о разных эпизодах применения пыток и жестокости по отношению к нему работниками ФСИН. Вышли мы потому, что, во-первых, мы протестуем против того, что творится в тюрьмах, в СИЗО, против полицейского беспредела. Жест солидарности с людьми, которые, несмотря на то, что находятся в тяжелейшем положении, несмотря на то, что они в тюрьме, никто их не слушает, общество относится очень плохо, несмотря на это, они начали борьбу против беззакония, против пыток.
Владимир Кара-Мурза: Как по-вашему, они опровергают успокаивающие утверждения, что условия содержания заключенных соответствует всем нормам?
Изабель: И правозащитники это подтверждают, и мы видели в интернете несколько десятков видео заключенных, кстати, называют одни и те же имена, они показывают побои, они рассказывают об эпизодах сексуального насилия над ними и так далее.
Владимир Осечкин: Изабель, наш блогер GULAGU.net Эльдар Габдулин пишет, что задержали еще четверых, Филиппа и пожилую женщину, которой плохо. Там действительно в автозаке находится женщина, которой плохо?
Изабель: Это другой автозак. Филипп мой товарищ, и он подтверждает информацию, что женщина потеряла сознание, когда ее задерживали.
Владимир Осечкин: И она до сих пор в автозаке находится?
Изабель: Да, в автозаке. Мы требуем у полицейских вызвать скорую и оказать ей помощь, но они не реагируют.
Владимир Осечкин: По какому адресу автозак, мы сейчас попробуем из студии вызвать скорую помощь.
Изабель: ОВД Якиманка, я, к сожалению, не могу назвать точный адрес, его можно найти.
Владимир Кара-Мурза: Когда будет ваша судьба решаться?
Изабель: Я надеюсь, что меня отпустят без меры пресечения, нас очень медленно выводят, буквально по одному человеку в 20 минут из автозака.
Владимир Кара-Мурза: Есть какая-нибудь пресса рядом, были журналисты?
Изабель: Да, я знаю, что был «Дождь», пресса была.
Владимир Кара-Мурза: Спасибо, Изабель. Как по-вашему, защищает ли ведомство просто честь своего мундира?
Владимир Осечкин: Мне кажется, в данном случае это избыточная репрессивная мера. Люди, я так понимаю, 10-20 человек собрались, чтобы зачитывать свидетельства нарушения их прав, и задерживать их, задерживать женщину, которая теряет сознание, эту молодую девушку, они не представляют для общества никакой опасности. Дали бы им спокойно прочитать эти свидетельства. Я надеюсь, что здравый разум включится у руководства ГУВД по Москве, и их незамедлительно отпустят.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем москвича Михаила.
Слушатель: Господа, добрый вечер. Во-первых, если омбудсменов и прочих уполномоченных людей не допускают на территорию – это может быть только в одном случае, если такова политическая воля. Не будь такой воли, эти сотрудники тюрем были бы уволены на следующий день. Второе: эти рассуждения о наличии или отсутствии совести у людей, очень наивны. Достаточно вспомнить знаменитую довлатовскую «Зону». Сергей Довлатов, если помните, служил в охране. И главный итог: то, что люди по обе стороны практически не отличаются, а если отличаются, то еще неизвестно, в лучшую или худшую сторону. Поэтому ясно одно, что при этих людях, которые сейчас там работают, можно отправить хоть в европейскую тюрьму со всеми блестящими клозетами и прочее, они все равно сделают там, как сейчас. Поэтому, понятно, если сразу это не переделаешь, нужно в корне менять весь состав, по крайней мере, карательный состав – это уж точно.
Владимир Кара-Мурза: С чего-то надо начинать.
Владимир Осечкин: Тут хочется напомнить: в Стэндфордском университете опыт более 20 лет назад был проведен в Соединенных Штатах, когда взяли студентов, которые проживали в городке из благополучных семей, дали им роли: 10 студентов выполняли роли заключенных, а 10 выполняли роль тюремщиков. Причем каждый из них не знал, что все остальные тоже студенты, каждый из них думал, что он внедрен к тюремщикам, либо к заключенным. Его задача была две недели там продержаться. Этот эксперимент прервали досрочно, потому что агрессия была запредельная, заключенные начали из принципа объединяться и нападать на администрацию так называемую, а администрация начала жестоко избивать и не останавливались, когда этого требовали организаторы эксперимента. Поэтому его досрочно прервали, и всех распустили. О чем это свидетельствует? О том, что такова человеческая натура, когда происходит эскалация взаимной жестокости, если не будет прозрачности, если не будет установлено видеокамер, микрофонов, если не будет общественного контроля, то везде рано или поздно будут очаги вымогательства, пыток, избиений, коррупции. Именно для этого четыре года назад и был принят этот закон об общественных наблюдательных комиссиях. Закон молодой сам по себе, общество раннее, необходимо развиваться и наполнять общественные наблюдательные комиссии не симулякрами и тенями, как в некоторых регионах, а наполнять действительно настоящими правозащитниками, которые туда идут для того, чтобы защищать права граждан и для того, чтобы этого ГУЛАГа в стране больше не было.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Нижегородской области от радиослушателя Владимира.
Слушатель: Добрый вечер. Господин Осечкин, бунты бывают и за рубежом, но я никогда не слышал, чтобы власть говорила, что это все пришло из-за рубежа, что дирижер где-то за рубежом, и это все сделано для того, чтобы раскачать лодку. Я сегодня слышал именно это: какой-то Агарков говорил, что дирижер всего этого за рубежом находится, и все это для того, чтобы раскачать лодку. Можно ли этого начальника привлечь за клевету, и кто это должен сделать?
Владимир Осечкин: Действительно, я, к сожалению, не слышал заявления. Агарков – это заместитель начальника челябинского управления. Как мне кажется, когда региональный челябинский УФСИН идет по пути наименьшего сопротивления, и они пытаются придумать версию о том, что какие-то криминальные авторитеты все это организовали, встает вопрос: где было ваше оперативное управление, где была служба внутренней безопасности этого регионального управления, что делали местные ФСБ и УВД? Действительно, тогда получается, что у нас некие криминальные авторитеты из-за рубежа могут управлять целыми колониями. И если это так, тогда вопрос: а правильно ли люди в этом челябинском управлении занимают свои высокие посты? Когда начинают рассказывать версии, что какой-то криминальный авторитет это выдумал, получается, что это армия из несколько сот заключенных формируется в колонии, когда абсолютно разрозненных людей, которые каждый за свое преступление, либо по заказному делу находится в учреждении, получается, когда они прибывают туда для исправления, они становятся подчиненными криминального авторитета? Если продолжать следовать порочной логике, которую нам пытается навязать региональный челябинский УФСИН, тогда получается, что тюрьмы и колонии управляются авторитетами. Тогда надо увольнять этих людей, набирать новых на место начальника регионального управления, и пусть они тогда порядок наводят. Либо они придумывают это для того, чтобы оправдаться, чтобы не всплыло то, что они ненадлежащим образом контролировали и управляли ситуацией в исправительной колонии № 6, упустили ее, и сотрудники колонии, которые работали со спецконтингентом, нарушали закон, вымогали денежные средства, били и пытали. Нужно понять, какую версию, но либо в одном, либо в другом варианте я не вижу их перспектив для их дальнейшего пребывания на государственной службе.
Владимир Кара-Мурза: Напомните, когда будет выездная сессия Совета по правам человека?
Владимир Осечкин: Мы до эфира созванивались с Михаилом Федотовым, выездное заседание Совета по правам человека состоится в понедельник-вторник в городе Копейске. И в настоящее время Михаил Александрович созванивается, решает организационные вопросы с губернатором Челябинской области по организации этого слушания. И, безусловно, мы обязательно туда полетим вместе с ним, вместе с другими правозащитниками, которые занимаются проблемами пыток, проблемами насилия тюремного. Я думаю, мы проведем объективное полноценное общественное расследование.
Владимир Кара-Мурза: А кому вы намерены предоставить его итоги?
Владимир Осечкин: Я думаю, что в первую очередь обществу. Мы опубликуем на сайте GULAGU.net, на ОНК.РФ, я думаю, что на сайте совета обязательно. Наверное, по итогам будет какая-то пресс-конференция. Мы расскажем обществу, потому что то, что происходит там, общество обязано знать и, наверное, это ЧП, его разрешение будет знаковый сигнал для всех остальных тюремщиков и надзирателей, чтобы они поняли, что общество им говорит: ГУЛАГу – нет. Мы больше не дадим вам пытать унижать, мы будем вмешиваться в эти ситуации, мы будем разбираться, будем защищать права граждан, как на свободе, так и в местах лишения свободы, одинаково.
По словам сотрудников, все люди, которые находятся в штрафных помещениях и в отряде строгих условий, были осмотрены судебно-медицинским экспертом, при этом телесных повреждений у них не нашли. Исходя из этого, следует, что условия содержания заключенных соответствуют установленным правилам. Сведения о погибших и сбежавших из колонии, разошедшиеся по средствам массовой информации, так же не подтвердились, заявляют в Генпрокуратуре. Проверка началась после того, как стало известно, что примерно 250 заключенных в колонии № 6 в Копейске организовали акцию протеста и потребовали ослабления режима, они настаивали на освобождении нескольких заключенных из штрафного изолятора. «Я очень опасаюсь, – заявил ранее уполномоченный по правам человека в России Владимир Лукин, – что поверхностное расследование может привести к осложнению ситуации, а нечто подобное произойдет и в другой колонии».
У нас в студии создатель сайта GULAGU.net Владимир Осечкин, мы беседуем о положении в российских тюрьмах. Какие новости приходят сейчас об акциях в поддержку заключенных 6-й колонии Копейска?
Владимир Осечкин: Сегодня на одном из порталов была размещена информация о том, что в 18.00 начнется акция в поддержку заключенных, находящихся в копейской ИК-6, и акция будет проведена около здания главного управления ФСИН на Житной 14. Как сообщает на портале GULAGU.net блогер Эльдар Габдулин, уже в ОВД Якиманка доставлены 6 женщин и 6 мужчин, которые задержаны за то, что они пытались зачитывать свидетельства о пытках в Копейске и разбрасывали листы бумаги с этими текстами.
Владимир Кара-Мурза: Что заставило активистов предпринять такую акцию отчаяния?
Владимир Осечкин: История началась для меня в субботу 24 ноября, в 15 часов 19 минут – мне позвонила Оксана Труфанова и сказала, что в своем личном блоге на GULAGU.net она вывесила пост с названием «SOS! ИК-6 Копейск Челябинской области». Это было буквально два абзаца о том, что в колонии, по словам родственников осужденных, творится что-то страшное. Заключенные машут флагами «Люди помогите!», со всех сторон разносится крики, визги, по некоторым данным на территорию был введен ОМОН, более 300 заключенных объявили голодовку. Ее пост разошелся в социальных сетях, 708 перепостов в Фейсбуке, более 100 перепостов в Твиттере, больше 400 перепостов «Вконтакте», 800 комментариев на GULAGU.net. У нас вчера было 30 тысяч уникальных пользователей, посетителей. То есть, конечно, эта тема привлекла внимание очень широкого слоя наших сограждан. Огромное количество людей неравнодушных, которые переживают за судьбу заключенных, родственники заключенных, независимые правозащитники, журналисты, – все они, обсуждая пост Оксаны Труфановой, оставили комментарии, обменивались новостями, мнениями, люди писали со смартфонов, с мобильных телефонов, находясь около стен колонии. И практически двое выходных я провел около ноутбука и телефона, только успевал давать интервью, поддерживать Оксану Труфанову. Потому что все, что она просила меня, – это донести новость до средств массовой информации, до общества, потому что она переживала, что в отношении нее и тех людей, которые едут поддерживать заключенных, будут какие-то репрессии. К сожалению, поздно вечером в субботу эти репрессии начались, и она и другие родственники заключенных были подвергнуты жестокому избиению, Оксана получила несколько ударов резиновой палкой по голове, при том, что она показывала удостоверение, что она журналист и координатор GULAGU.net в этом регионе. Получила сотрясение мозга и плюс несколько серьезных гематом, ушибов, ее повалили на землю и те, кто били – в масках, со щитами, – в грубой форме сказали, что им вообще все равно, только более грубо.
Владимир Кара-Мурза: В чем суть требований заключенных, что переполнило чашу терпения?
Владимир Осечкин: Изначально ФСИН озвучивала официальную версию, будто бы заключенные решили вдруг по указанию какого-то криминального авторитета требовать освобождения из штрафных изоляторов. Но на самом деле в колонию заходила инициативная группа родственников, которым удалось пообщаться с некоторыми заключенными, и их требования совпадают с тем же, что они вывешивали на простынях, где было написано, как нам кажется, кровью, – прекратить пытки, изнасилования, унижения, прекратить вымогательства. То есть фактически это была мирная акция протеста, при ней никто не пострадал, заключенные не нападали на охранников колонии, не высказывали ничего агрессивного, – и это ФСИН тоже подтверждает. Люди больше суток стояли на улице на морозе, они отказывались от приема пищи, объявили голодовку. И сделано это было в первую очередь для того, чтобы о том, что происходит в ИК-6 Копейска, узнало все общество. Потому что, очевидно, что местные надзирающие, контролирующие органы просто были не в состоянии навести порядок и законность.
Владимир Кара-Мурза: Какие у вас были тревожные симптомы о неблагополучии в этих местах? По-моему, там еще одна колония находится?
Владимир Осечкин: Я могу сказать, что даже по этому учреждению, – его полное название ФКУ ИК-6 ГУФСИН по Челябинской области, – в июле-августе этого года мы получали на горячую линию GULAGU.net огромное количество жалоб со стороны родственников заключенных, бывших заключенных, которые рассказывали о том, что фактически ИК-6 – это пыточная зона, где избивают, где заключенные лишены права и возможности обжаловать незаконные действия администрации, где вымогаются крупные денежные средства только за личную безопасность и за то, чтобы их не били.
К нам после этого приехал Михаил Ермураки – это заключенный, который отсидел более 10 лет, в том числе основное количество этого срока – в ИК-6. Этот человек был похож на скелет, у него не было половины зубов, у него были впалые глаза, человек был дикий, он не знал как в метро пользоваться карточкой, не знал, что такое мобильный телефон. Рассказывал страшные, жуткие вещи. Ему заклеивали рот пластырем, заматывали скотчем, затыкали уши, подвешивали на наручники, приковывали к стене и избивали один, два дня. Заклеивали рот, чтобы другие заключенные не слышали, как его бьют и пытают. Эти страшные свидетельства о пытках в ИК-6 мы записали на видеокамеру, разместили в социальной сети GULAGU.net и после этого вместе с Михаилом Ермураки отвезли в ФСИН России на Житную 14 обращение с требованием провести тщательное расследование и пресечь пытки.
И это не единичный случай. Оксана Труфанова, координатор GULAGU.net в челябинском регионе, уже длительное время практически круглосуточно занимается защитой заключенного Даниила Абакумова, который стал невольным свидетелем убийства заключенного Коровкина. И вот Даниила Абакумову, который решился правозащитникам рассказать правду о том, что там на самом деле происходит, как у кого и сколько вымогают денег, как и кого бьют сотрудники колонии, этапировали в ИК-6. И после этого, как к нему зашли правозащитники, он рассказал, как его жестоко избили и даже изнасиловали.
Владимир Кара-Мурза: Скажите, пожалуйста, сегодня говорилось по телевизору, что уполномоченный по правам человека в Челябинской области был в колонии Копейска и не нашел никаких предосудительных фактов.
Владимир Осечкин: На самом деле сегодня уполномоченного по правам человека в Российской Федерации Владимира Петровича Лукина в ИК-6 не было. Местный омбудсмен – к сожалению, нужно четко понимать, что региональный омбудсмен не входит в аппарат Лукина, федерального уполномоченного. И зачастую бывает так, что региональный омбудсмен, который имеет прямое отношение к местным властям, занимает одну позицию, а аппарат уполномоченного по правам человека в Российской Федерации Владимира Лукина – совершенно другую позицию, что, конечно, радует. В данном случае я по этическим соображениям, как Оксана Труфанова, откажусь прокомментировать позицию регионального омбудсмена, пусть это останется на его совести. Но, как и Владимир Петрович Лукин, я скажу, что у меня нет оснований доверять этому заявлению. И более того, я считаю, что именно позиция таких людей, которые должны контролировать и надзирать за соблюдением прав граждан в этом регионе, которые говорят, что все хорошо, когда явно все плохо, – она, собственно говоря, частично привела к этой ситуации. То есть люди в этом регионе не могли защитить свои права должным образом, и поэтому они пошли на совершенно крайнюю меру – массовую акцию протеста, больше суток стоять на морозе, не есть, просить о помощи, чтобы общество обратило на это внимание.
Конечно же, им очень тяжело эмоционально и над ними нависла угроза обвинения в дезорганизации в учреждении, нависла угроза новых обвинений, возбуждения дел, которые, надеюсь, не состоятся. Для меня характерно то, что член Общественной палаты Российской Федерации Мария Канабих рассказала средствам массовой информации, в том числе РИА Новости, что в колонии побывал и прислал ей отчет председатель ОНК Челябинской области Владимир Карасюк. Он сообщил, что заключенные действительно пожаловались ему на избиения со стороны сотрудников администрации, на платные свидания с родственниками, то есть фактически на вымогание денежных средств, на требования незаконной материальной помощи для ремонта помещений. То есть фактически даже официальный правозащитник, председатель областной ОНК сам заявил, что действительно масса совершенно обоснованных и законных жалоб. Если у заключенных вымогают гуманитарную помощь – это называется вымогательство. Заключенный, который находится в учреждении, никакую гуманитарную помощь оказывать не может, кроме того, что он там находится и работает, какую-то пользу приносит. И если в данном случае с заключенных были поборы строительными материалами, фурами, «газелями» продуктов питания, капусты, картошки – это откровенное вымогательство. Это значит налицо признаки коррупции, значит то, что покупалось на бюджетные средства, до колонии не доходило, а где-то разворовывалось, а заключенные, соответственно, пополняли эти запасы за счет денежных средств родственников, поскольку у самих заключенных зарплаты на уровне 100-200 рублей в месяц.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем Андрея, радиослушателя из Иркутска.
Слушатель: Здравствуйте. Наш земляк Леонид Развозжаев сидит, я хотел бы сказать, что там сто процентов ничего криминального не было. Я хотел бы объяснить правозащитникам и средствам массовой информации, что хотя бы передача была, чтобы помочь, если, допустим, Ходорковского нужно спасти, условное название – «помогите Ходорковскому».
Владимир Кара-Мурза: Спасибо, Андрей. У нас сотни таких передач идут по независимым средствам массовой информации. Как по-вашему, что можно сделать, чтобы помочь конкретному заключенному?
Владимир Осечкин: Мы выработали целый механизм по защите прав граждан в местах лишения свободы. Первый: мы создали социальную сеть, которая объединяет родственников заключенных и независимых правозащитников, всех тех людей, которые каждый день сталкиваются с гражданами, заключенными, с их проблемами, пытаются их решить. Мы создали площадку, где они могут объединяться, где они могут обсуждать какие-то инициативы, либо проблемы, они могут размещать открытые заявления, обращения, поддерживать друг друга, подписывать, собирать петиции, коллективные письма. И второй момент: буквально с середины этого года мы запустили «горячую линию» 8-800-555-24-25 – это горячая линия GULAGU.net, работает на круглосуточно все семь дней в неделю, все звонки со всех регионов бесплатные. И если действительно кому-то становятся известны факты вымогательства, коррупции, пыток, избиений, в местах лишения свободы то люди могут обратиться в «горячую линию», сообщить нам. Координаторы GULAGU.net обязательно проведут на эту тему общественное расследование и дальше, возможно, передадут в средства массовой информации, будут сформированы обращения в правоохранительные органы на возбуждение дел или проверок по изложенным фактам нарушения прав.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем москвича Илью Ефимовича.
Слушатель: Добрый вечер, господа. Я хотел бы напомнить, что когда Андрей Дмитриевич Сахаров возвратился из горьковской ссылки, он давал одно из первых своих интервью и сразу же заговорил о том, что в советских тюрьмах условия содержания пыточные. Он добивался гуманизации условий пребывания в тюрьме. Наверное, это самое большое основание отставания от цивилизованной Европы, мне так кажется, Владимир, возможно, согласится – это условия, в которых преступники пребывают на Западе и в России. Взять Брейвика, который убил десятки людей: он сидит в комфортабельной комнате с компьютером и жалуется на плохое обращение, так как подают не горячий, а холодный кофе. Я хотел спросить Владимира: господин Медведев, придя на президентский пост, говорил о том, что нужно провести гуманизацию ФСИН. На ваш взгляд, эта гуманизация произошла, а сейчас происходит некий откат или никакой гуманизации по большому счету не было?
Владимир Осечкин: Знаете, хочется сразу сказать, что уголовная исполнительная система или как ныне называется Федеральная служба исполнения наказаний – это более 500 исправительных колоний, более 200 следственных изоляторов. Мы прекрасно знаем, что в основном тюрьмы, колонии были построены в 30-40 годы прошлого века, в бытность ГУЛАГа. Некоторые тюрьмы сохранились со времен царей, им больше 150 лет, как Коломенская тюрьма, Бутырка. И конечно, говорить о том, что наша пенитенциарная система стала современной, не надо, – и 20 тюрем и колоний мы не насчитаем, которые с нуля были построены по новым современным требованиям. То есть фактически в настоящий момент для того, чтобы провести масштабную полноценную реформу, нужно построить более ста новых современных тюрем в стране. Конечно, на это нужно выделять денежные средства и тогда можно будет говорить о том, что реформа состоялась. На сегодняшний день, если подвести черту, с того момента, как освободился этот великий человек, которого упомянул радиослушатель, по сегодняшний день нет ни одного серьезного современного тюремного или колониального комплекса, который был построен и который может служить образцом, кроме современного комплекса следственного изолятора Медведково, и то этот один новый корпус был построен на все 7 следственных изоляторов.
Владимир Кара-Мурза: А женский следственный изолятор в Москве, по-моему, тоже новый?
Владимир Осечкин: Вы знаете, что касается женщин – это отдельная тема для разговора. Это страшно, в каких условиях содержатся женщины по всей стране, на сегодняшний день в тюрьмах и колониях содержатся более 55 тысяч женщин-заключенных и некоторые находятся там с маленькими детьми, которых там рожают. О чем мы с вами говорим, если у нас до сих пор по правилам беременную женщину, когда вывозят на роды и когда она рожает, ее держат в наручниках? Женщина рожает в наручниках, после родов ее сразу возвращают в следственный изолятор, и только через 5 дней, может быть, она увидит собственного ребенка, – а может быть и не увидит. GULAGU.net занимался проблемой младенцев, осенью 2011 года мы об этом писали, и история получила резонанс в средствах массовой информации: буквально с разницей в месяц погибли два грудничка в Доме малютки Можайской женской исправительной колонии из-за недосмотра, из-за халатности сотрудников. И одного из этих детей я хоронил, я видел маленького младенца в гробу, до сих пор перед глазами стоит. И конечно, это ужасно, и до сих пор ничего не перестроено. Больше года прошло после этих трагедий, выводов не сделано, кардинально система отношения государства, в том числе пенитенциарная система к женщинам, к маленьким детям не изменилась. Поэтому в целом этой системе нужна мощная перезагрузка.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем Санкт-Петербург, вопрос от радиослушателя Бориса.
Слушатель: Добрый день. Борис Пантелеев, Комитет помощи заключенным, Санкт-Петербург. Во-первых, я хочу поблагодарить Владимира за то большое дело, которое он делает. Коротко: я смотрю, идут сообщения, естественно, ФСИН челябинский все это отрицает, как это принято у них. Тут уже появилось версия о том, что родственники были пьяными, бросались бутылками – что совершеннейший бред. Я выложил на сайте ОНК.РФ фоторепортаж с места событий, где видно, что никаких пьяных там нет. Мне бы хотелось понять: чиновники из челябинского ФСИНа, у них совесть есть, чтобы так откровенно лгать?
Владимир Кара-Мурза: Вопрос риторический.
Владимир Осечкин: Борис, хороший вопрос вы задали. Я думаю, что этот вопрос необходимо адресовать не мне, а самим сотрудникам челябинского ГУФСИН, и мы это обязательно сделаем. Буквально за 10 минут до начала прямого эфира на Радио Свобода я переговорил с председателем Совета при президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека Михаилом Александровичем Федотовым. Мы договорились, что с субботы с вечера мы с ним он-лайн на связи, и в выходные, и сегодня, обсуждая это фактически огромное чрезвычайное происшествие в колонии. Мы пришли к выводу и договорились, он это уже обсудил с членами совета о том, что необходимо будет на следующей неделе 3-4 декабря провести выездное заседание президентского Совета по правам человека именно в городе Копейске – с участием всех заинтересованных сторон, с участием родственников заключенных, с участием бывших заключенных, с участием, безусловно, сотрудников этой колонии и сотрудников челябинского ГУФСИН, с участием членов ОНК, которых туда не пускали – это Дина Латыпова, Николай Алексеевич и Татьяна Щур, Оксана Труфанова, координатор GULAGU.net, которая фактически получила сотрясение мозга, защищая права заключенных в ИК № 6. И тогда, наверное, мы зададим вопрос сотрудникам колонии и челябинского ГУФСИН – есть ли у них совесть? – и посмотрим в их глаза.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем Санкт-Петербург, радиослушателя Константина.
Слушатель: Здравствуйте. Я уже как-то говорил о том, что Путин изначально начал выстраивать систему кастового фашизма. И эта вся система ФСИН – одна из составляющих. Вашему гостю вопрос: не наивно ли он полагает, что они будут что-то перестраивать и улучшать содержание заключенных.
Владимир Кара-Мурза: Очевидно, есть какие-то основания для этого?
Владимир Осечкин: Конечно, заявлять о том, что в настоящее время фашизм… конечно, это не фашизм, будем выбирать выражения. Нужно понимать четко, что государство в целом еще в 2008 году осознало то, что ни прокуратура, ни ФСИН сами себя контролировать не способны. Именно поэтому был принят федеральный закон № 76 об общественно-наблюдательных комиссиях. Большинство нашего населения до сих пор не знает, что такое ОНК, именно поэтому мы создали портал ОНК.РФ для популяризации. Общественные наблюдательные комиссии создаются в каждом регионе уже с 2008 года, их создает, набирает людей туда Общественная палата Российской Федерации. Раньше их было до 20 человек, с учетом изменений, которые были внесены в декабре 2011 года, теперь в каждой региональной ОНК может быть до 40 членов. Осенью 2013 года будет набор в общественные наблюдательные комиссии, и все граждане, которые действительно хотят заниматься контролем за местами лишения свободы, если они подпадают под этот закон, – там указаны определенные требования и нормативы, – если они являются членами общественной организации, в уставе которой прописана защита прав граждан, то, безусловно, все эти люди смогут попасть в ОНК, и наше общество сможет взять под контроль пенитенциарную систему.
На сегодняшний день у нас есть несколько регионов в России, они удалены от Москвы, в которых ОНК не сформированы просто потому, что люди не проявили инициативу. Мое мнение, конечно, непопулярно, кому-то оно не понравится, но наш закон 76 опережает развитие общества лет на 10, потому что он дает уже сегодня право людям регулярно посещать тюрьмы, колонии, беседовать и не только проверять, контролировать, как это делают прокуроры. Но там еще вписан такой пункт – содействие, то есть можно содействовать гражданам в реализации их законных прав. Например, бытовой пример – впереди зима, холода, те же члены общественно-наблюдательных комиссий могли бы по всей стране пройтись по камерам, замерить температурный режим и там, где действительно прохладно или холодно, можно было бы организовать родственников и через общественные организации передавать в виде гуманитарной помощи обогреватели, вторые одеяла. Но этого никто не делает и для этого необходимо перезагружать ОНК и вводить туда действительно гражданских активистов, которые готовы наблюдать и содействовать людям в защите их прав. Система, конечно, не должна быть открытая, все-таки это тюрьмы, и там содержатся не дети и школьники, но система должна быть прозрачной, чтобы она перестала быть ГУЛАГом, чтобы тюремщики и надзиратели поняли, что они находятся как люди, которые содержатся на налоги, что они находятся под общественным контролем постоянно. Вот тогда до минимума сократится количество нарушений прав заключенных.
Владимир Кара-Мурза: Я хочу сказать, что члены Московской общественно-наблюдательной комиссии Валерий Борщев и Зоя Светова у нас постоянные гости, они всегда рассказывали о том, как они посещали и в какой следственный изолятор, они бывают у резонансных узников, мы с ними в контакте. Это очень эффективная структура. Слушаем Смоленскую область, радиослушателя Геннадия Сергеевича.
Слушатель: Здравствуйте. Испокон веков, сколько я помню, а мне уже 76 год, вся эта система была прогнившая. В этой системе работают люди с нарушенной психикой. С этого нужно начинать и заканчивать Кремлем. Потому что это не фашизм, это не демократия, а это тоталитарный режим, который направлен на уничтожение российского народа, в том числе и в лагерях.
Владимир Кара-Мурза: Что вам возразишь? Конечно, психика извращенная у этих людей. Как по-вашему, характеризуют как раз сотрудников копейской колонии заключенные, есть ли там склонные к садизму надзиратели?
Владимир Осечкин: По словам Владимира Ермураки, нужно понимать для начала, что в колонии, где работает более ста сотрудников, реально с заключенными взаимодействуют несколько дневных смен, которые входят на территорию, все остальные – это бухгалтерия, это те, кто принимает продукты питания, медицинская служба, конечно, они всего не видят, что там происходит. Но что касается режимников и сотрудников оперативного отдела, безусловно, их надо проверять на детекторе лжи, с ними надо работать психологам. Я считаю, что пора после того, что стало известно от заключенных, пора подключаться следователям Следственного комитета. Потому что если действительно были перечисления денежных средств, незаконное вымогательство под видом гуманитарной помощи, если действительно вымогали стройматериалы, продукты питания в крупном количестве, то это фактически крупное преступление, злоупотребление, значит необходимо возбуждать ряд уголовных дел и привлекать виновных к ответственности. Если за эти преступления полагается тюремный срок, значит, самих надзирателей нужно сажать на скамью подсудимых и отправлять туда, куда они должны направиться для перевоспитания.
Владимир Кара-Мурза: Это не та ли самая колония, где несколько лет назад были убиты 4 заключенных, а потом списали на несчастный случай?
Владимир Осечкин: Никогда не думал, что буду комментировать это дело, оно для меня очень тяжелое. Мы с одним из убитых тюремщиками сидели в можайском следственном изоляторе, я сидел в камере 309, он в камере 308, и у него срок был буквально 5 лет, он отсидел порядка двух лет в следственном изоляторе и был этапирован для отбывания наказания в ИК № 1 Копейска. Они приехали туда, целый этап первоходов, людей, которые осуждены не за какие-то особо тяжкие преступления, у которых условно-досрочное освобождение подошло через полгода-год, то есть люди, которые вот-вот вернутся в общество. Эти люди приехали 30 мая 2008 года в ИК-1 Копейска, где целый этап, порядка 15-20 заключенных начали их избивать, унижать, их вынудили раздеться догола, заставляли ползать голыми по полу, вставать на колени, брать в рот резиновые дубинки, сосать, пытались унизить, оскорбить, обесчестить, лишить мужского достоинства, лишить человеческого облика. И 4 из них сказали «нет» тюремщикам, их жестоко избили, и эти 4 заключенных в ночь с 30 на 31 мая 2008 года в тюремных двориках скончались от неоказания медицинской помощи. Остальные выжили, но получили на всю жизнь колоссальные душевные травмы. И буквально через неделю после этого туда прилетел тогда еще директор ФСИН Калинин, который встретился с губернатором. И я до сих пор помню его страшные, бесчеловечные слова, он заявил, что когда противостоишь разнузданной силе, то очень сложно соразмерить адекватную силу удара. Они пытались выдать за легенду, что был некий бунт и что, собственно говоря, тюремщики пытались этот бунт пресечь, применили обоснованную физическую силу, в результате чего четверо заключенных погибли.
И только благодаря общественному резонансу, общественному вниманию, только благодаря огромному количеству средств массовой информации, которые тогда начали об этом писать, только благодаря правозащитникам было привлечено внимание Главного следственного управления России, туда приехали лучшие следователи, которые смогли распутать этот клубок. В результате на скамью подсудимых в Челябинском областном суде село 17 сотрудников ФСИН вместе с начальником ГУФСИНа генералом Житковым. И фактически все эти люди, все эти сотрудники регионального челябинского УФСИН, сотрудников колонии № 1 были осуждены и за превышение должностных полномочий, и за злоупотребления, и за жестокие избиения, и за причинение тяжкого вреда, который повлек смерть, и за фальсификацию. Потому что когда приехал туда генерал Житков со своими двумя заместителями, они заставили тюремщиков бить друг друга, наносить побои для того, чтобы зафиксировать синяки, чтобы сказать, что на них напали заключенные. Два года Следственный комитет и Челябинский областной суд распутывали это дело, и в результате было установлено, что действительно преступления были со стороны сотрудников и челябинского ГУФСИН, и исправительной колонии № 1, заключенные там действовали правомерно, но их били, унижали. И к сожалению, четверо заключенных были убиты.
Буквально проходит несколько лет, и сейчас в средствах массовой информации некоторых появляется информация, что якобы 8 сотрудников ОМОНа получили тяжкие телесные повреждения при столкновении с родственниками. И это при том, что я сам с Оксаной Труфановой разговаривал по телефону, я слышал ее крики, вопли, как их били беззащитных людей люди в масках, с дубинками и со щитами. Поверить в то, что какие-то женщины, родственники могли причинить восьми сотрудникам ОМОНа увечья – это за гранью добра и зла.
Владимир Кара-Мурза: Да, мы в 2008 году вели цикл передач про эту трагедию, у нас был и Валерий Абрамкин, и Наум Ним, и Лев Пономарев. Мы тогда привлекли внимание к этой теме. Слушаем москвичку Елену.
Слушательница: Добрый вечер. У меня такой вопрос: скажите, пожалуйста, на сегодняшний день получается, что УФСИН Челябинской области опровергает все негативные последствия вопроса о том, что там происходит на самом деле страшное. Вопрос: сейчас разойдутся родственники, они уедут от колонии. В принципе на сегодняшний день получается, что родственникам не в кого верить. В кого им сейчас верить, откуда им ждать поддержки? Есть ли на сегодняшний день возможность создавать какие-то общественные органы из родственников, которые бы постоянно могли общаться, быть в курсе событий, с которыми бы шло на контакт руководство колонии. И хотелось бы уточнить, что вы думаете по поводу тех собраний, которые сейчас идут на Житной?
Владимир Осечкин: Нужно понимать, что один в поле не воин, когда люди порознь, у одного одного заключенного в области бьют, у другого вымогают денежные средства за УДО, у третьего вымогают денежные средства за свиданки, четвертого просто бьют, чтобы он работал как раб, не получая нормальной зарплаты на уровне МРОТ. Если родственники будут порознь, ничего хорошего не будет. Вы правы в том, что родственникам действительно необходимо объединяться. Именно для этого мы и создали социальную сеть GULAGU.net, где у людей есть возможность создавать группы, сообщества по регионам. У нас есть раздел «мониторинг нарушений», куда родственники могут вносить все известные им факты по конкретным учреждениям. И, безусловно, родственникам необходимо активизироваться и создавать родительские комитеты при колониях и попечительские комитеты, чтобы какую-то реальную материальную помощь оказывать на законных основаниях.
И безусловно, необходимо людям всем неравнодушным помнить, что в 2013 году осенью будет набор в общественные наблюдательные комиссии, и мы на порталах ОНК.РФ и GULAGU.net готовы оказать всяческое содействие всем, кто хочет попасть в общественно-наблюдательные комиссии по всем регионам России, чтобы действительно контролировать ситуацию. Потому что ОНК – это на сегодняшний день единственный законный инструмент у гражданского общества, с помощью которого люди могут проверять места лишения свободы, следственные изоляторы, колонии, изоляторы временного содержания, камеры предварительного заключения. Все это должно находиться под общественным контролем и туда должны войти люди, возможно даже с критичной позицией по отношению к руководителям этого ведомства, но люди, которые готовы отстаивать право конкретного гражданина.
Владимир Кара-Мурза: С нами на связь вышла ваша активистка Изабель, одна из тех, которые приняли участие в акции на Житной. Расскажите, вы задержаны?
Изабель: Да, я нахожусь в автозаке возле ОВД Якиманка, нас тут 10 человек, двух уже вывели, и мы ждем.
Владимир Кара-Мурза: А какие вам были предъявлены обвинения?
Изабель: Как всегда – никаких. Нас просто задержали ,кого-то обыскали, кого-то не обыскали и поместили в автозак. Как всегда, полицейские не представились и не сказали, какие обвинения, какие требования.
Владимир Осечкин: Изабель, я просто хотел спросить, что именно делали вы, за что вас задержали? Что вас привело к зданию ФСИН сегодня?
Изабель: Мы стояли возле ФСИН и читали свидетельства о пытках в российских тюрьмах. Когда нас задержали, мы читали монолог одного из заключенных копейской колонии № 6, где он рассказывает о разных эпизодах применения пыток и жестокости по отношению к нему работниками ФСИН. Вышли мы потому, что, во-первых, мы протестуем против того, что творится в тюрьмах, в СИЗО, против полицейского беспредела. Жест солидарности с людьми, которые, несмотря на то, что находятся в тяжелейшем положении, несмотря на то, что они в тюрьме, никто их не слушает, общество относится очень плохо, несмотря на это, они начали борьбу против беззакония, против пыток.
Владимир Кара-Мурза: Как по-вашему, они опровергают успокаивающие утверждения, что условия содержания заключенных соответствует всем нормам?
Изабель: И правозащитники это подтверждают, и мы видели в интернете несколько десятков видео заключенных, кстати, называют одни и те же имена, они показывают побои, они рассказывают об эпизодах сексуального насилия над ними и так далее.
Владимир Осечкин: Изабель, наш блогер GULAGU.net Эльдар Габдулин пишет, что задержали еще четверых, Филиппа и пожилую женщину, которой плохо. Там действительно в автозаке находится женщина, которой плохо?
Изабель: Это другой автозак. Филипп мой товарищ, и он подтверждает информацию, что женщина потеряла сознание, когда ее задерживали.
Владимир Осечкин: И она до сих пор в автозаке находится?
Изабель: Да, в автозаке. Мы требуем у полицейских вызвать скорую и оказать ей помощь, но они не реагируют.
Владимир Осечкин: По какому адресу автозак, мы сейчас попробуем из студии вызвать скорую помощь.
Изабель: ОВД Якиманка, я, к сожалению, не могу назвать точный адрес, его можно найти.
Владимир Кара-Мурза: Когда будет ваша судьба решаться?
Изабель: Я надеюсь, что меня отпустят без меры пресечения, нас очень медленно выводят, буквально по одному человеку в 20 минут из автозака.
Владимир Кара-Мурза: Есть какая-нибудь пресса рядом, были журналисты?
Изабель: Да, я знаю, что был «Дождь», пресса была.
Владимир Кара-Мурза: Спасибо, Изабель. Как по-вашему, защищает ли ведомство просто честь своего мундира?
Владимир Осечкин: Мне кажется, в данном случае это избыточная репрессивная мера. Люди, я так понимаю, 10-20 человек собрались, чтобы зачитывать свидетельства нарушения их прав, и задерживать их, задерживать женщину, которая теряет сознание, эту молодую девушку, они не представляют для общества никакой опасности. Дали бы им спокойно прочитать эти свидетельства. Я надеюсь, что здравый разум включится у руководства ГУВД по Москве, и их незамедлительно отпустят.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем москвича Михаила.
Слушатель: Господа, добрый вечер. Во-первых, если омбудсменов и прочих уполномоченных людей не допускают на территорию – это может быть только в одном случае, если такова политическая воля. Не будь такой воли, эти сотрудники тюрем были бы уволены на следующий день. Второе: эти рассуждения о наличии или отсутствии совести у людей, очень наивны. Достаточно вспомнить знаменитую довлатовскую «Зону». Сергей Довлатов, если помните, служил в охране. И главный итог: то, что люди по обе стороны практически не отличаются, а если отличаются, то еще неизвестно, в лучшую или худшую сторону. Поэтому ясно одно, что при этих людях, которые сейчас там работают, можно отправить хоть в европейскую тюрьму со всеми блестящими клозетами и прочее, они все равно сделают там, как сейчас. Поэтому, понятно, если сразу это не переделаешь, нужно в корне менять весь состав, по крайней мере, карательный состав – это уж точно.
Владимир Кара-Мурза: С чего-то надо начинать.
Владимир Осечкин: Тут хочется напомнить: в Стэндфордском университете опыт более 20 лет назад был проведен в Соединенных Штатах, когда взяли студентов, которые проживали в городке из благополучных семей, дали им роли: 10 студентов выполняли роли заключенных, а 10 выполняли роль тюремщиков. Причем каждый из них не знал, что все остальные тоже студенты, каждый из них думал, что он внедрен к тюремщикам, либо к заключенным. Его задача была две недели там продержаться. Этот эксперимент прервали досрочно, потому что агрессия была запредельная, заключенные начали из принципа объединяться и нападать на администрацию так называемую, а администрация начала жестоко избивать и не останавливались, когда этого требовали организаторы эксперимента. Поэтому его досрочно прервали, и всех распустили. О чем это свидетельствует? О том, что такова человеческая натура, когда происходит эскалация взаимной жестокости, если не будет прозрачности, если не будет установлено видеокамер, микрофонов, если не будет общественного контроля, то везде рано или поздно будут очаги вымогательства, пыток, избиений, коррупции. Именно для этого четыре года назад и был принят этот закон об общественных наблюдательных комиссиях. Закон молодой сам по себе, общество раннее, необходимо развиваться и наполнять общественные наблюдательные комиссии не симулякрами и тенями, как в некоторых регионах, а наполнять действительно настоящими правозащитниками, которые туда идут для того, чтобы защищать права граждан и для того, чтобы этого ГУЛАГа в стране больше не было.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Нижегородской области от радиослушателя Владимира.
Слушатель: Добрый вечер. Господин Осечкин, бунты бывают и за рубежом, но я никогда не слышал, чтобы власть говорила, что это все пришло из-за рубежа, что дирижер где-то за рубежом, и это все сделано для того, чтобы раскачать лодку. Я сегодня слышал именно это: какой-то Агарков говорил, что дирижер всего этого за рубежом находится, и все это для того, чтобы раскачать лодку. Можно ли этого начальника привлечь за клевету, и кто это должен сделать?
Владимир Осечкин: Действительно, я, к сожалению, не слышал заявления. Агарков – это заместитель начальника челябинского управления. Как мне кажется, когда региональный челябинский УФСИН идет по пути наименьшего сопротивления, и они пытаются придумать версию о том, что какие-то криминальные авторитеты все это организовали, встает вопрос: где было ваше оперативное управление, где была служба внутренней безопасности этого регионального управления, что делали местные ФСБ и УВД? Действительно, тогда получается, что у нас некие криминальные авторитеты из-за рубежа могут управлять целыми колониями. И если это так, тогда вопрос: а правильно ли люди в этом челябинском управлении занимают свои высокие посты? Когда начинают рассказывать версии, что какой-то криминальный авторитет это выдумал, получается, что это армия из несколько сот заключенных формируется в колонии, когда абсолютно разрозненных людей, которые каждый за свое преступление, либо по заказному делу находится в учреждении, получается, когда они прибывают туда для исправления, они становятся подчиненными криминального авторитета? Если продолжать следовать порочной логике, которую нам пытается навязать региональный челябинский УФСИН, тогда получается, что тюрьмы и колонии управляются авторитетами. Тогда надо увольнять этих людей, набирать новых на место начальника регионального управления, и пусть они тогда порядок наводят. Либо они придумывают это для того, чтобы оправдаться, чтобы не всплыло то, что они ненадлежащим образом контролировали и управляли ситуацией в исправительной колонии № 6, упустили ее, и сотрудники колонии, которые работали со спецконтингентом, нарушали закон, вымогали денежные средства, били и пытали. Нужно понять, какую версию, но либо в одном, либо в другом варианте я не вижу их перспектив для их дальнейшего пребывания на государственной службе.
Владимир Кара-Мурза: Напомните, когда будет выездная сессия Совета по правам человека?
Владимир Осечкин: Мы до эфира созванивались с Михаилом Федотовым, выездное заседание Совета по правам человека состоится в понедельник-вторник в городе Копейске. И в настоящее время Михаил Александрович созванивается, решает организационные вопросы с губернатором Челябинской области по организации этого слушания. И, безусловно, мы обязательно туда полетим вместе с ним, вместе с другими правозащитниками, которые занимаются проблемами пыток, проблемами насилия тюремного. Я думаю, мы проведем объективное полноценное общественное расследование.
Владимир Кара-Мурза: А кому вы намерены предоставить его итоги?
Владимир Осечкин: Я думаю, что в первую очередь обществу. Мы опубликуем на сайте GULAGU.net, на ОНК.РФ, я думаю, что на сайте совета обязательно. Наверное, по итогам будет какая-то пресс-конференция. Мы расскажем обществу, потому что то, что происходит там, общество обязано знать и, наверное, это ЧП, его разрешение будет знаковый сигнал для всех остальных тюремщиков и надзирателей, чтобы они поняли, что общество им говорит: ГУЛАГу – нет. Мы больше не дадим вам пытать унижать, мы будем вмешиваться в эти ситуации, мы будем разбираться, будем защищать права граждан, как на свободе, так и в местах лишения свободы, одинаково.
