Когда-то все было яснее ясного. Дети бунтовали против ценностей поколения отцов, подвергая сомнению авторитет традиционных институций, моральные нормы и, наконец, господствующее в обществе отношение к богатству и его перераспределению. Выходя из юного возраста, бывшие дети слезали с баррикад и сворачивали революционные флаги – однако не забывали по крайней мере о некоторых идеалах своей юности, стараясь, пусть в компромиссном и усеченном виде, воплотить их в жизнь. И сами при этом в глазах нового поколения неизбежно превращаясь в "ретроградов" и мишень для критики.

Каждое поколение британцев в XX веке в целом было левее предыдущего в том, что касается экономических и социальных взглядов. Трансформируясь в том числе и благодаря борьбе поколений, британское общество проделало путь от викторианства до эпохи Тони Блэра. События последних лет – бурные молодежные манифестации против повышения платы за обучение в вузах, деятельность гражданских инициатив, борющихся за экономические права мигрантов, безработных, женщин, молодежи, протесты против политики бюджетной экономии и, наконец, движение Occupy London, ядро которого составляли очень молодые люди, – казалось бы, свидетельствуют о том, что новое поколение британцев в целом левее и радикальнее, чем его предшественники.


Однако опубликованные на этой неделе предварительные результаты одного из самых представительных опросов об отношении британцев к социальным проблемам (British Social Attitudes), проведенного в 2011 году, убедительно показывают: это не так. Жителей Британских островов в возрасте от 18 до 24 лет идеи равенства, братства и социального государства прельщают куда меньше, чем в свое время поколение их родителей.

Национальный центр социальных исследований (NatCen Social Research) проводит подробные опросы с 1983 года – практически ежегодно. Сами вопросы год от года меняются – в зависимости от текущих политических и общественных трендов. Архив наиболее интересных результатов прошлых лет собран, например, здесь.

Интересует исследователей целый спектр тем – от актуальных политических вопросов до отношения к тем или иным социальным институтам, религии, группам населения, проблем в сфере образования и медицины, наконец, особенностей стиля жизни. Результаты последнего опроса оказались столь красноречивыми, что комментаторы The Guardian поспешили объявить о появлении нового поколения – на смену "поколению бэби-бумеров", "поколению X" и "поколению Y" идет Generation self. Это не вполне еще "поколение эгоистов", но во всяком случае тех, кто "сами по себе".
Как констатирует The Guardian, молодые британцы "отказались от традиционных ценностей левых". Впрочем, вовсе не ради того, что именуют "традиционными ценностями" в России. Британцы, рожденные в конце 1980-х – начале 90-х, отнюдь не более консервативны, чем их родители. Напротив, по ряду вопросов, которые для более старших поколений еще оставались (и остаются) предметом споров – вроде однополых браков или эвтаназии – они придерживаются совершенно определенных либеральных позиций и в целом более толерантно относятся к иным социальным группам, стилям жизни и проявляют меньший социальный конформизм в смысле подражания неким заданным стереотипам.

Однако, окончательно порвав с традициями социального консерватизма, молодые британцы отошли и от традиционной для молодежи "левизны" в социально-экономических вопросах, в том числе идеи солидарности в обществе в целом. Иными словами, речь идет о проявлении дальнейшей атомизации общества, триумфе индивидуалистического подхода к собственной жизни и экономической деятельности. Из этого вполне естественно следует, что нынешние молодые британцы придерживаются значительно более правых экономических взглядов, чем их ровесники всего каких-то 20 лет назад.
В частности, они "менее положительно относятся к всеобщей системе медицинского страхования, чем их родители, реже выступают за повышение пособий по безработице, несмотря на то что сами гораздо чаще являются безработными, и вообще чувствуют меньшую связь с обществом, чем предыдущие поколения"

Почти половина 18–24-летних считают, что безработные по большей части виновны в своей ситуации сами – из-за собственной лени. Среди тех же, кто старше 65 – людей, традиционно настроенных наиболее консервативно, – так считают только 25 процентов. Во времена их молодости отношение к безработице было совершенно иным – именно тогда, собственно, и были созданы работающие поныне структуры социального государства, включая пособия по безработице, которые ныне требует урезать молодежь.

Надо сказать, что "сдвиг вправо" по этим вопросам испытало все британское общество: "Сегодня более половины британцев считают пособия слишком большими – а во времена Тэтчер это была лишь треть". Еще в 1998 году (15 лет назад, сразу после прихода к власти Тони Блэра) три четверти британцев считали, что государство должно больше помогать инвалидам, неспособным работать. Сейчас так считает только половина.

Любопытно изменение отношения британцев к миграции: в то время как к самим мигрантам оно не ухудшается, собственно феномен миграции получает, в том числе и от молодых людей, все более негативные оценки. Речь, таким образом, идет не о проявлении ксенофобии, а в первую очередь об экономических мотивах: иммигранты все чаще воспринимаются как тормоз экономического развития. С 2002 по 2011 годы число опрошенных, негативно относящихся к миграции, возросло с 43% до 52%.

Данные опроса позволяют предположить, что речь идет не только о "поправении" позиции молодежи в социально-экономическом смысле, но и о важном культурном сдвиге. Социальное государство более не воспринимается молодыми британцами как безусловное благо. Но ключевое слово здесь – не "социальное", а "государство".

Сущность того, что происходит, восторженно описывает в интервью The Guardian молодой аналитик праволиберального Общества Адама Смита, 24-летний Сэм Боумэн: "Мои ровесники гораздо более космополитичны, чем те, кто старше нас. 24-летний житель Лондона больше интересуется тем, что происходит в Мумбаи, чем в Ньюкасле. Не имею ничего против географического единства, но большинство предпочитает объединяться с другими людьми на основании общности интересов". Иными словами, молодые британцы отнюдь не мизантропы, замкнутые в собственном "богатом внутреннем мире". Они по-прежнему ищут дружбы и активно социально взаимодействуют, но уже с использованием интернета, обращая внимание на общие интересы, а не на национальную или государственную принадлежность собеседников.

Соответственно, ослабевает их встроенность в общенациональные структуры. Если раньше таковой была, например, армия, то сейчас, с отменой обязательного призыва, она перестала играть подобную роль. То же касается и религии: алтарь Вестминстерского аббатства уже не "связует англичан", как во времена Киплинга, и даже системы образования, которая стала существенно менее стандартизированной, чем в прежние десятилетия, и, наконец, самой монархии. "Молодые люди меньше гордятся тем, что они британцы, в то время как более старшие группы населения проявляют патриотизм", – отмечает The Guardian, комментируя итоги опроса.

Если даже столь традиционные институты значат для молодых британцев меньше, чем для их родителей, почему они должны с каким-то пиететом относиться, например, к системе медицинского страхования? Пропорционально эмоциональной связи с государством уменьшается и рациональное стремление участвовать в жизни его институтов.

Отсюда же – и более настороженное, чем во многих странах континентальной Европы, отношение британской молодежи к Евросоюзу. В то время как ценности, на которых построен этот проект, большинство, очевидно, разделяет, его социальная инженерия и стремление выстроить некую новую солидарность многих отпугивает.

Некоторые левые активисты видят в отходе молодежи от "традиционных" левых ценностей проросшие семена "тэтчеризма": "Потеря солидарности привела к тому, что мы живем в обществе, когда от людей требуется думать о собственных амбициях или семье, но не обществе в целом". Однако, парадоксальным образом, отход молодежи от ценностей welfare state можно объяснить и тем, что они воспринимаются как нечто само собой разумеющееся, за что уже не нужно бороться. В частности, из опроса следует, что старшее поколение гораздо более положительно оценивает систему всеобщего медицинского страхования – во многом потому, что оно само в свое время боролось за его введение и считает этот шаг прогрессивным. Нынешняя же молодежь замечает только изъяны этого института. Несколько десятилетий назад идея "государства всеобщего благоденствия" – из арсенала левых – пользовалась поддержкой большей части молодежи; теперь же, когда тогдашняя молодежь вышла на пенсию, роли неожиданным образом поменялись.

Как отмечает на страницах The Guardian Бобби Даффи, один из руководителей социологического агентства Ipsos-Mori, нынешний тренд создает большую угрозу для левых, прежде всего лейбористов, и может привести к переформатированию всей британской политической сцены. Надежда левых – на то, что молодые люди, как это случалось с их отцами, дедами и прадедами, "образумятся", остепенятся, и их взгляды испытают эволюцию в сторону более традиционных. Иными словами, радикальный индивидуализм сменится чувством солидарности и стремлением поддерживать социальные программы, за что, в свою очередь, их, вполне возможно, будет критиковать еще более космополитичное поколение их детей.

В любом случае, британская молодежь по-прежнему придерживается одной из главных своих традиций: критически относиться к любым традициям.