Владимир Кара-Мурза: Тема нашей программы: может ли преследование экспертов стать прологом к третьему "делу ЮКОСа"? В передаче участвует бывший директор программ фонда "Открытая Россия" Александр Осовцов и первый вице-президент Центра моделирования стратегического развития Григорий Трофимчук.

Поскольку к концу дня поступила новость о том, что грядут перестановки в коридорах власти российской столицы, начнем с Григория.

Григорий Трофимчук: С технической, законодательной точки зрения эта рокировка абсолютно безупречна. Более того, на мой взгляд, очень правильно выбран момент, то есть именно летний период. И самое главное в этой ситуации то, что взяли и просто бросили камень по кустам, что называется, чтобы посмотреть на реакцию. Вчера еще не было до конца понятно, будет ли официально объявлено, что выборы планируются на 8 сентября, что мэр Москвы подает в отставку. В обед эта информация появилась, а вечером уже проявились все основные конкуренты Собянина. С учетом того, что он будет баллотироваться, тут и "Паук" Троицкий, и Прохоров, и Митрохин, и Навальный. Остальные, если и проявятся, это фигуры более мелкого масштаба. И, может быть, это и была одна из целей – посмотреть эту ситуацию. Главная составляющая состоит в том, что потенциальные конкуренты Собянина проявили себя не политиками. Вчера еще ничего не было понятно, но они уже все проявились, и более того, один из них, по-моему, Митрохин объявил о своей программе. Ну, надо было немного подержать интригу, последить за ситуацией. А вдруг сегодня не было бы официального объявления, и как бы они тогда выглядели? Мог бы быть и такой вариант, вполне. И, кстати, представителям власти этот вопрос, и Дмитрию Пескову задавали, и он вплоть до сегодняшнего утра не давал конкретной информации, говорил, что надо подождать, посмотреть, как будет развиваться ситуация.

Владимир Кара-Мурза: По-вашему, есть ли шансы у Собянина одержать победу с подавляющим преимуществом?

Григорий Трофимчук: У Собянина хорошие шансы одержать победу, тем более будет летний период, – людям вообще выборы поднадоели, а тут еще лето, мозги плавятся… Я думаю, что все будет происходить в таком стабильном режиме. Единственным моментом, который мог бы внести интригу, были бы возможные конкуренты Собянина, но они уже все проявились. Это абсолютно не политический подход, на мой взгляд.

Владимир Кара-Мурза: А чем вы объясняете необходимость всенародного избрания мэра Москвы?

Григорий Трофимчук: Дело в том, что всегда избранный руководитель, тем более столичный, под собой чувствует серьезный фундамент, когда он избран. Прошло два года с того момента, как Сергей Семенович Собянин стал исполняющим обязанности мэра, и этот период – 2 года – показал, что, в принципе, ему нужно идти на выборы, москвичи отреагируют соответствующим образом. Более того, предполагается ряд проектов, которые исполняющий обязанности не может реализовать или может реализовать, но не с той эффективностью, а может быть, с частичной потерей имиджа для себя, а вот как раз избранный руководитель, которому отдали свои голоса москвичи, может практические любые проекты реализовывать. Можно привести в пример платные парковки в центре Москвы – в принципе, мера непопулярная, здесь требуется несколько иной статус для руководителя. Когда он получает мандат от москвичей, он действует в более свободном режиме, потому что граждане фактически оказали ему доверие на проведение таких вот проектов, пусть даже непопулярных. А мне кажется, что Москва стоит перед целым рядом подобных проектов.

Владимир Кара-Мурза: А какую репутацию заработал Сергей Собянин на посту мэра Москвы?

Григорий Трофимчук: Репутацию крепкого хозяйственника. Кстати, я думаю, что и поэтому ситуацию с выборами сдвинули по времени, чтобы некое движение создать вокруг фигуры Собянина. Вот уже вчера это движение началось, проявились кандидаты, и даже если он сам не артист, – а любой политик должен быть артистом, а не чистым бюрократом, – тогда вокруг него приходится создавать какую-то более живую атмосферу. И я думаю, как раз это будет реализовано. Даже если не сам Сергей Семенович это сделает, вокруг него будет создана атмосфера, в том числе за счет конкурентов, которые не сообразили, как вести себя в такой ситуации. Я думаю, Сергей Собянин доволен, что ситуация развивается пока и без него.

Владимир Кара-Мурза: Пойдут ли на руку кандидата от власти одновременные выборы руководителей Москвы и Подмосковья?

Григорий Трофимчук: Я думаю, что это благоприятный вариант. Сразу эту головную боль снять 8 сентября – и по Подмосковью, и по Москве. Это интересный тактический ход, чтобы ситуация не затягивалась, и сразу в этом узле вся была решена в основных своих параметрах, в выборах в первую очередь.

Владимир Кара-Мурза: А с какой программой пойдет Собянин на выборы?

Григорий Трофимчук: Программа будет, прежде всего, конечно, экономическая. Забота о молодежи, спорт… Я думаю, мы увидим много телевизионных сюжетов, где Собянин с детьми появляется на спортивных площадках, со студентами беседует… То есть я думаю, что будут выбраны такие адресные группы, такие аудитории, которые сами по себе будут яркими, красивыми, нарядными, и с ними, в центре этих групп может быть кто угодно, но сами по себе они будут создавать именно эту картину. Поэтому программа будет чисто экономическая, подъем родного города – Москвы, подъем уровня жизни москвичей. Никакой политики. Но для москвичей этот летний период будет паузой в плане экономическом, финансовом, ценовом, по крайней мере, в предстоящие три месяца, я думаю, не должны повышаться цены на общественный транспорт, на услуги ЖКХ. Кстати, здесь можно ждать какой-то провокации. Мы видим, что сейчас по услугам ЖКХ везде возникают страшные вопросы, по всей стране, а по Москве вроде бы таких вопросов пока нет, и отсюда можно ждать какой-то сквознячка. Потому что если хотя бы в этой сфере кто-то попытается встряхнуть ситуацию, это мгновенно отразится на имидже основного кандидата в мэры Москвы.

Владимир Кара-Мурза: Александр, способна ли либеральная оппозиция выдвинуть альтернативу мэру Собянину на выборах 8 сентября.

Александр Осовцов: Вопрос сложный. Во-первых, не до конца понятно, кого считать либеральной оппозицией. Если интерпретировать это понятие в широком смысле слова, если включить в него и Прохорова тоже, я думаю, Михаил Прохоров становится наиболее очевидной альтернативой действующему мэру. Если брать только радикальную оппозицию, то в настоящий момент я просто не вижу никого, кто может составить конкуренцию мэру – с учетом всех социологических данных и, самое главное, административного ресурса.

Григорий Трофимчук: Если не говорить о возможном появлении Юрия Лужкова. И такие мнения есть, что Лужкова не тронули в свое время, а сейчас к нему благоприятное отношение, хорошая память о нем сохранилась у москвичей, и если он появится в качестве кандидата, это будет определенного рода сенсация. А у нас принято проводить ротацию в горизонтальном плане.

Владимир Кара-Мурза: Теперь перейдем к нашей основной теме. Александр, как вы считаете, почему эксперты полгода скрывали, что они подверглись силовому давлению со стороны правоохранительных органов?

Александр Осовцов: Это понятно. Прежде всего мы говорим, видимо, о господине Гуриеве, и в меньшей степени о господине Федотове.

Владимир Кара-Мурза: Да, да, о совете.

Александр Осовцов: Для людей, которые имеют свои взгляды, по отдельным вопросам существенно критичные по отношению к власти, но никогда ни какие радикальные шаги и даже слова, ни на какие действия оппозиционного свойства они не шли, это были люди из либерального крыла действующего истеблишмента, – информация такого рода, о преследованиях со стороны власти, способна и должна сильно пошатнуть положение любого принадлежащего к истеблишменту человека. И поэтому она прежде всего невыгодна именно тем, против кого силовики какие-либо действия начинают предпринимать. Поэтому, конечно, они старались, сохраняя свои позиции именно в истеблишменте, свое положение не подрывать.

Григорий Трофимчук: Ситуация действительно довольно странная. Почему они своевременно об этом не заявили? Сейчас получается какой-то "экспертный пароход", и возникает ключевой вопрос: а кому нужен третий срок Ходорковского? И этот вопрос не такой простой, линейно на него ответить нельзя. И когда сейчас проявляются эксперты с такими жесткими заявлениями, возникает вопрос: а для чего они такую услугу делают Ходорковскому? Если бы их заявлений не было, словосочетание "третий срок" не звучало бы, по крайней мере, о нем бы так широко не говорили. Если посмотреть в глубину вопроса, ведь им заказали экспертизу, по которой сейчас столько вопросов возникает, через Совет по правам человека, и – я бы хотел обратить на этот факт внимание! – им, по сути, президент Медведев заказал эту экспертизу. И если сейчас возникает вопрос по достоверности, адекватности этой экспертизы, то зачем уезжать за рубеж, можно поставить обратный вопрос: если вам не нравится наша экспертиза, давайте под эгидой того же совета другая группа экспертов даст свое заключение. Радикализация этой ситуации не совсем понятна, это медвежья услуга Ходорковскому. Может, у следствия вообще не было этого словосочетания "третий срок", а теперь он посмотрели и могут встроиться в ситуацию. Поэтому экспертам надо внимательно подходить к своим заявлениям, и если они полгода до этого молчали, может, им стоило и дальше молчать? И почему вдруг они начали так активно говорить на эту тему все вместе?

Владимир Кара-Мурза: Александр, кому нужно третье "дело ЮКОСа"?

Александр Осовцов: Я абсолютно уверен, что третье дело нужно ровно тем же, кому нужно было первое и второе. То есть, во-первых, тем, кто захватил ЮКОС как экономический объект. Ясно, что для этих людей появление Ходорковского на свободе, – Лебедева тоже, но главным образом Ходорковского, – представляет из себя максимально возможный риск получить если не реальную угрозу утраты этой собственности, то проблем в связи с владением ею. Во-вторых, Ходорковский может сколько угодно говорить, что он не собирается возвращать себе ЮКОС, лично я верю ему на слово, он ни разу меня не обманывал, но они-то не верят на слово никому! Прежде всего – сами себе. И поэтому, хоть он многажды говорил, что не собирается заниматься политикой, ему не верят те, кто упрятал его за решетку из политических соображений. Если бы он вышел на свободу пару месяцев назад, разве бы аналитики из управления внутренней политики не учли бы вероятность его участия в выборах мэра Москвы? И он не смог бы быть тем самым единым кандидатом от оппозиции? Да он был бы наилучшим кандидатом для Москвы! Я не сомневаюсь, что он не собирается это делать, но те, кто посадил его, думаю, рассуждают иначе. Поэтому вероятность третьего дела отлична от нуля и в наибольшей степени зависит от того, как оценивается степень его опасности.

Григорий Трофимчук: Хотел бы еще поточнее сформулировать. Третий срок на этот раз могут выкатить Ходорковскому именно эксперты, которые ведут себя непонятно. Причем не только в плане задержки важной информации. Возникает вопрос: на какие деньги они эту экспертизу проводили? И эксперты практически в один голос говорят: нет-нет, мы работали бесплатно! Вот мы эксперта Пономарева в Сколково видели – очень серьезного, они не так могли быть оплачены, но когда эксперты открещиваются от того, что им положены за серьезную экспертизу деньги, это тоже вызывает большие вопросы. Кстати, общественное мнение в России, помимо специалистов, о Сергее Гуриеве узнало задним числом.

Владимир Кара-Мурза: Александр, вы верите, что эксперты могли получать вознаграждение с чьей-либо стороны?

Александр Осовцов: Я по этому поводу могу заметить две вещи. Первое, мне неизвестно, получали ли эксперты вознаграждение за эту экспертизу. Хотя я не видел бы в этом ничего, их порочащего. Второе, качество экспертизы зависит от квалификации эксперта и честности эксперта. А вознаграждение его оговаривается до экспертизы. И вот за оговоренное вознаграждение, которое может быть равно нулю, может отличаться от нуля, разумеется, квалифицированный эксперт всегда хорошо делает свою работу. Поэтому вознаграждение на качестве экспертизы после того, как эксперт уже согласился ее провести, не влияет, если эксперт хороший. Равным образом я не понимаю, каким образом сейчас эксперты могут способствовать или препятствовать возникновению третьего "дела ЮКОСа", потому что эксперты к этому не имеют никакого отношения. Некоторое косвенное – к общественному фону вокруг этой ситуации, не более того.

Григорий Трофимчук: Эксперты должны отстаивать свою точку зрения, которую они зафиксировали в соответствующем отчете. Тут дело даже не только в деньгах и не в том, что они задержали информацию, что у них происходят обыски. Если эксперт – профессионал, если он сделал какую-то экспертизу, он за нее отвечает. А сейчас, когда складывается такая непонятная ситуация с экспертами по многим позициям, то возникает главный вопрос – о качестве самой экспертизы. Или эксперты не понимают, что они делают, или понимают, но кто-то за ними стоит.

Владимир Кара-Мурза: Александр, а как вы объясняете, что Сергей Гуриев уехал, не объяснившись ни с обществом, ни со своим ученым советом? Там еще долго считали его ректором Российской экономической школы.

Александр Осовцов: Господин Гуриев оказался в непривычной и неожиданной для него ситуации прямого силового давления. Разные люди в этих обстоятельствах ведут себя по-разному, и когда было первое "дело ЮКОСа", мне это довелось наблюдать изнутри. Гуриев не политический борец, не правозащитник, он ученый, при этом человек, который был прочно вмонтирован в истеблишмент, ректор одного из ведущих экономических вузов страны. И вдруг с ним начинает происходить то, что для него своего рода шок! Он этого не ожидал, он не умеет вести себя в этих обстоятельствах. Он, помимо своей воли и желания, осуществив, как я полагаю, честную экспертизу по заказу действовавшего на тот момент президента страны, стал инакомыслящим диссидентом, радикальным оппозиционером. Это его выбило из той жизни, которую он вел много лет и умело, судя по всему, достаточно порядочными средствами выстраивал. У него рухнула административная карьера, во многом под вопросом научная карьера, потому что не совсем понятно, что такое эксперт по российской экономике вне России. У него наверняка возникают чисто технические сложности в личной жизни, и предъявлять ему сейчас какие-то существенные требования по поводу разумности его поведения по отношению к третьим людям очень трудно – с человеческой, с рациональной, с этической точки зрения.

Владимир Кара-Мурза: К нам на прямую связь вышла Тамара Морщакова, в прошлом зам. главы Конституционного суда Российской Федерации. Когда вам стало известно о следственных действиях в отношении ваших коллег, экспертов по второму "делу ЮКОСа"?

Тамара Морщакова: Это стало известно в сентябре. Сначала это казалось операцией, не имеющей перспективы, но с января стало ясно, что перспектива у этого дела с точки зрения наших правоохранительных органов есть. И Совет, который проводил экспертизу, сделал это предметом гласности, Совет провел пресс-конференцию, отчитываясь о своей деятельности за прошлый период, где все это и было представлено на суд СМИ. Но тогда они не очень прореагировали на это сообщение, и это вызвало некоторое удивление. Очевидно, нужна была какая-то фигура, человек, который уже признан не только в науке, но и во властных структурах, который своим поступком не просто усилил внимание к этой проблеме, а вызвал колоссальное общественное обсуждение.

Владимир Кара-Мурза: Считали ли вы эти следственные действия откровенным давлением на ваших коллег-экспертов?

Тамара Морщакова: Безусловно, это давление на экспертов. Я думаю, и основная цель этого мероприятия заключается в том, что научить экспертное сообщество не делать таких вещей, не участвовать в таких мероприятиях, не поддаваться на инициативы структур гражданского общества, когда они инициируют анализ в сфере общественного контроля за государственной деятельностью.

Владимир Кара-Мурза: А может ли это преследование экспертов стал прологом к третьему "делу ЮКОСа"?

Тамара Морщакова: Я предположений строить не хочу и на этот вопрос не могу ответить.

Владимир Кара-Мурза: А вы поддерживаете какие-то связи с вашими коллегами?

Тамара Морщакова: Есть Совет – это мои коллеги, которые решили провести экспертизу и провели ее. Есть эксперты, которые согласились участвовать в этой экспертизе по предложению Совета. Совет, конечно, эту ситуацию обсуждает, более того, председатель Совета сразу, когда еще в январе произошли оглашенные случаи такого странного процессуального преследования экспертов, счел необходимо разослать всем экспертам письма, чтобы уведомить их о происходящем. Потому что это тоже не существовало в публичном пространстве, и со стороны правоохранительных органов это не оглашалось. И такие письма получили все эксперты, некоторые из них ответили. И мы, Совет, хотели им подать сигнал, что будем защищать гарантии их независимости.

Владимир Кара-Мурза: Григорий, как вы оцениваете поведение Совета и экспертов в сложившейся ситуации?

Григорий Трофимчук: Поведение экспертов непонятно. Эксперты делали экспертизу не в подполье, у них есть конкретный заказчик – на тот момент президент Российской Федерации Дмитрий Анатольевич Медведев. А нам известно отношение Дмитрия Анатольевича к подобным действиям работников Следственного комитета. И если возникли такие эксцессы и такое отношение, экспертам сам бог велел тут же обратиться к своему заказчику, чтобы он их защитил. Почему они не обратились к Дмитрию Анатольевичу Медведеву? И если вдруг тихо, на цыпочках Сергей Гуриев решит приехать в Москву, а здесь его никто не тронет, – вот будет интересная ситуация! Я думаю, тут еще много интересных неожиданностей нас ожидает.

Александр Осовцов: Я оцениваю поведение экспертов как по-человечески понятное. Они эксперты, они ученые, они общественные деятели. Они не политики. Более того, Федотов – чиновник администрации президента. И они не оппозиционеры, они не хотят и не умеют находиться в ситуации политического противостояния с властью. Да, существует вероятность, что Гуриева не вызовут в Следственный комитет на допрос, но существует и вероятность, что вызовут. И для него сама вероятность, что будут вызывать, уже достаточна, чтобы не появляться в Москве. Видимо, так он воспринимает российскую жизнь. Человек далеко не последний до вчерашнего дня в отечественном истеблишменте так воспринимает жизнь на своей родине, что сама вероятность не самых доброжелательных контактов с отечественными правоохранителями заставляет его не возвращаться в страну. Это тоже симптом.

Владимир Кара-Мурза: А кому еще так поломали карьеру и биографию в ходе этой проверки?

Тамара Морщакова: Это дело коснулось не только экспертов, но и других людей из области науки, которые никакого отношения к экспертизе и не имели, они занимались всегда изданием монографий, международных в том числе, готовили концепцию судебной реформы, готовили правовую часть "Стратегии-2020". И здесь я бы не согласилась с тем, что так просто Сергей Маратович воспринимает эту нашу действительность, потому что он не привык конфронтировать. Я думаю, что для любого человека, тем более из научного сообщества, которое полагало и полагает сейчас в какой-то мере, что наука свободна, это очень серьезный, тревожный знак. Тревожен он тем, что такого рода подозрения против людей, честно выполняющих свою научную функцию, выразивших свое научное мнение, такое подозрение против них, которое явно следует из имеющихся в публичном пространстве процессуальных документов, является оскорбительным. Конечно, это связано и с ощущением опасности. Но если возможно такое отношение к экспертному сообществу, на фоне того, что глава государства, президент в документах, которые подписал в день инаугурации, сказал, что главное – обеспечить прозрачность и подконтрольность власти на основе общественного контроля и экспертных обсуждений всех государственных решений, на фоне всего этого это может что-то значить. Теперь уже, наверное, какие-то властные инстанции, правоохранительные органы не включены в задачу реализовывать те направления развития, которые обозначены президентом в его нормативных актах.

Владимир Кара-Мурза: А как вы воспринимаете заявления следователей, которые говорили Гуриеву: "Вы не академик Сахаров, и вам не на что рассчитывать"?

Тамара Морщакова: Я тоже об этом знаю, естественно, только из СМИ, и надо сказать, что наши правоохранительные органы во многих случаях и в конкретных дела ведут себя довольно цинично. Это вытекает из того обстоятельства, что какой бы то ни было контроль за их деятельностью отсутствует. Когда-то он был у прокуратуры, надеялись, что эти функции перейдут к судам, но суды не осмелились взять на себя функции контролера правоохранительной системы и органов расследования. Поэтому они могут себя вести таким образом…

Владимир Кара-Мурза: Вызывает ли у вас сомнения, что следователи получили санкции на такие действия сверху?

Григорий Трофимчук: Мне кажется, что следователи сами ориентируются в ситуации. Кстати, надо было изначально группу экспертов формировать более взвешенно. Почему-то сейчас так получается, на взгляд наблюдателя, что туда вошли какие-то оппозиционеры. Наверное, это не так, но чтобы исключить политические эксцессы, надо было изначально включать в эту группу каких-то, так скажем, известных патриотических экспертов, того же Сергея Глазьева и тому подобное. И тогда выводы этой экспертной группы не подвергались бы сомнению в такой степени, как сегодня.

Александр Осовцов: Эксперт в первую очередь квалифицируется степенью своей погруженностью в проблему и профессионализмом в той области, в которой проводится экспертиза, а не политическими взглядами. Тем более Сергей Глазьев в настоящий момент государственный служащий, и вряд ли он мог являться подходящим членом экспертной группы такого рода. У меня никаких сомнений в том, что там собраны лучшие специалисты, ни разу не возникло. Тем более что мне никогда не приходило в голову, что ректор Высшей экономической школы – недостаточно патриотически настроенная личность. Хотя я тогда, разумеется, и не ожидал, что ему будет сказано, что, в отличие от академика Сахарова, ему не на что рассчитывать.

Владимир Кара-Мурза: Тамара Георгиевна, а как формировалась группа экспертов? Есть ли основания считать ее оппозиционной правящей власти?

Тамара Морщакова: Совершенно неадекватное мнение. Группа формировалась, исходя из профессиональных признаков. Исходили из последних пяти лет, в течение которых люди могли что-то опубликовать, у всех экспертов были большие публикации в этот период, которые показывали, что проблемы, затрагивавшиеся в актах, в судебных решениях по данному делу, действительно находятся в центре их профессиональных интересов. Группа формировалась на основе почти случайной выборки, исходя из списка профессионалов в необходимых областях. Первоначально было отобрано экспертов в два раза более, и только половина из тех, к кому обратился Совет, согласилась участвовать в этой экспертизе, которая была заявлена Советом, во-первых, как научная, во-вторых, как проводившаяся исключительно на общественных началах, и в-третьих, как та, которая вообще не претендует, более того, хочет предостеречь экспертов от каких бы то ни было политических оценок. В группе были классики в отдельных отраслях права, причем очень разного: и корпоративного, предпринимательского, и уголовного, и международного права по правам человека. И среди этих людей не было ни политических противников власти, ни даже правозащитников – это были специалисты. Кроме того, в группе были и иностранные эксперты. И заключения эксперты давали не по вопросам, единообразно поставленным перед ними всеми, а по тем вопросам, которые они считали попадающими в центр их профессионального интереса и их профессиональной компетенции.

Григорий Трофимчук: Мы только сейчас узнаем, как формировалась эта группа. Не было достаточной гласности на стадии ее формирования. А что касается тезиса Александр Осовцова о том, что эксперты должны быть полностью погружены в проблему, – он спорный. Если так, нужно было набирать экспертов из самого ЮКОСа. Независимость экспертов, полная непогруженность в данную проблему – тогда экспертиза будет полностью независимой.

Александр Осовцов: Личная незаинтересованность эксперта в результате экспертизы и непогруженность в проблему – это две разные вещи.

Владимир Кара-Мурза: Тамара Георгиевна, если вам предложат экспертизу по следующему делу, вы уже будете иначе, аккуратнее что ли подходить к этой задаче?

Тамара Морщакова: Во-первых, сослагательное наклонение по отношению к истории, как известно, непродуктивно. Во-вторых, я не являлась экспертом по этому делу, я только по поручению совета организовывала эту экспертизу. Мы рассылали письма к экспертам, разработали принципы, которые должны быть положены в основу их работы. А ваш вопрос очень существенен, потому что такое обращение с экспертным сообществом делает фактически невозможным их приглашение к анализу каких бы то ни было общественно значимых процессов, в какой бы области эти процессы ни происходили. И это надо серьезно понимать, особенно в связи с тем, что в тех же указах президента от 7 мая поставлена задача совершенствования системы государственного управления, которая с точки зрения президента возможна была только при обеспечении прозрачности общественного контроля за органами власти, и только благодаря привлечению общественности и экспертного сообщества к обсуждению любых решений и проектов, на которые даже предлагается правительству отводить не менее 60 дней. Так что это, конечно, явное невыполнение того, что сформулировано как президентская программа. А без экспертного сообщества… ну, что ж, давайте будем пальцем в небом попадать, когда мы рассматриваем принятие решений в той или иной области. Общественное развитие, экономическое развитие на этом строиться, конечно, не может.

Владимир Кара-Мурза: Удалось ли Кремлю запугать либеральную часть экспертного сообщества репрессиями против экспертов по делу ЮКОСа?

Александр Осовцов: Уверен, что нет. Даже в некотором экстремальном случае для Сергея Гуриева жизнь за границей продлится заметный срок, это совершенно не означает, что он, как эксперт, запуган. Скорее, наоборот. Запуганность его как эксперта имела бы место, когда он начал бы говорить не то, что думает, а то, что от него хотят услышать те, кто его пугает. Он же, как я думаю, стремится к тому, чтобы сохранить в жизни возможность говорить правду, как он ее понимает, говорить правду как независимый ученый. И именно этих гарантий он стремится достигнуть своими нынешними действиями в одну из первых очередей. Поэтому ни о какой запуганности данных персоналий пока говорить не приходится. Многие крупные эксперты свободомыслящего склада, как наша собеседница по сегодняшнему эфиру Тамара Георгиевна Морщакова тому яркий пример – она что, запугана? Или кто-то скажет, что она не один из самых квалифицированных экспертов в России области права? Никто этого не скажет!