Александр Генис: В Вермонте мне удалось познакомиться с очаровательной дамой, которую местные с уважением величали знаменитой карильонисткой Еленой Садиной. К моему великому стыду я даже не догадывался, что это значит, но не постеснялся спросить. В ответ Елена обещала не только объяснить, но и показать. Уже следующим утром мы с ней вскарабкались на колокольню старинной церквушки колледжа, и я включил магнитофон.

Елена Садина: Карильон появился больше 500 лет назад. Родиной карильона считается Фландрия, где появилась первая карильонная клавиатура. Потому что, конечно, колокола существовали во многих странах давным-давно, и изначально они имели сигнальную функцию, какую-то магическую функцию, участвовали в различных ритуалах. А потом люди начали использовать колокола как сигнальную функцию перед отбиванием часов. Чтобы люди понимали, который час, стали играть на колоколах небольшую мелодию из трех-четырех звуков, чтобы люди понимали, что сейчас именно час, а не полчаса.

Александр Генис: Это каждый раз была другая мелодия или одна и та же?

Елена Садина: Каждый раз была другая мелодия.

Александр Генис: У каждого часа была своя мелодия?

Елена Садина: Изначально это была одна мелодия, то есть часы отбивались, и перед часами была какая-то короткая мелодия. А потом, поскольку часовой механизм стал работать обычно каждый час, каждые полчаса, каждые 15 минут и иногда каждые 7,5 минут, то стали использовать очень короткие мелодии, чтобы люди понимали, какой же все-таки час, полчаса или без пятнадцати. Это была сигнальная функция.
Но еще до этого колокола подавали сигнал к открытию рынка, или к закрытию лавок торговых, или к прибытию судов, когда рыбаки привозили рыбу свежую, и горожане бежали, чтобы ее купить. А потом появилось то, что мы видим здесь: небольшая клавиатура, это уже больше похоже на русские колокольные звоны, когда у нас есть басовый колокол педальный, который обычно играют ногой, у нас есть зазвонные колокола, которых может быть два, три, четыре, которые играют правой рукой, и небольшая клавиатура из веревок, когда мы играем средние колокола левой рукой. Это примерно то же самое, но здесь настроенные колокола. Мы видим с вами примерно 10 колоколов, но они настроенные, то есть колокола позволяли играть мелодию. А в России колокола ритмическая структура в колокольной музыке, там неважна мелодия, хотя наши звонари играют какие-то мелодии на тех колоколах, которые есть, но там нет набора до, ре, ми, фа, соль, ля, си. Вместо этого какие колокола есть на башне, на тех и играют, то есть ритмическая структура.

Александр Генис: И этим отличается звонарь от представителя вашей профессии?

Елена Садина: Да, именно этим. Но начиналось, как вы видите, с того же самого, только колокола были настроены. Это первые клавиатуры, где было всего 6-10 колоколов. Но это еще не считалось карильоном. Карильоном принято считать инструмент, в котором как минимум 23 колокола. То есть, условно говоря, на 23 колоколах вы можете играть карильонную музыку, хотя в идеале должно быть четыре октавы, где вы можете играть и классику, и джаз-музыку, и фольк, и все, что хотите.

Александр Генис: Четыре октавы — это больше, чем в поп-музыке.

Елена Садина: Да. На самом деле поп-музыку я не играю, для карильона не мой стиль, но некоторые карильонисты играют.

Александр Генис: Откуда взялось слово «карильон», такое странное на наш слух?

Елена Садина: Карильон, не могу даже сказать, откуда оно взялось, я знаю, что на французском и английском звучит так же, а на фламандском звучит «бейярдс» и слово «бейярдс» идет от слова «беейран» - это как раз тот стиль игры на веревках и на нескольких колоколах, который очень похож на стиль игры на колоколах в России. От этого слова «беейран» пошло слово «бейярдс».

Александр Генис: Где вы работаете, на какой колоколне?

Елена Садина: Основная моя профессия, поскольку я живу в Бельгии, я являюсь преподавателем Королевского карильонного института в городе Мехелене. Он считается по сей день, а у него долгая история, самым лучшим в мире, туда приезжают люди учиться из самых разных стран. Каждый году нас есть и американские студенты, и голландские, и немецкие, французские, приезжают из Португалии, Дании, России. У нас 60 студентов из примерно 20 стран мира.

Александр Генис: И этот город знаменит тем, что там произошла эта музыка, оттуда она идет?

Елена Садина: На самом деле первый карильон был в городе Аудернарде (это тоже Фландрия), а город Мехелен знаменит, благодаря легенде. Петр Первый, когда он жил какое-то время в Голландии, он путешествовал так же и по той ее части, что стал Бельгией. Был он в Мехелене, где услышал звон, а город Мехелен по-французски Малин. Вот Петр и привез этот «малиновый звон» в Россию. Он купил голландские карильоны и привез с собой. Так же привез музыкантов, которые играли на этих карильонах. Но, к сожалению, эта традиция потом иссякла, участь колоколов, как вы знаете, у нас была не очень веселая, в том числе и у карильонных колоколов.
Александр Генис: Их переплавили на пушки.
Елена Садина: Тем не менее, есть еще несколько колоколов с петровских времен, и они находятся в Петропавловской крепости как музейный экспонат. Однако 10 лет назад начался проект по покупке нового карильона для Петербурга. И этот проектувенчался успехом, было очень много спонсоров, в том числе американских, и российских, и европейских. Петербургу был подарен при всемирной помощи карильон, который сейчас установлен в Петропавловской крепости. Я была удостоена чести его открывать вместе с нашим директором и профессором Йо Хаазеном. Мы играли на открытии, и играли каждый год на фестивалях. Сейчас, к сожалению, не могу туда ездить, потому что фестивали совпадают с работой в Америке.

Александр Генис: Скажите, а что требуется от карильониста, в чем заключается его искусство?

Елена Садина: Искусство карильониста? О, это очень хороший вопрос. Потому что у нас огромное количество музыкантов, но каждый инструмент, как мы знаем, имеет свои особенности, и карильон инструмент очень сложный. Мне задавали всегда вопрос: чему же вы учитесь в Бельгии, если вы закончили нашу консерваторию, ваш диплом признан в Бельгии, как диплом консерваторский? Но я училась в Бельгии, так же, как мой муж Сергей, еще 8 лет, потому что это не просто инструмент, где есть ноты, где есть мануал, на котором мы играем руками, плюс педали, на которых мы играем ногами.

Александр Генис: Как в органе?

Елена Садина: Да, как в органе. Этот инстурмент очень сложный акустический. Если вы, проще говоря, будете играть все ноты одинаково на карильоне, поскольку это инструмент тяжелый, чтобы нажать колокол, нужно приложить силу, то тогда будет звучать не музыка, а будет хаос. Потому что колокол имеет свои особенности. Вы нажали колокол, и он будет звучать ровно столько, сколько ему положено по его весу, чем больше колокол, тем длиннее отзвук. Поэтому если вы будете играть все одинаково, будет наложение колокола на колокол, и это будет очень некрасиво. Любой музыкант и не музыкант скажет: ну да, колокола звучат, но непонятно, что там звучит. Поэтому эта акустическое вычищение каждого произведения и подбор музыки, которая действительно будет хорошо звучать на карильоне — это, пожалуй, главная задача карильониста.

Александр Генис: Скажите, а кто сочиняет музыку для колоколов?

Елена Садина: Музыку для колоколов сочиняют сами карильонисты, потому что карильонисты знают специфику инструмента. На самом деле для карильона за всю его историю было написано не так много произведений, делаются в основном аранжировки, обработки того, что написано для других инструментов, скажем, для гитары или для фортепиано. Но я считаю, что только произведения, изначально написанные для карильона, могут отразить все, что на карильоне можно сделать. На карильоне, например, вы не можете сделать динамику, вы нажали колокол, и он звучит. Поэтому мы играем так называемое тремоло.

Александр Генис: Как на клавесине?

Елена Садина: Да. Мы играем тремоло и тем самым вы можете сделать крещендо или диминуэндо, то есть вы можете владеть звуком динамики колокола.

Александр Генис: Скажите, а какой инструмент ближе всего к колоколам?

Елена Садина: К колоколам? Никакой - это точно.

Александр Генис: Что вы сейчас будете играть?

Елена Садина: Сейчас я сыграю менует и трио для карильона, написанное Стаф Неесом. Стаф Неес был директором нашего института.

(Музыка)

Александр Генис: Браво, колокола! У меня мурашки по коже. Ничего подобного я никогда не слышал и не видел. Можно я попробую?

Елена Садина: Да, конечно.

Александр Генис: Какой звук! Прелесть!

Елена Садина: Колокола, конечно, очень красивые.

Александр Генис: Говорят, что от этого звука человек сходит с ума, потому что он сильно воздействует на психику.

Елена Садина: На самом деле, наоборот. Даже есть врач Гнездилов в Петербурге, который лечит колоколами, лечит достаточно успешно, конечно, параллельно с медикаментозным лечением. Потому что на самом деле колокол - инструмент магический, он помещает человека в какую-то специальные сферу, какую-то ауру. Поэтому на Руси говорили, что колокола разгоняют тучи, (я надеюсь, мы сегодня с вами сможем тучи разогнать), ведь раньше играли на колоколах, чтобы погода стала лучше.

Александр Генис: Интересно, что в Китае времен Конфуция были особые колокола, по которым выстраивали музыку государство - ведь тогла у каждого государства была своя мелодия. Китайские колокола еще и политическую роль играли.

Елена Садина: На самом деле колокола играли политическую роль и в других странах, в том числе на Руси. Потому что если государь был чем-то недоволен, а колокола звонили не вовремя, то колоколам и язык вырывали, и в Сибирь ссылали. А когда царь всходил на престол, то отливали колокол. Колокол был голосом царя и голосом государства.


Александр Генис: Скажите, а правда, что у каждого колокола свой голос?

Елена Садина: Действительно, у каждого колокола свой голос. И это было в России — каждый колокол освещали и давали ему имя. Часто имя было связанно с тембральными особенностями колокола. Скажем, «Баран», было понятно, что блеет, или «Благовест» обычно был самый большой колокол на башне, в который играли первые звуки, призыв, «благовестник» звучал в начале перезвона. «Лебедь», был, ну и так далее. Окраска звуковая у каждого колокола была своя. И литейщик, отливший колокол, уже понимал как его будут нарекать.

Александр Генис: Скажите, а как бы звучал Царь-колокол, если бы он звучал?

Елена Садина: Вообще это до сих пор является большой мечтой, чтобы восстановить и послушать, как бы он звучал. Я думаю, что звук был бы очень богатый. Вообще у всех низких колоколов или у большинства низких русских колоколов очень богатое тембральное звучание. Дело в том, что колокола карильона настраиваются, и это все происходит сейчас с компьютерной техникой, раньше это настраивалось при помощи камертона или скрипки. Русские колокола, можно сказать, не настраивались, их отливали по каким-то секретам, которые передавались из уст в уста. И голос, который получал колокол, его уже не изменяли. А карильон подстраивают, срезают стенки колокола, чтобы понижать звук и его подстраивать. Русский колокол, каким он был отлит, таким он и оставался. Обычно русские колокола отличаются очень красивой тембральной окраской. Думаю, что и Царь-колокол имел бы очень красивую тембральную окраску.

Александр Генис: Скажите, вы, конечно, видели «Андрея Рублева», похожа показанный там процесс отливки колокола на настоящий?

Елена Садина: На самом деле так и было. Это всегда было окутано тайнами, потому что все хотели узнать, как же отлить колокол. Но хороший колокол отливали далеко не все. Действительно, подмастерья ходили всегда за мастером, помогали, смотрели, вникали. Это были люди, которые не жили мирской жизнью, так же как мастера, которые пишут иконы. Они вникали в суть жизненную гораздо глубже, чем мы с вами. Поэтому когда я смотрю «Андрея Рублева», то у меня всегда мороз по коже.