16 сентября в Лондоне начинаются судебные слушания по делу об убийстве полицией 4 августа 2011 года 29-летнего чернокожего жителя лондонского района Тоттенхэм Марка Даггана. Его смерть стала катализатором колоссальных беспорядков в британской столице и других городах, вылившихся в грабежи, поджоги и уличный вандализм.

Слушания по делу об убийстве Марка Даггана проводятся в рамках так называемого инквеста – дознания, которое назначается в случае насильственной смерти при невыясненных обстоятельствах. Его проводит судья-коронер в виде судебного разбирательства в присутствии присяжных. Председательствующий судья-коронер Кит Катлер извинился за почти двухлетнюю задержку дознания, объяснив ее необходимостью дождаться заключения внутреннего полицейского расследования и доклада Независимой комиссии по жалобам на полицию.

Оба расследования не нашли состава преступления в действиях полиции, застрелившей Даггана. Начинающемуся судебному рассмотрению этого убийства по существу предшествовали пять предварительных заседаний, на которых обсуждались в основном процедурные вопросы. Родственники Даггана обвиняют полицию в неправомерных действиях и в убийстве без необходимости, тогда как представляющие полицию адвокаты утверждают, что Дагган был убит, когда направил пистолет на полицейских. На предварительных слушаниях было выяснено, что полиция считала Марка Даггана главарем преступной группировки и вела за ним слежку. Еще за восемь месяцев до его убийства был выписан ордер на обыск в его квартире, который не был задействован. Незадолго до гибели Даггана к 11 годам тюремного заключения был приговорен его друг Кевин Хендерсон-Фостер – за то, что передал ему пистолет.

Особый общественный резонанс придает начинающемуся инквесту то обстоятельство, что убийство Марка Даггана спровоцировало крупнейшие в послевоенной британской истории уличные беспорядки, сопровождавшиеся грабежами, акциями вандализма и поджогами. Начавшиеся в ночь на 6 августа 2011 года в лондонском районе Тоттенхэм, населенном по преимуществу чернокожими выходцами из британских вест-индских колоний и их потомками, грабежи перекинулись и на другие города: Бирмингем, Манчестер, Бристоль, Ливерпуль, Ноттингем. Лишь к вечеру 9 августа улицы были очищены от погромщиков и мародеров. Только в Лондоне было арестовано более 1800 человек, из которых более тысячи предстали перед судом, причем суды заседали в те дни круглые сутки. В Бирмингеме арестовали более пятисот человек, в Манчестере – около трехсот.

Премьер-министр Дэвид Кэмерон заявил, что причиной волны грабежей и вандализма в августе 2011 года была криминальная субкультура уличных подростковых и молодежных банд. Работающая в лондонском Центре политических исследований социальный психолог Харриет Сарджент, автор книги об уличных бандах чернокожих подростков "Среди капюшонов" (Among the Hoods) так описывает субкультуру таких банд в интервью Радио Свобода:

– Это очень сильная, консолидирующая культура. К сожалению, она не имеет ничего общего с культурой нашего общества. В подростковых уличных бандах существует очень высокий уровень лояльности друг к другу. Структуру таких банд скрепляет созданная в них иерархия и высокая дисциплина. Государственные школы, в которых учатся эти подростки, никак не влияют на их поведение и не прививают им чувства единства и дисциплины, к которым они стремятся, так что они сами их изобретают. К сожалению, это оборачивается криминальной субкультурой. Еще один аспект этой субкультуры: эти подростки практически не обладают свободой передвижения. Они замкнуты даже не в своем небольшом районе, а в зоне нескольких близлежащих улиц, потому что, если они попытаются проникнуть на другие улицы, их тут же встречают враждебные, зачастую вооруженные соперничающие банды. Это обычно кончается стрельбой и поножовщиной. Все это заставляет членов банды вести крайне замкнутый криминальный образ жизни в собственном микрорайоне.

– Существуют ли социальные причины, порождающие эту криминальную молодежную субкультуру?

– Ключевая проблема для входящих в банды подростков – получение работы. К сожалению, у них ее нет. Поясню эту проблему на примере одного из главарей уличных банд, Тагги Тага, с которым я подружилась и о котором пишу в своей книге. Ему 16 лет, сейчас он в тюрьме. Он жил в крошечной комнатушке без кухни; денег не хватало даже на еду. Его безуспешно пыталась контролировать местная социальная служба. С помощью благотворительной организации я подыскала ему работу помощника повара в одном из отелей в фешенебельном лондонском районе. Он очень за нее ухватился. Однако он был на испытательном сроке после условного приговора, и не смог ее получить. Наша система такова, что человек, находящийся на испытательном сроке, может быть отправлен в тюрьму, если бывает уличен в антисоциальном поведении или продолжает оставаться членом уличной банды.

– Как вы объясняете мотивацию подростков и молодежи, участвовавших в августовских беспорядках 2011 года?

– Один из моментов, который удивил меня во время этих беспорядков, возник во время моих увещеваний грабивших магазины подростков. Я безуспешно пыталась уговорить их пойти домой, когда они занимались мародерством. Один из подростков по имени Мэш, который находился рядом со спортивным магазином и, как мне казалось, собирался его ограбить, произнес удивившую меня фразу: "Для нас, – сказал он, – ощущение свободы намного важнее, чем возможность грабить. Мы сейчас можем свободно передвигаться по городу, который впервые стал нашим. Раньше мы были разъединены, а сейчас все банды нашего района сплотились и сообща атакуют полицию". До беспорядков у этого подростка не было возможности чувствовать себя свободным в Лондоне. У меня и людей моего круга лондонские грабежи породили страх и опасения за своих детей и свое имущество, а у них они вызвали совершенно другие чувства: ощущение свободы в собственном городе.

– А была ли у участников беспорядков политическая мотивация?

– Никакой политической мотивации у них не было. Все, чего они хотели, – это денег, чтобы купить еду и одежду. Они и раньше добывали деньги из любых доступных им источников, часто криминальных. Эти ребята осознавали, что у них нет будущего, и это их подстегивало. У них не было никакой возможности получить работу, поэтому деньги были их главной мотивацией.

– Некоторые комментаторы называли беспорядки "классовой борьбой". Есть ли здесь доля истины?

– Впечатление было такое, что участники беспорядков выступали против так называемых "богатеев", как они их называли. Причем в богатеи они зачисляли в основном владельцев лавок, ресторанчиков и других мелких собственников. Это их собственная классификация. Все это еще раз подтверждает социальную маргинализацию участников беспорядков. Меня тогда поразило, насколько далеко за пределами общества находились эти социальные аутсайдеры, если даже человек, обладающий какой-то минимальной собственностью, казался им богачом.

– Можно ли назвать участников этих беспорядков британским "потерянным поколением"?

– Да, полностью согласна. Эти беспорядки показали, что воспроизводство не интегрированных в общество поколений молодых людей чревато серьезной опасностью. Не предоставляя им никакой возможности занять себя, не давая им работы и образования, мы лишаем их малейшей надежды на будущее, – считает социальный психолог Харриет Сарджент.