Владимир Кара-Мурза: После сегодняшних двух взрывов в Махачкале, прозвучавших около 17 часов в двух рядом стоящих магазинах, погиб один человек. А Совет Федерации одобрил законопроект, который предусматривает возмещение ущерба пострадавшим за счет родственников террористов. Создается механизм проверки законности происхождения имущества у лица, совершившего террористический акт, его родственников и близких и возмещение причиненного терактом вреда за счет средств указанных лиц. Так говорится в тексте документа. Этот законопроект был предложен президентом Путиным 27 сентября и уже 25 октября был одобрен депутатами Госдумы.
Борьба с терроризмом: цель оправдывает средства? Об этом мы беседуем с журналистом, главным редактором радио "Эхо Кавказа" Андреем Бабицким.
Андрей, применим ли принцип круговой поруки в столь деликатном вопросе, как возмещение ущерба жертвам теракта?
Андрей Бабицкий: Конечно, неприменим. И это совершенно очевидно для любого здравомыслящего человека. Я не очень понимаю, как этот закон коррелируется с современным правом, где принцип коллективной ответственности считается порочным. Только сам преступник может нести ответственность за свои действия, а причастность тех или иных лиц, будь они родственниками или совершенно посторонними людьми, определяется судом, следствием, и эти лица несут ответственность как сообщники террористов. Мне кажется, что достаточно правовых оснований, чтобы подвергать наказанию тех, кто оказывал содействие в совершении терактов. Этот закон, конечно, абсолютно средневековый, и я не очень понимаю, как Россия будет оправдываться перед внешним миром за применение этого закона.
Владимир Кара-Мурза: Остановит ли этот закон потенциальных террористов?
Андрей Бабицкий: Я думаю, что он создаст проблемы, конечно, очень серьезные. В принципе, коллективная ответственность – это то, что уже давно используется в Чечне. И там какой-то эффект эти меры имели, поскольку многие молодые люди, которые хотели бы уйти в лес, не делают этого, чтобы не подвергать опасности жизнь своих близких. Но исламское подполье – особая структура, состоящая из людей, фанатично приверженных радикальному исламу, радикальной исламской идеологии, и для них часто родственные отношения не играют существенной роли. Поэтому, наверное, какая-то периферия может быть сброшена, но ядро террористического подполья останется неизменным.
Владимир Кара-Мурза: Сейчас часто после теракта телевизионные группы едут к родственникам подозреваемых. Станут ли родственники отрекаться от члена своей семьи после этого закона?
Андрей Бабицкий: Есть опыт и сталинских времен, и кадыровской Чечни, когда родственники в массовом порядке отрекаются от своих близких, которые или совершили теракт, или находятся в лесу. Это массовая практика, и люди под такой серьезной угрозой поспешат снять с себя всю ответственность за действия своих родственников.
Владимир Кара-Мурза: А террористы могли бы призадуматься о своих действиях, если бы этот закон существовал в 90-е, в 2000-е годы?
Андрей Бабицкий: В 90-е годы было другое сопротивление. Это были сепаратисты, националисты, и среди них не было фанатиков, готовых отдавать собственные жизни за приверженность этим идеям. Сегодняшнее поколение террористов – люди, фанатично преданные идеям радикального ислама. Основную группу этих фанатиков не остановит ничего, как мне представляется. Радикальное ядро не очень сильно озабочено родственными связями, потому что считает, что идеи Аллаха превыше всего.
Владимир Кара-Мурза: К нам присоединился Дмитрий Миловидов, отец двух заложниц "Норд-Оста" осенью 2002 года. Дмитрий, остановил бы террористов этот закон?
Дмитрий Миловидов: Естественно, существуют способы передачи имущества более дальним родственникам. Такая система, на самом деле, де-факто давно действует. Вот ситуация "Норд-Оста" – изымалось какое-то имущество у террористов, в карманах находились деньги, они тоже описывались и изымались. А что происходит потом? Следователи раздали все это родственникам террористов. В материалах дела фигурирует приглашение родственникам террористов получить денежные средства, обнаруженные у убитых, так как не доказана их криминальная сущность. То есть будет ли доказана криминальная сущность этих средств – вот в чем большой вопрос и большая работа для правоохранительных органов и налоговых служб, и так далее. Будет ли этот закон подкреплен какой-то деятельностью – я сомневаюсь.
Владимир Кара-Мурза: Может быть, этим законом хотят как-то выманить родственников подозреваемых?
Дмитрий Миловидов: А они не были в подполье, адреса многих известны, многие допрашивались. Тогда господин Путин сказал, что "никого наказывать не будем", и они фактически закрыли это дело. И только в 2010 году, за полчаса до взрыва в Домодедово, так совпало, мы подали заявление в Следственный комитет о том, что некоторые террористы должны образом не были опознаны, и следовательно, уголовное дело в отношении них прекращено незаконно. В ходе следственных мероприятий, которые были проведены по нашему заявлению, были найдены родственники террористов, которые не попадали до этого в поле зрения правоохранительных органов, потому что и не ставили такую задачу. Были проведены допросы, была проведена экспертиза по ДНК, и мы можем хотя бы теперь быть спокойны, что одним зверем на свете меньше.
Владимир Кара-Мурза: Я слышал, что на суде тем, кто требовал материальной компенсации, предлагали истребовать ее у родственников террористов.
Дмитрий Миловидов: Эта идея не нова. Но, простите, как можно что-то истребовать, когда они были уничтожены, и если пособники террористов где-то привлекались к суду, то их дела выделялись из основного дела, по ним производились судебные процессы без нашего участия, многие из них получили длительные сроки заключения, но нам об этом опять же ничего неизвестно, потому что следствие сделало все, чтобы не было открытых судебных процессов.
Владимир Кара-Мурза: А может быть, государство просто цинично хочет сэкономить на компенсациях пострадавшим?
Андрей Бабицкий: Я вообще не очень понимаю смысл этого закона. Пособники, сообщники должны отвечать по закону, и такой закон существует, и расплачиваться и лишением свободы, и имуществом. Наверное, в этом законе есть одна рациональная идея. Пострадавшим в результате теракта может быть оказано возмещение ущерба за счет тех денег, которые будут сочтены в ходе следствия криминальными. Мне не совсем понятно, почему речь идет о родственниках. Могут ведь и родственники оказаться сообщниками, а могут и не родственники. Здесь родственная связь не имеет значения, как мне представляется. Поэтому я, честно говоря, не очень понимаю идею этого закона и считаю, что он все-таки не в полной мере соответствует цивилизованным нормам права.
Полностью программу можно посмотреть на нашем канале YouTube: http://youtu.be/wrpoWZCli0E
Борьба с терроризмом: цель оправдывает средства? Об этом мы беседуем с журналистом, главным редактором радио "Эхо Кавказа" Андреем Бабицким.
Андрей, применим ли принцип круговой поруки в столь деликатном вопросе, как возмещение ущерба жертвам теракта?
Андрей Бабицкий: Конечно, неприменим. И это совершенно очевидно для любого здравомыслящего человека. Я не очень понимаю, как этот закон коррелируется с современным правом, где принцип коллективной ответственности считается порочным. Только сам преступник может нести ответственность за свои действия, а причастность тех или иных лиц, будь они родственниками или совершенно посторонними людьми, определяется судом, следствием, и эти лица несут ответственность как сообщники террористов. Мне кажется, что достаточно правовых оснований, чтобы подвергать наказанию тех, кто оказывал содействие в совершении терактов. Этот закон, конечно, абсолютно средневековый, и я не очень понимаю, как Россия будет оправдываться перед внешним миром за применение этого закона.
Владимир Кара-Мурза: Остановит ли этот закон потенциальных террористов?
Андрей Бабицкий: Я думаю, что он создаст проблемы, конечно, очень серьезные. В принципе, коллективная ответственность – это то, что уже давно используется в Чечне. И там какой-то эффект эти меры имели, поскольку многие молодые люди, которые хотели бы уйти в лес, не делают этого, чтобы не подвергать опасности жизнь своих близких. Но исламское подполье – особая структура, состоящая из людей, фанатично приверженных радикальному исламу, радикальной исламской идеологии, и для них часто родственные отношения не играют существенной роли. Поэтому, наверное, какая-то периферия может быть сброшена, но ядро террористического подполья останется неизменным.
Владимир Кара-Мурза: Сейчас часто после теракта телевизионные группы едут к родственникам подозреваемых. Станут ли родственники отрекаться от члена своей семьи после этого закона?
Андрей Бабицкий: Есть опыт и сталинских времен, и кадыровской Чечни, когда родственники в массовом порядке отрекаются от своих близких, которые или совершили теракт, или находятся в лесу. Это массовая практика, и люди под такой серьезной угрозой поспешат снять с себя всю ответственность за действия своих родственников.
Владимир Кара-Мурза: А террористы могли бы призадуматься о своих действиях, если бы этот закон существовал в 90-е, в 2000-е годы?
Андрей Бабицкий: В 90-е годы было другое сопротивление. Это были сепаратисты, националисты, и среди них не было фанатиков, готовых отдавать собственные жизни за приверженность этим идеям. Сегодняшнее поколение террористов – люди, фанатично преданные идеям радикального ислама. Основную группу этих фанатиков не остановит ничего, как мне представляется. Радикальное ядро не очень сильно озабочено родственными связями, потому что считает, что идеи Аллаха превыше всего.
Владимир Кара-Мурза: К нам присоединился Дмитрий Миловидов, отец двух заложниц "Норд-Оста" осенью 2002 года. Дмитрий, остановил бы террористов этот закон?
Дмитрий Миловидов: Естественно, существуют способы передачи имущества более дальним родственникам. Такая система, на самом деле, де-факто давно действует. Вот ситуация "Норд-Оста" – изымалось какое-то имущество у террористов, в карманах находились деньги, они тоже описывались и изымались. А что происходит потом? Следователи раздали все это родственникам террористов. В материалах дела фигурирует приглашение родственникам террористов получить денежные средства, обнаруженные у убитых, так как не доказана их криминальная сущность. То есть будет ли доказана криминальная сущность этих средств – вот в чем большой вопрос и большая работа для правоохранительных органов и налоговых служб, и так далее. Будет ли этот закон подкреплен какой-то деятельностью – я сомневаюсь.
Владимир Кара-Мурза: Может быть, этим законом хотят как-то выманить родственников подозреваемых?
Дмитрий Миловидов: А они не были в подполье, адреса многих известны, многие допрашивались. Тогда господин Путин сказал, что "никого наказывать не будем", и они фактически закрыли это дело. И только в 2010 году, за полчаса до взрыва в Домодедово, так совпало, мы подали заявление в Следственный комитет о том, что некоторые террористы должны образом не были опознаны, и следовательно, уголовное дело в отношении них прекращено незаконно. В ходе следственных мероприятий, которые были проведены по нашему заявлению, были найдены родственники террористов, которые не попадали до этого в поле зрения правоохранительных органов, потому что и не ставили такую задачу. Были проведены допросы, была проведена экспертиза по ДНК, и мы можем хотя бы теперь быть спокойны, что одним зверем на свете меньше.
Владимир Кара-Мурза: Я слышал, что на суде тем, кто требовал материальной компенсации, предлагали истребовать ее у родственников террористов.
Дмитрий Миловидов: Эта идея не нова. Но, простите, как можно что-то истребовать, когда они были уничтожены, и если пособники террористов где-то привлекались к суду, то их дела выделялись из основного дела, по ним производились судебные процессы без нашего участия, многие из них получили длительные сроки заключения, но нам об этом опять же ничего неизвестно, потому что следствие сделало все, чтобы не было открытых судебных процессов.
Владимир Кара-Мурза: А может быть, государство просто цинично хочет сэкономить на компенсациях пострадавшим?
Андрей Бабицкий: Я вообще не очень понимаю смысл этого закона. Пособники, сообщники должны отвечать по закону, и такой закон существует, и расплачиваться и лишением свободы, и имуществом. Наверное, в этом законе есть одна рациональная идея. Пострадавшим в результате теракта может быть оказано возмещение ущерба за счет тех денег, которые будут сочтены в ходе следствия криминальными. Мне не совсем понятно, почему речь идет о родственниках. Могут ведь и родственники оказаться сообщниками, а могут и не родственники. Здесь родственная связь не имеет значения, как мне представляется. Поэтому я, честно говоря, не очень понимаю идею этого закона и считаю, что он все-таки не в полной мере соответствует цивилизованным нормам права.
Полностью программу можно посмотреть на нашем канале YouTube: http://youtu.be/wrpoWZCli0E
