Александр Генис: Очередной герой цикла радиочерков Владимира Морозова “Необыкновенные американцы” - хиппи на пенсии Роберт Хентрик.

(Песня)

Владимир Морозов: Blue Yonder (Голубая даль). Прощание с юношеской любовью. Не горечь, а легкая грусть и светлая надежда на то, что в конце концов все будет хорошо и у нее тоже, где бы она теперь ни была.

(Песня)

Владимир Морозов: Мой сосед сменил прическу. Отпустил волосы и стал похож на хиппи. Роберт, удивился я, не поздно ли? Оказалось, что носить длинные патлы ему не впервой. Почти такая же прическа, правда, без седины, была у него в начале 70 годов.

Роберт Хентрик: Но потом, когда я женился, то решил, что отцу семейства такие длинные космы ни к чему. Кроме того, как раз тогда я пошел работать инженером по системам связи в страховую компанию. Солидное учреждение, не место для хипарей. Так что, пришлось приобрести более консервативную внешность. Наверное, только в таком виде меня и пустили бы в мою фирму New York Life на авеню Мэдисона в Манхеттене.

Владимир Морозов: Он работал там много лет, но недавно его уволили по сокращению штатов. Надевать пиджак и ходить в офис больше не нужно.

Роберт Хентрик: И тут возродились мои старые богемные привычки, я отрастил волосы. Видимо, прическа и дала мне ответ на вопрос - чем заниматься дальше. Я вспомнил, что в старших классах писал песни и хотел стать бардом. Играл тогда в разных клубах и кафе в Квинсе, где тогда жил, жа и в других районах, но большого успеха не имел. Хотя мне удалось, но опять-таки без особого успеха сыграть перед самим Майком Ленгом. Это один из продюсеров знаменитого Вудстокского музыкального фестиваля. В известном документальном фильме о Вудстоке этот парень разъезжает на мотоцикле с такими вот вьющимися кудрями.

Владимир Морозов: Так тебе посчастливилось участвовать в самом фестивале Вудсток! Самое скандальное и памятное для Америки событие 1969 года! Стало быть, как положено участнику Вудстока, ты занимался там свободной любовью с первой приглянувшейся девушкой?

Роберт Хентрик: К сожалению, на фестивале мне, по-простому говоря, переспать ни с кем не удалось. Я как приехал туда девственником, так и уехал... Не смейся, мне было всего 17 лет. Вот ты называешь меня старым хиппи, и не только ты. Но я сам никогда не считал себя хипарем. Я не жил в коммунах хиппи, не ночевал на улицах и в парках. Считался горячим поклонником знаменитой группы Gratefull Dead («Благодарные покойники»), но не ездил за ними по всей стране. То есть, я был довольно умеренным хиппи. Видимо, сказалось воспитание в добропорядочной мещанской семье среднего класса.

Владимир Морозов: Ты меня разочаровал. Значит, ты не попробовал ни марихуаны, ни ЛСД?

Роберт Хентрик: Ну, конечно, я отведал всей этой дури. В моем поколении трудно найти человека, который бы в молодости этого не делал. В те времена наркотики можно было легко достать. Но и тут я далеко не заходил и, опять-таки, оставался добропорядочным мальчиком из хорошей семьи. Отец работал инженером, мама - домохозяйка, по воскресеньям мы регулярно ходили в церковь. Я пел в церковном хоре. Дома отец играл на рояле. А в движении хиппи меня больше всего привлекала музыка, борьба за гражданские права и марши протеста против войны во Вьетнаме. Родители меня опекали, как маленького. В тот день, когда был застрелен лидер афроамериканцев Мартин Лютер Кинг, я пошел на выступление группы Грейтфул Дэд в концертном зале Fillmore East в Манхеттене. Ожидались беспорядки, и родители приехали из Квинса на машине, ждали меня у выхода из концертного зала, подобрали и увезли домой.

Владимир Морозов: Немало людей консервативного направления считают, что движение хиппи привело к ослаблению американской семьи, началась сексуальная революция, поднялась волна разводов, безотцовщина и так далее...

Роберт Хентрик: Я с этим не согласен. Да, семья претерпела какие-то изменения. И причиной тут не столько хиппи, а множество других факторов. Например, во время Второй мировой войны женщины работали на заводах и фабриках вместо ушедших воевать мужчин. Женщина стала кормильцем и главой семьи, у нее расширились права. Но потом мужчины вернулись с войны и поставили женщин на прежнее место, сделали их снова домохозяйками. Однако дамы больше не хотели считаться слабым полом, а требовали равенства. Отсюда потом и родилось движение феминисток. Проходила перестройка американской семьи.

Владимир Морозов: Кстати, о твоей семье. Какой у вас доход? Как ты можешь себе позволить стать свободным художником?

Роберт Хентрик: Я бережливый человек. Когда служил в страховой компании, то откладывал значительную часть заработка. Накопилось прилично. Моя жена работает учительницей. Сын хорошо учился в школе, поэтому в колледже ему дали стипендию.

Владимир Морозов: Добавлю, что в нынешнем доме семья Хентриков живет чуть ли не всю жизнь, так что квартплата у них растет медленно и остается гораздо ниже, чем у новых жильцов. Но, Роберт, твои выступления в кафе постоянного дохода не дают. Ты говорил, что агента у тебя пока нет. И хотя издатель заинтересовался твоими песнями, кто оплатил создание первого альбома? И сколько это стоило?

Роберт Хентрик: Платил я сам. А сколько - об этом мне не хотелось бы говорить. Больше или меньше 10 тысяч долларов? Больше! Но я не только собираюсь их вернуть, а рассчитываю заработать на этом диске. Нет, я не буду продавать его на улице с лотка. Когда я пою в кафе песни из альбома, то желающие тут же могут его купить. Ознакомиться с ним можно на моем сайте в интернете.

​Владимир Морозов: Его целевая аудитория бэби-бумеры, поколение родившееся после Второй мировой, чья молодость пришлась на 60-70 годы. Он сам из них и считает, что у них сходные музыкальные вкусы, довольно, кстати, широкие. Поэтому на вопрос, что он думает о той или иной музыке, Роберт отвечает так.

Роберт Хентрик: Неважно, что я о ней думаю, нравится мне или нет. Скажем, Джей-Зи, у него есть своя аудитория, своя возрастная группа, которой он нравится. А мне он интересен с точки зрения техники. И, наверное, я всеяден. Мне нравится и простенькая мелодия кантри, и провокационная грубость Эминема, и мистика Вагнера, я в восторге его опер, особенно от той, где герой проходит через стену огня, чтобы спасти любимую валькирию.

(Песня)

Владимир Морозов: Первый альбом моего соседа Роберта Хентрика называется
Blue Yonder (Голубая даль). А его сайт Bridgeballads (баллады мостов или баллады моих мостов).

Роберт Хентрик: Если глянуть из окна нашего дома или со смотровой площадки, которая рядом, то увидишь, что вокруг несколько мостов, которые связывают наш Бруклин с Манхеттеном и Статен-Айлендом. От нас 5 минут ходьбы до Бруклинского моста. Отсюда и название сайта — Bridgeballads (баллады моих мостов). Если я посмотрю с променада налево, то увижу мост Веразано, если гляну направо, там Бруклинский мост, за ним Манхеттенский, немного дальше - Вильямсбургский мост. Вода, огромные гавани, все это и создало Нью-Йорк, как в свое время Венецию.
Манхеттен, как и Венеция, тоже остров, точнее -архипелаг.

(Песня)

Владимир Морозов: Последняя мелодия альбома, который выпустил Роберт Хентрик, называется «Серафим». Я слушаю ее, когда мне хочется вернуть себе легкое, светлое настроение. Безмятежный «Серафим» не назойливо напоминает о том, что в конце-концов все будет хорошо.

(Песня)