Александр Генис: 30-го сентября в продажу в Америке поступила книга политолога Карен Давиша под названием "Путинская клептократия: кто владеет Россией?". Это исследование о том, какую роль криминал сыграл в становлении путинского режима, и какую роль он играет в нем по сей день. В первой части интервью “Американского часа” с автором этой книги мы говорили о том, чем авторитарный режим, выстроенный Путиным и его окружением, отличается в части отношения к криминалу от других известных авторитарных проектов, опробованных в ХХ веке. Мы также затронули вопрос о том, что делает путинскую клептократию уязвимой к давлению со стороны Запада. Сегодня – после выхода книги в свет – вторая часть интервью с гостем АЧ профессором Давиша.
С ней беседует Евгений Аронов.
Евгений Аронов: Карен, ваш анализ, как мне кажется, должен неминуемо наводить читателя на сравнения путинского режима с мафией. Черный рынок товаров и услуг, запрещенных к открытой продаже, это, вопреки расхожему мнению, не есть главный бизнес мафии. Главный ее бизнес в другом: рэкет, выбивание мзды из товаропроизводителей за крышевание. Это первое. А второе: уничтожение конкурентов как средство обеспечения себе монопольной ренты. В самой сути мафии заложено стремление к монополии. Путинский режим и в экономике, и в политике сполна демонстрирует оба эти свойства. И тем не менее вы упорно отказываетесь называть его "мафиозным. Почему?
Карен Давиша: Я сознательно избегаю этого термина, поскольку в профессиональной литературе он имеет вполне определенный смысл, который к укладу, созданному Путиным, по-моему, не применим. Если вы посмотрите на историю мафии, то увидите, что она нигде не пыталась овладеть институтами законодательной, судебной или исполнительной власти, она только коррумпировала их.
Когда же клика, похожая на мафию, сама приходит во власть, она утрачивает первоначальное с ней сходство, и становится самодовлеющим явлением; в новом качестве ей приходится браться за задачи, которые традиционная мафия решать не хочет и не умеет. Поэтому я считаю более продуктивным уподоблять то, что построил Путин, корпорацией, о чем, кстати, постоянно говорит Андрей Илларионов. Синоним “корпорации” – это фашизм, но, разумеется, не в профанированном, бытовом смысле слова, а в строго политологическом.
Сходство путинского режима с фашизмом, на мой взгляд, настолько очевидно, что Кремль пытается скрыть его от российских граждан, повально награждая этим эпитетом всех своих политических противников за рубежом. Даже кадровая политика Путина чисто корпоративистская. Когда, скажем, "Майкрософт" берется за новый проект, он привлекает со всего мира дополнительно тысячу талантливых инженеров. Когда это делает корпорация "Путин и Ко.", то она просто переставляет с одной должности на другую проверенных товарищей независимо от их профессиональной квалификации; так на посту гендиректора "Норильского никеля" мог оказаться не имевший никакого управленческого опыта друг Путина по ленинградскому КГБ Владимир Стржалковский. Не случайно корпорация "Путин и Ко." тяготеет к сырьевой экономике: управлять чем-то более сложным она не умеет.
Евгений Аронов: Как вам кажется, насколько типичным представителем путинского корпоративизма являлся Виктор Бут? Он направо и налево торговал оружием в Третьем мире в нарушение международного эмбарго и при этом ни одной своей незаконной сделкой и близко не поставил под угрозу внешнеполитические интересы России.
Карен Давиша: Абсолютно типичный. Я никогда специально не занималась Бутом, но то, что я о нем знаю, вполне вписывается в типаж. Это человек, скажем так, третьего эшелона. Он никогда не принимал больших самостоятельных решений, а всегда действовал с согласия своих покровителей. И пока человек остается лояльным корпорации и так или иначе продвигает ее интересы, ему разрешают зарабатывать деньги – и немалые. Однако стоит ему оступиться, проявить намек на нелояльность лично к руководству корпорации или ее целям, как его тут же вышвыривают. Но Виктор Бут всегда был благонадежен, и поэтому зарабатывал очень хорошо. Его патроны понимали, что эта плата за большой риск, на который он шел, имея дело с покупателями весьма сомнительной репутации. Ведь он нарушал эмбарго ООН на поставки оружия в "горячие точки" планеты. Частью своей прибыли он, несомненно, делился с фигурантами второго плана, санкционировавшими его деятельность. Те, в свою очередь, делились с первыми. Влиятельным игрокам в России внутри путинской корпорации необходимы такие посредники, за которыми всегда можно спрятаться. Это то, что корпоративные кремлевские менеджеры называют "ручным управлением".
Евгений Аронов: Западные аналитики, да и руководители стран Запада долгое время надеялись на то, что тотальная коррумпированность путинских функционеров, вывоз ими активов, а порой и членов семей за границу, сделает режим более осмотрительным, умерит его экспансионизм и шовинизм. Но в который уже раз оказалось, что “на всякого мудреца оказалось довольно простоты”.
Карен Давиша: Я сама так думала, пока мое внимание не привлек тот факт, что режим стабильно тратит огромные суммы на военные нужды. Коллеги успокаивали, что половина этих сумм все равно разворовывается, но меня как раз больше тревожила та половина, которая тратилась по назначению. Путинская корпорация – образование весьма своеобразное. Как и в мафии в ней действует “омерта”, налагающая суровую кару за разглашение корпоративных тайн.
В дополнение к этому, но в отличие от мафии, она располагает ядерным оружием, пронизана мессианским комплексом величия России и жаждет реванша за поражение в "холодной войне". Ее окружают слабые соседи, что только усиливает эту жажду и укрепляет надежду на ее утоление. Мои дурные предчувствия насчет повышения боеспособности российской армии, пусть не всей, пусть только спецназа, сполна подтвердила крымская операция.
Евгений Аронов: Раз уж вы вспомнили про омерту, то от мафии путинскую корпорацию отличает еще и то, что Аль Капоне никогда не был заместителем мэра Чикаго.
Карен Давиша: Чикаго находится в штате Иллинойс, известном среди прочего и своими коррумпированными губернаторами. Важно, что они все рано или поздно попадают за решетку. Поскольку Соединенные Штаты – государство федеративное, и коррумпированный глава Иллинойса не может назначить своего соратника директором ФБР, чтобы раз и навсегда оградить себя от судебного преследования. А вот в России личный телохранитель Путина с ленинградских дней Виктор Золотов становится главнокомандующим войсками МВД. Как говорится, почувствуйте разницу! Путин, со своей стороны, сразу же по приходе к власти в 2000-ом году повел наступление на само федеративное устройство старны, на губернаторов и их партийную структуру в лице "Отечество – Вся России", создав семь подчиняющихся непосредственно ему федеральных округов.
Я бы хотела добавить тут еще вот что: если бы Путин открыто задекларировал всю свою собственность в России, я думаю, ему было бы при прочих равных уйти легче, чем сделать это тогда, когда все его богатства скрыты от глаз общественности.
Евгений Аронов: : Одна из глав вашей книги посвящена деятельности путинской корпорации за границей.
Карен Давиша: Несколько лет назад полиция Испании завела уголовное дело на проживавших в стране боссов русской мафии Геннадия Петрова и Александра Малышева; последний имеет тесные связи с Путиным и Сечиным еще с петербургских дней. Я тогда обратила внимание на то, что эти двое купили дом в Мадриде рядом с резиденцией принцессы Кристины, и подумала, что прокуратура наверняка заинтересуется этим обстоятельством. Ныне, как мы знаем, сестра действующего монарха находится под следствием, и обвиняется вместе с мужем в присвоении средств благотворительной организации на много миллионов евро.
Но это – десерт. Основное блюдо коррупционного меню делается по следующему рецепту: Россия предоставляет кредиты соседним странам, – Украине, Беларуси, Армении, Киргизии, – главным образом, на покупку ее же энергосырья, прекрасно зная, что вернуть кредиты заемщики не в состоянии. Когда подходят сроки платежей, Россия предлагает заемщикам схему расчета "долги в обмен на акции". В первую очередь, акции их, стран-должников, акции предприятий сырьевого сектора, а также военных заводов и портовых сооружений.
В этом еще нет ничего криминального. Криминал начинается тогда, когда российское государство не оставляет эти акции у себя, а передает их частным лицам, своим фаворитам в бизнес-сообществе. Вынесем за скобки тот факт, что режим может с легкостью отнять у бенефициара его богатство, если потребуется. Его права на эти активы не гарантированы законом – по определению. Причем отнять разными способами. Так, в книге я пишу о том, что несколько российских богачей отсиживались в Лондоне на время распределения заказов по сочинской Олимпиаде из-за опасения, что Кремль выдавит из них грандиозные "откаты" за эти самые заказы, так что выполнять их они были бы вынуждены с убытком для себя. Но сейчас я говорю не об этом, а о том, что лица из окружения Путина обогащаются за счет населения, из чьих налогов Россия кредитует свои соседей. Общество в целом никакой выгоды от этого не получает.
Евгений Аронов: В заключение Карен Давиша прокомментировала курсирующий сейчас и в специальной и в широкой прессе тезис, что Кремль попытается восполнить потери от утечек из России законного капитала путем создания режима максимальной привлекательности для полулегального и нелегального иностранного капитала.
Карен Давиша: Задайтесь вопросом: в чем состоит привлекательность для Кремля таких формально независимых образований, как Абхазия, Южная Осетия, Приднестровье? Ну, разумеется, помимо того, что Кремль до сих пор верит в безнадежно устаревшую догму, будто наличие колоний повышает международной престиж страны. Тем не менее раньше колонии открыто назывались колониями и нормально вписывались в вестфальскую систему европейских национальных государств как заморские владения этих государств. Система эта возникла еще в середине 17-го века, после Тридцатилетней войны, так что Россия сейчас возрождает, по сути, совсем уже архаичную, довестфальскую практику.
Смотрите: международное сообщество не признает суверенитета этих образований. Поэтому иностранных посольств там нет. Делегации Международного валютного фонда и Всемирного банка туда не ездят и ничего не отслеживают. Не действуют там и иностранные благотворительные организации. На что же существуют эти образования помимо дотаций из федерального бюджета? На отмывании "грязных" денег.
Михаил Саакашвили с порога привлек к своей персоне неблагожелательное внимание Кремля, поведя наступление на фальшивомонетчиков в Южной Осетии, являвшейся главной мировой площадкой по изготовлению поддельных 20-долларовых банкнот. И кто были выгодополучатели этого криминального бизнеса? Используя замечательный штамп газеты "Правда", "не случайно", что четыре главных человека в Южной Осетии – все, как один, бывшие офицеры ФСБ. Поэтому я вполне допускаю, что, отнимая у Грузии Южную Осетию, "чекистская корпорация" ко всему прочему еще и просто защищала свою преступную факторию в Закавказье. Не уверена, конечно, но, может быть, Владислав Сурков был назначен "смотрящим" за полуколониями с тем, чтобы немного унять этих зарвавшихся силовиков?
Евгений Аронов: Журналистка Анна Арутюнян в рецензии на "Путинскую клептократию", напечатанную ведущей американской газетой "Уолл-стрит джорнал", хвалит Карен Давиша за подробное и документированное описание коррумпированности "чекистской корпорации". В то же время она критикует автора за недоказанность тезиса, что офицер КГБ СССР Владимир Путин с самого начала отводил оргпреступности важное место в личной карьере, в планах преуспеяния своего клана и в глобальных замыслах переустройства российской демократии на авторитарный лад.
Но мне как раз кажется, что профессор Давиша доказала этот тезис сполна. Оргпреступность – это тоже своего рода братство "плаща и кинжала"; оно действует тайно и беззаконно, "по понятиям", как и спецслужбы. При этом, оргпреступность – большой патриот той страны, в которой ей дозволено безнаказанно грабить, и она будет драться за такую страну до первой, второй и до любой крови. Умея и любя драться, что очень важно. Ну, грабить, конечно, не милый автократам большой бизнес, который те сами и "крышуют"¸ а независимый малый и средний, потенциально диссидентский. При этом охотно покоряясь авторитарной власти, которая пусть не идеально, но лучше, чем демократическая власть, обеспечивает сохранность награбленного.
Интересно, что в пандан тому, о чем пишет Давиша, статья профессора Нью-Йоркского университета Марка Галеотти. Статья эта, опубликованная журналом Foreign Policy, о том, что Россия использует на Украине мелких и могущественных местных бандитов в качестве уличных бойцов и политических союзников. Эти бандиты, считает Галеотти, увидели на Донбассе возможность превратить свою подпольную власть в открытую, что на настоящий момент выгодно Кремлю.
Автор пишет: "Как и Россия, Украина пережила в 1990-е массовый всплеск организованной преступности. Открытый уличный бандитизм сопровождался восхождением новой элиты, которая зачастую сочетала политическую, экономическую и преступную деятельность. Однако, в отличие от России, за этим не последовало восстановления верховенства государства, которое не столько ликвидировало оргпреступность, сколько приручило ее, вновь подчинив политической элите. Особую проблему представляют тесные связи многих местных банд – причем не только на русскоязычном востоке – с российскими Организованными преступными группировками".
