Александр Генис: Сегодня ведущий “Кинообозрения” АЧ Андрей Загданский предоставит нашим слушателям интересный, спорный и актуальный фильм, посвященный одной из самых противоречивых фигур в современном мире.
Андрей Загданский: В Нью-Йорке вышел в прокат фильм, который называется «Гражданин 4» - это новая документальная картина Лоры Пойтрас, картина, наверное, о самом знаменитом человеке в прошлом году - об Эдварде Сноудене, человеке, который выдал государственные секреты Национального агентства по безопасности.
Александр Генис: Для начала надо сказать несколько слов об авторе фильма. Она очень интересная женщина, которая сняла несколько популярных и важных фильмов - один об Ираке, другой - о Гуантанамо. Для меня особенно интересна ее необычная для режиссера биография. Первые 10 лет своей профессиональной жизни она была поваром, работала во французском ресторане и только, когда ей все это надоело, она стала заниматься кино. Так что у нее была приятная и мирная первая профессия. Но перейдем к фильму.
Андрей Загданский: Картина, о которой вы заговорили, картина об Ираке называется «Это моя страна, моя страна», мне очень нравится. Она - начало определенного пути, который привел Лору к картине о Сноудене. Знаете, есть цепочка фильмов, одно связано с другим. Та картина была снята в Ираке, где Лоре удалось установить очень интимный доверительный контакт с иракским врачом. Драма в том, что этот человек против американского вторжения, но готов умереть за то, чтобы в его стране были свободные выборы. На протяжение длительного времени, почти восьми месяцев, Лора жила у него в доме и его снимала. Это дает очень яркий, эффективный результат, получилась много говорящая об Ираке картина.
Александр Генис: У нее интересный принцип: она понимает драматургию как внутренний конфликт. Она говорит: только тогда становится интересно, когда происходит конфликт между двумя разнонаправленными, но одинаково благородными душевными, движениями. Это интересная точка зрения на драму, хотя и достаточно традиционная, если вспомнить древних греков.
Андрей Загданский: Лора исповедует классический принцип "синема верите" в документальном кино, поэтому она никогда не берет интервью, она снимает людей во взаимодействии, и это касается этой картины тоже. Но прежде, чем говорить о драматургии этого фильма, нужно прочертить путь, который Лора к нему привел. Лора занимает определенную анти-истеблишментскую позицию во всем, что она снимает.
На протяжение последних лет ее неоднократно останавливали в Америке на въезде и выезде из страны. Во всем эта Лора чувствовала настороженность системы к тому, что она делает. И вот в определенный момент с ней выходит на связь некий гражданин номер четыре, “гражданин-4”, который пишет ей кодированные электронные сообщения, кодированные мейлы. Ни вы, ни я толком не знаем, что это такое, но они кодированные, их нельзя прочитать, если вы не обладаете кодом, доступом к нему. Она спрашивает этого гражданина-4: “почему вы именно на меня вышли? Почему вы меня выбрали для контакта?” На что он ей говорит: «Это не я вас выбрал — это вы выбрали себя для этого. Ваша жизнь, ваши действия, ваш стиль поведения привело к тому, что я обращаюсь к вам. А обращаюсь я к вам, потому что хочу передать через вас огромный пакет информации в прессу о нарушении прав приватности, которые происходят в Национальном агентстве по безопасности Америки».
С этого, собственно говоря, начинается картина. И этот гражданин-4, имени его она еще не знает, предлагает ей и корреспонденту английской газеты «Гардиан» встретиться вместе с ним в Гонконге. Лора летит в Гонконг, где она встречается с Эдвардом Сноуденом, имя которого сегодня знает, наверное, каждый человек в мире.
Александр Генис: И все остальное действие происходит в комнате 2013 в отеле в Гонконге, где она выслушивает Сноудена. Надо сказать, что сам Сноуден производит странное впечатление это точно не Джеймс Бонд. Он больше всего напоминает того, кого по-русски сейчас называют замечательным словом «ботаник». Тихий, в очках, очень скромный застенчивый человек, который поставил на уши весь мир.
Андрей Загданский: Фильм состоит для меня из двух частей, совершенно разных и не эквивалентных друг другу. Одна часть — это то огромное количество информации, которую нужно зрителю воспринять и осмыслить для того, чтобы понять, в чем же все-таки конфликт, что, собственно говоря, Сноуден делает, почему его действия производят такой колоссальный эффект на Америку и на весь мир. И другая, совершенно не сопоставимая, несоизмеримая часть фильма — это человеческое наблюдение за поведением очень молодого человека, ему 29 лет.
Александр Генис: ... В фильме 29, сейчас ему уже 31...
Андрей Загданский: ... который принимает гигантское решение. Оно будет иметь, и это совершенно понятно, необратимые последствия и для него, и для всего мира. Это сочетание решимости, решительности, продуманности, а ход его действий исключительно тщательно продуман, и растерянности, нерешительности. Сноуден блестяще планирует все шаги безопасности с точки зрения электронных коммуникаций, мы видим, что это мир, которым он владеет, он гений, это мир, который подчиняется его пальцам на клавиатуре.
Александр Генис: Герой электронной эры.
Андрей Загданский: Ему 29 лет, когда он оказался в Гонконге, и он работает для NSA, обладал привилегированным доступом, он имел выход на любые документы электронные, которые были доступны в агентстве. А с другой стороны мы видим растерянность человека, который понимает, что власти вышли на контакт с его подругой, и он понимает, что девушка, с которой, как мы потом узнаем, он прожил 10 лет, может исчезнуть из его жизни и он уже никогда ее больше не увидит. Эта драма разворачивается на наших глазах, мы видим, что происходит с ним. Лора наблюдает за его реакциями, за его поведением, за его движениями души и его действиями. В определенный момент он получает сообщение от своей подруги, что пришли с обыском - они перерывают его дом. Это происходит на наших глазах в реальном времени.
Александр Генис: Но потом мы узнаем, что все-таки они встретились, но уже в Москве.
Андрей Загданский: В самом конце фильма есть такой якобы хэппи-энд, мы видим, что они встретились в Москве. Но в тот момент, когда снимались начальные кадры, он этого еще не знает, и это самое интересное в картине. В определенный момент, когда вся история раскрутилась и уже вышло его интервью, уже все его знают, ему нужно выбежать из гостиницы, перебраться в частный дом. Короче, ему нужно выйти на улицу. У него такая маленькая борода, которую он сбривает, каким-то лосьоном пытается изменить свою прическу, все его действия - неловкие, детские, наивные.
Александр Генис: Я же говорю — не Джеймс Бонд.
Андрей Загданский: Не Джеймс Бонд. Но с точки зрения кинематографа смотреть на все это потрясающе интересно. Ведь нет ничего интереснее смотреть на человека, который находится в момент принятия решений и не знает, как сложится его жизнь.
Александр Генис: Причастная к картине газета «Гардиан», которая, естественно, очень внимательно следит за ходом фильма по экранам мира, написала большую статью, где подробно сравнивает двух персонажей. Это - Джулиан Ассанж и Эдвард Сноуден. Что вы скажете об этих параллелях?
Андрей Загданский: Вы знаете, Ассанж появляется в картине, как и целый ряд людей, которые связаны с Эдвардом Сноуденом. Ассанж производит впечатление мегаломана, человек, который зациклен на собственной значимости. Со Сноуденом совсем другая история. Понимая, что принесет себе, по всей видимости, огромный вред, он предает гласности секреты, чтобы мир изменился в лучшую сторону. До какой степени его действия к этому приведут или приводят — это вопрос совершенно другой, и он в картине остается открытым, для меня, во всяком случае.
Александр Генис: Это тоже одна из больших проблем, связанных с этим фильмом. Дело в том, что автор картины, безусловно, на стороне своего героя, что придает фильму односторонний характер, мы заведомо знаем, что Сноуден прав, там нет второй точки зрения, а это, конечно, сильно меняет дело.
Андрей Загданский: Это, по всей видимости, самый справедливый упрек, который можно бросить в адрес фильма. В какой-то момент мы понимаем, что Лора перестает быть бесстрастным наблюдателем - она становится соучастницей. Дело Сноудена становится и ее делом, она превращается в адвоката, который защищает и отстаивает концепцию Сноудена, которая далеко небезгрешна. Существует и прямо противоположная точка зрения в отношении действий Сноудена, в том числе и среди людей, которые разделяют его идеологический спектр. Они говорят: вы знаете, то, что делал Эдвард, больше похоже на шпионаж. Не то, что он случайно открыл пакет документов и сообщил об этом, а то, что он, продолжая работать для NSA, собирал информацию, чтобы выйти с этой информацией в мир. То есть это уже превращает его из возмущенного гражданина в шпиона, в разведчика, который специально собирает информацию.
Александр Генис: То есть переход от любителя к профессионалу.
Андрей Загданский: Совершенно верно. Есть еще один вопрос. Итак, Сноуден публикует информацию, которая дает нам возможность ощутить весь масштаб информации, которую собирает Америка о своих гражданах: наши телефонные звонки, наши транзакции кредитными карточками и так далее. Все это ради поисков потенциальных террористов. Но поймали ли кого-нибудь таким образом, остановили какой-нибудь террористический акт? Или обратная сторона: чья личная жизнь была нарушена в силу этих обстоятельств? И то, и другое остается тайной.
Александр Генис: Можно по-разному рассуждать об этих проблемах. Дело в том, что, конечно, мы не знаем, как эта информация помогла предотвратить террористические акты, потому что нам об этом не скажут, и правильно сделают. С другой стороны, почему это не вызвало особенно громкого возмущения у американцев? Конечно, в либеральных кругах были возмущены действиями правительства, как и положено либеральным кругам. Но на самом деле большинству населению наплевать, потому что какие такие у нас секреты есть которые мы боимся доверить нашему правительству? Сноуден говорит, что мы должны жить так, чтобы не беспокоиться о том, что правительство узнает, какую именно книгу я заказал в «Амазоне», а, по-моему, пусть знает. Как бы ни страшно это звучало, но безопасность нам дороже. Я понимаю, что принципиально этот подход опасный, конечно, я понимаю, что это напоминает Большого брата из романа Оруэлла «1984». Но, честно говоря, разве похожа вам Америка на страну Большого брата?
Андрей Загданский: Америка не похожа, слава богу, но может быть не похожа именно потому, что существуют такие люди как Сноуден. Потому что этот вектор в обществе всегда присутвтует, потому что существуют люди, которые готовы яростно до безумия, до того, что мы перестаем их понимать, отстаивать наши права на неприкосновенность частной жизни. Один из важнейших аргументов, который отстаивает не столько даже Лора, сколько люди круга Сноудена в картине, заключается в том, что в тот момент, когда ваша жизнь становится прозрачна, когда о вас знают то, что вы не хотите о себе публиковать — вы перестаете бесстрашно участвовать в дискурсе общества, вы не рискуете обсуждать те вопросов, которые касаются всех остальных. И это принципиальное поражение в отношение независимости личности в общественной дискуссии является тем пунктом, который эти люди так яростно отстаивают.
Александр Генис: Вы меня убедили. Я понимаю многих своих друзей, которые крайне лояльно относятся по отношению к Америке, но которые точно так же лояльно относятся и к Сноудену. Они считают его достойным представителем традиционной американской борьбы за независимость личности от государства. Это то, что заложено в фундаменте Америки. И все же то, что он сидит в Москве, конечно, не украшает всю эту картину.
Андрей Загданский: Приблизительно то же самое я подумал, когда выходил из зала. Я испытывал к этому молодому, очевидно талантливому и совестливому, ясно мыслящему человеку сочувствие. Но то, что он сидит где-то там под колпаком у Путина, оставляет у меня очень двойственное чувство.
Александр Генис: Если бы он сидел где-нибудь в Голландии, наверное, нам было бы проще разговаривать.
Андрей Загданский: Но боюсь, что голландцы его бы выдали Соединенным Штатам Америки.
Александр Генис: Вот и хорошо. Именно об этом сейчас говорят в Америке: если он считает себя правым и готов отвечать за свои поступки, то пусть он отвечает на суде. И пусть вся Америка услышит его - пусть у него будет, как говорят, “свой день в суде”. Американский суд - публичный, и это был бы громкий процесс 21 века, который принес бы гораздо больше изменений в стране и пошел бы гораздо больше на пользу Америке, чем то, что делает Сноуден из Москвы.
Андрей Загданский: Решать в конечном итоге Эдварду Сноудену, но я абсолютно убежден, что вы правы, что суд придал бы всему тому, что говорит Сноуден, куда больше огласки и в конечном итоге принес бы больше пользы.
