Письмо Людмилы Улицкой, обращенное к грузинским друзьям, распространяемое в «Живом Журнале», остается на этой неделе одним из немногих откликов российских деятелей культуры на гонения против грузин в России.
Режиссер Алексей Герман и писатель Самуил Лурье говорят о том, почему культурное сообщество практически не выступает на защиту грузинских коллег.
Алексей Герман говорит:
Сейчас в нашей интеллигенции проявилось ранее дремавшее агрессивно презрительное отношение к малым народам, в частности, к грузинам. Другое дело, что мне не нравится лидер грузин. Я слышал несколько оскорбительных, несправедливых фраз его и членов его правительства о России. Но ну их к черту, правителей. Существует великая грузинская культура, и существует великая русская культура. Эти две великие культуры дополняли друг друга и давали возможность человечеству дышать. Это и кинематограф Отара Иоселиани, и прекрасный театр, и прекрасная поэзия. Я не буду перечислять высочайшие достижения российской культуры. Но обе эти культуры как-то в удивительной гармонии переплетались. А это наносное, выдуманное — борьба за свободу — для того, чтобы шуровать у себя по сусекам, это отвратительно.
И роль русской интеллигенции тоже непонятна. Потому что я помню время, еще при Горбачеве, когда у эстонской интеллигенции возникли какие-то конфликты, моя жена и кинорежиссер Юрий Мамин сели в поезд (никто их не просил) и поехали в Союз кинематографистов, где попросили собраться и сказать друг другу, чем же мы друг перед другом виноваты. Мы — кинематографисты, ни правители, ни люди, рвущиеся к власти. Мне кажется, что ни к чему хорошему это не приведет. Надолго останутся эти удары на лицах.
Интеллигенции надо подумать, кто она такая или пошла вон! Кому нужна интеллигенция реакционная, дышащая войной. Интеллигенция, которая стоит у рычагов управления искусством, она очень посмурнела. Был всплеск горбачевский, потом была некоторая надежда, но при этом и какая-то безнадежность ельцинская. А сейчас вроде существует уважение к Путину, безусловно, существует, но у огромного количества людей опустились руки.
Я смотрю кинематограф. Посмотрите наше телевидение - убийства, кровь и так далее.
Писатель, филолог, журналист Самуил Лурье выступил в петербуржской газете «Дело» с памфлетом, назвав антигрузинскую кампанию «декадой позора, переходящей в месячник ненависти». Почему культурное сообщество почти никак не реагирует на притеснение грузин, в том числе, как выясняется, притеснение деятелей культуры?
Самуил Лурье говорит:
Ответ у меня есть, но мне даже страшно его произнести. Я думаю об этом с утра до вечера, особенно в такие дни, как сейчас — после убийства Анны Политковской. Я думаю, так постепенно совесть России погибала, так затоптали Сахарова, а вот и последний акт этой трагедии случился. Ответ у меня простой, хотя еще раз скажу, что мне даже самому страшно его сказать, я всю свою жизнь потратил на русскую культуру, любил ее, считал, что выше ничего нет, в общем, потратил всю жизнь, а теперь я вижу, что ее нет. Вот она кончилась, она умерла. Вот и все.
И тут ничего не поделаешь, потому что власть худших постепенно берет свою. Плюс смерть. Да, вот смерть и КГБ - две силы, которые истребляют в России культуру. Так глядишь Аверинцев умрет, будучи выдвинут за границу, потом умрет Владимир Николаевич Топоров. Одни люди умирают, потому что старые уже, а новые не возникают, потому что власть все-таки обратно перешла к госбезопасности. А у той всегда была только одна линия на власть худших, чтобы людей мало-мальски талантливых каким-то образом убрать из страны, неважно даже физики они или лирики.
Я тут думал, чем отличается Советский Союз от нынешней России? Тех людей, которых в Советском Союзе посадили бы и сгнобили бы за решеткой, сейчас просто убивают, как, например, Политковскую. Культуры просто нет. Причем, это не только слова, а произошло некоторое чудовищное одичание. Говорят, российская интеллигенция — уникальное такое явление. Да, я думаю, оно было уникальное, потому что это не просто интеллектуал, а вроде бы как с этическим представлением о политике.
Ну какая эта элита? Не осталось нравственного авторитета, не осталось культурного авторитета. Есть несколько стариков, глубоко пенсионного возраста, которые еще помнят, что этнические чистки — это позор, стыд и фашизм. Вот они четыре человека чего-нибудь такое подпишут.
Для меня это глубоко лично трагическая ситуация. Потому что я не понимаю, что мне делать. Я вышел из Союза писателей петербургского, потому что они там объединились с одним антисемитским клубом, тоже, впрочем, называющем себя Союз писателей. Теперь я думаю, не выйти ли из Союза журналистов? Вот он на смерть Политковской отозвался, что мы не разделяли вообще-то ее мнение (трусливо так), что она во многом была не права, но все-таки жалко типа, что убили и так далее. Я полвека проработал в журнале «Нева». Смотрю, там в каком-то номере напечатан (я там до сих пор был в литсовете, сегодня выйду) какой-то текст насчет того, что все демократы почему-то с нерусскими фамилиями. Все это абсолютно неприлично.
Никто уже не помнит, что такое вообще приличие, что такое литературное поведение. Что интересно, когда поддержать братский иракский народ против американской агрессии, тут они все тут как тут. Когда нужно смертную казнь восславить, они все как есть оказываются и писатели, и режиссеры, и артисты, ради бога. Патриотизм — пожалуйста, уроки православной культуры — на все у нас есть и писатели, и артисты. А вот сказать, что нельзя людей сажать в кутузку за цвет глаз, уже нет писателей. Но мы видим в результате, что нет и произведений. Просто все это чрезвычайно и чрезвычайно посредственно и постыдно.
Я, кстати говоря, рад, что вы из Радио Свобода. Я считаю, что уже пора в ситуацию вмешаться западной культуре. Потому что ведь, что они делают, западные люди? Они все равно делают вид, что у нас есть Пен-клуб, например, который занимается только тем, что делит какие-то заграничные деньги, и никогда не выступает, как правозащитная организация, что у нас есть какие-то Союзы писателей, Союзы кинематографистов, культура. Их куда-то приглашают, слушают их речи и так далее. Но все-таки пора понять, что здесь так называемая культурная элита есть просто сфера обслуживания гэбэшной власти. С ними стыдно иметь дело. Им просто нужно объявить бойкот, я убежден. Что же мне делать, ведь я тоже здесь, и никуда отсюда не собираюсь. Вот, что я хочу сказать. Нет культуры, умерла она. Совесть России умерла.
